Контракт - Галина Ландсберг

«Не всё в человеке могут заменить деньги» - сказал некогда Ферганец, и Гелла вспоминала эту фразу каждый раз за последние дни, когда наблюдала за своим новым командиром. Его трепетное отношение к группировке, к бойцам, не имели под собой какой-то коммерческой почвы, ведь сейчас нет никакой прибыли. Только дело, люди и их жизни. Копошась в рюкзаке по приказу главы, та вспомнила их первую встречу, их дальнейшее общение, то, каким мужчина был и проводила сравнение с тем, каким он стал. Если по итогу данной фразы её учитель говорил, что смысл подходит только к плохим наёмникам, то девушка не могла назвать Вермута плохим. Скорее наоборот.

Он был готов пойти на всё, ради сохранения группировки, и шёл. Даже сейчас, зная, что умрет, сжав кулаки он отправлялся к этой участи, лишь бы их дело продолжало жить. А он… Главы Синдиката сменяются часто, но не многие из них самостоятельно клали свою голову на плаху.

Почему он идёт сам? Физик ведь правильно подсказал – отправь кого-то другого. Почему он его не послушал? Ведь даже искать никого далеко не нужно – вот она, сидит в углу, давясь слезами, которые никак не могут выбраться наружу. Знает ведь, что она почти как Сет; знает ведь, что у неё шансов выжить больше. Может, это какой-то приступ неконтролируемого героизма? Так ничего, всякие приступы быстро гасятся, если начать.

Она решила, что будет делать, а когда вернется – всё объяснит. Он поймет, иначе просто не мог. Наёмница быстрым шагом настигла главу, постаралась вытянуть из себя хоть какое-то подобие уверенной улыбки – пусть думает, что она просто прощается, если, конечно, он всё ещё может ясно думать. Быстрым движением, девушка закатала край балаклавы на лице мужчины вверх, открывая подбородок и рот, и потянула уходящего к себе. То ли из-за лекарств тот не сопротивлялся, то ли понимал, что уже нет никакой разницы в том, знают бойцы об их связи или нет, но Вермут послушно наклонился к Гелле и та крепким поцелуем впилась своими губами в его. Он был совсем вялый, но, тем не менее, даже попытался её приобнять. Как только их губы отдалились, наёмница стремительно поймала на себе грустный взгляд его голубого глаза, и этого короткого мгновения хватило, чтобы выбить из себя и так практически парализованного ментально наёмника.

Мужчина с грохотом повалился на пол, выпустив из рук автомат, который в следующее мгновение подобрала Гелла.

- У меня больше шансов. – Словно оправдываясь, ответила девушка на немые взгляды своих коллег, и задержала свой взгляд на Физике. Она искала поддержку совершаемым действиям, а кто ещё сможет одобрить сохранение жизни главы Синдиката, как ни его лучший друг?

Физик кивнул – неуверенно, с опаской, но даже такого согласия Гелле хватило. Осталось только получить согласие и поддержку от самой себя. Ей было страшно. Да, уверенность в том, что она сможет выжить, была большой и непоколебимой, но внутри всё равно противно завывала тревога, словно предупреждая, что быть такой самонадеянной глупо и опасно.

Взглянув на лежащего на полу мужчину, девушка сглотнула вставший в горле ком и спешно выбежала на улицу.

Пространство грохотало и трещало вокруг, безумный ветер трепал всё, начиная от деревьев и заканчивая плохо закрепленными частями строительных конструкций. И небо – совершенно алое, словно змеящееся невероятными импульсами энергии, но такое красивое в своей необычности. Она побежала в нужном направлении, быстро покидая территорию бара и завода, а ориентиром ей служил тот самый синеватый столп энергии. От сильного ветра начинали мерзнуть руки, хотя пространство вокруг буквально кипело; с волос спустя короткое время слетела самодельная лента, и те вихрами колыхались вокруг головы, назойливо попадая в глаза и рот.

И головная боль – такая острая, что начинали слезиться глаза, а желудок сворачивало от чувства тошноты. Было бы странно, если бы прогулка в такой момент не обошлась бы ничем, и всё было бы в порядке, но неполадки с организмом никак не причина останавливаться. Практически настигнув нужного места, Гелла услышала громкий взрыв, словно он произошел рядом, буквально над её головой, но пространство было наполнено только горячим сумасшедшим ветром и смертью, которую он нес в себе.

Внезапно она почувствовала, что плачет. Впервые за столько месяцев из глаз буквально хлынула соленая жидкость и струйками потекла по щекам, никак не останавливаясь, словно желая наверстать всё упущенное время. Девушка подумала, что Вермут посмеется над ней, когда она расскажет ему, что разрыдалась абсолютно внезапно, без какой-либо на то причины. Ей нравился его смех – слегка безумный, как и улыбка, но до жути заразный, и она подумала, что посмеется вместе с ним.

Сет стоял на коленях неподалеку от стены крайнего заводского комплекса, запрокинув голову к алому небу и бессильно опустив руки. От него исходила та самая энергия, направляясь куда-то вверх, к выбросу и испаряясь рядом. Зона словно забирала своё обратно, или только отнимала проценты за использование могущества и едва ли не вечной жизни; мужчина выглядел жутко. Его запрокинутое лицо было искажено в болезненной гримасе, глаза закатаны, а длинная сутана вздымалась под влиянием ветра. Но незачем было его разглядывать, не для этого она вышла на смертельно опасную прогулку, почему медлить больше не стала и выпустила в священника несколько очередей. По окончанию первой, тот упал мешком на землю и свечение вокруг него прекратилось, столп энергии оборвался. Подойти бы к нему и проверить наверняка ли тот мертв, но слезы застилали глаза так, что видимость становилась с каждым мгновением всё хуже и хуже. Она выпустила в лежащего мужчину ещё несколько очередей, опустошая магазин и решила, что пока возвращаться обратно.

Гелла чувствовала, как намокло от слез её лицо и ворот кителя. В глаза то и дело стало противно лезть что-то белое, и как только девушка не пыталась это убрать, оно появлялось снова и снова. Споткнувшись из-за нахлынувшей слабости и бешеного ветра, наёмница упала на землю и пока поднималась поняла, что это белое нечто – её собственные волосы, а по обагрянным ладоням осознала, что плачет вовсе не слезами, а кровью.

Поднявшись на ноги, девушка в испуге шире распахнула зеленые глаза и тут же завыла от ударившей в голову боли – она словно сверлом проламывала череп, проникая до самого мозга, заставляя тот пульсировать. Восхищение красотой явление исчезло и вернулся страх, но теперь он был совершенно диким – страх смерти иным быть просто