Рыцари света, рыцари тьмы - Джек Уайт

Принцесса оглядела свою помпезную залу, и ее голос если не подобрел, то значительно смягчился:

— Вероятно, хотя мне трудно это представить. Продолжайте же.

— Итак, несколько наших собратьев, еще до моего присоединения к общине, договорились, что правильным и уместным будет построить истинно аскетическую обитель, чему они и собрались посвятить всех себя. Каждый из них должен был вырубить в камне собственную келью, тяжким трудом и послушанием надеясь снискать расположение Господа и тем самым превознося Его величие и милосердие. Это, собственно, и есть те раскопки, о которых вы слышали. Брат Гуг предварительно обратился к вашему отцу и встретил в нем полное понимание предстоящей задачи. Король Балдуин в снисхождении своем благословил этот монашеский подвиг.

Смущенная принцесса смотрела на рыцаря во все глаза.

— Но… Откуда тогда эта таинственность?

— Нет никакой таинственности, сеньора, — по крайней мере, умышленной. Видите ли, наша братия соблюдает строгую внутреннюю дисциплину. Мы больше времени проводим в молитве, чем в разговорах друг с другом, тем более — с людьми вне нашей маленькой общины. Я могу предположить, что молчаливость год от года укоренялась все больше, пока не вошла в привычку, но она не подразумевает никаких тайн или беззакония. Сознаюсь, что своими обличениями вы глубоко растревожили меня, и я уже готов был признать свою слепоту в отношении нашего уклада жизни. Теперь, отходя ко сну, я вознесу свои благословения Богу, что ошибся… и — не сочтите за дерзость мои слова — вы ошиблись тоже.

Алиса вдруг разом обмякла, откинулась на спинку своего диванчика и остановила на рыцаре прищуренный взгляд. Эта ее поза впервые с начала их разговора напомнила Стефану о роскошном теле принцессы, скрытом под ее не менее роскошным платьем. Он сжал зубы и уставился в пространство за Алисиным плечом, не позволяя глазам задерживаться на ее прелестных формах.

Принцесса же тем временем взвешивала услышанные от Сен-Клера сведения. Несмотря на внутреннее сопротивление, она обнаружила, что не может не верить ему. Его уверения в королевском благословении этих раскопок — факт, легче всего поддающийся проверке, — были как нельзя более убедительными. К тому же не вызывало сомнений обстоятельство, что конюшни выстроены на голом камне. Ей это было известно с самого начала: Алиса самолично видела руины храма, но, стремясь во что бы то ни стало заполучить богатства, предпочла пренебречь очевидностью.

Сейчас, разглядывая рыцаря, Алиса думала о том, что, если бы ей предложили пари — долбят ли монахи для себя кельи в твердой скале или прорубаются внутрь в поисках неведомых сокровищ, — она без сомнения поставила бы на первое. Этот безмозглый Одо — и вправду глупец, каких свет не видывал, и она еще заставит его пожалеть о своих заблуждениях.

Заметив, что этот чудак рыцарь, сидящий напротив, старательно отводит от нее глаза, принцесса прониклась к нему сочувствием. Все-таки она сегодня заставила его изрядно поволноваться. К тому же пора было заняться и другими делами — выбирать ткани для подвенечного наряда.

Вздохнув, принцесса наконец встала, обворожительно улыбнулась Сен-Клеру и поблагодарила его за любезные разъяснения. Затем она хлопнула в ладоши, призывая Иштара, и тот проводил брата Стефана до внешних ворот.

Взяв под мышку тюк с одеждой, в которой прибыл во дворец, Сен-Клер благополучно добрался до своих конюшен.

ГЛАВА 5

Оцепенелое, потрясенное молчание поразило собратьев ордена бедных ратников воинства Христова, когда они издалека увидели Стефана Сен-Клера, облаченного в шелка и муслин. Едва он вошел в пределы общины, как все заметили, что его лицо порозовело от основательной чистки, а следом тянется шлейф изумительных ароматов. Рыцарь и сам был все еще в плену радостного возбуждения, поэтому весело улыбался всем и каждому, обращаясь к братьям по имени и приветствуя их с необычным для него красноречием. Все без исключения его товарищи от такого обращения застывали на месте, провожая монаха недоуменным взглядом.

Брата Гуга следовало искать в скриптории, где тот наверняка что-нибудь обсуждал с братом Годфреем, и Стефан сразу направился именно туда. Он улыбнулся тому, как вытянулись при виде его лица наставников. Они некоторое время разглядывали преображенного собрата с ног до головы, пока де Пайен наконец первым не оправился от замешательства. Он неспешно опустился на стул, скрестил на груди руки и бесстрастно произнес:

— Во имя спасения мы надеемся, что ты, опираясь на бесконечную милость Господа, сможешь объяснить, сын мой, почему явился сюда разряженным, словно наложница в серали у султана.

— Конечно, брат Гуг, я все объясню, но прежде позвольте поблагодарить вас за вашу снисходительность, с которой вы согласились сначала выслушать меня, а не бросились тут же укорять. Мне действительно есть о чем рассказать, и, когда я изложу вам все подробности моего недавнего свидания, вы поймете, что мои наряды простительны.

Не тратя лишних слов, но не упуская ни малейшей подробности, Сен-Клер поведал обо всех событиях, случившихся с ним за день, начиная с момента прибытия во дворец для встречи с патриархом, который, как потом выяснилось, на несколько дней погрузился в духовное уединение. Брат Гуг на это только кивнул, подтверждая, что так оно и есть, но затем до самого конца рассказа оба старших монаха сохраняли полную неподвижность. Когда же Стефан наконец смолк, наставники долго сидели молча, склонив головы, словно в молитве, очевидно, так и эдак взвешивая все подробности аудиенции.

— Так ты солгал принцессе? — неожиданно спросил Сен-Омер.

— Нет, брат, и не думал. Я сказал ей только, что не слышал ни о каких зарытых золотых кладах, но никак не упомянул о других сокровищах. Ведь мне с самого начала стало ясно, что принцессу интересует лишь звонкая монета, наличность.

— И она поверила.

— Да, — обернулся Сен-Клер к де Пайену, — поверила. Я объяснил ей, что в твердой скале кладов не бывает, и ей пришлось с этим согласиться.

— Если только они не хранятся там с сотворения мира.

— Вот именно. Это я и хотел сказать, брат.

— А что это у тебя за узелок под мышкой?

— А! Это моя одежда — в ней я сегодня ушел отсюда.

— Хорошие вести ты принес, мы тебе за них благодарны. А теперь будь добр, переоденься как можно скорее, а эти… лоскутки принеси ко мне. Я прослежу, чтобы их отправили обратно во дворец с благодарностью от твоего имени.

Сен-Клер поклонился и уже направился к выходу, но де Пайен снова задержал его.