Одиночка - Пак Владимировна

Один за другим они подходили ко мне, преклоняли колени и произносили древние слова присяги, нарушить которую значило стать изгоем даже здесь, в последнем пристанище, после которого их может поглотить только сплошной мрак.

– Раньше с Властителем трона Безмолвия считались, понимая, насколько разрушительным может оказаться наше вмешательство в любой конфликт, – шептала, как и я не отводя взгляда от отверженных, Тоэла. – Так было. До недавнего времени.

– В мирах, стремительно убирая всех соперников, сформировались две Силы, – взяла на себя объяснения возникшая словно из ниоткуда Мирам. – Каждой был выгоден такой союзник, как мы, но в ответ на свое предложение обе услышали отказ. А после этого, пробив запертую отнюдь не обычным замком дверь в наш мир, пришли враги извне, заставив нас захлебнуться собственной кровью. – Она помолчала. – Нас отбросили сюда, в заброшенные земли, не оставив за стенами ничего, что напоминало бы о прежнем величие. Выжило всего несколько человек, о которых просто забыли, словно трон Безмолвия и весь наш мир обратились в жалкие руины. Дверь запечатали теперь уже снаружи, оставив нас задыхаться здесь.

– Но вас, как я вижу, гораздо больше, чем ты говоришь, – заметил я, пробежав взглядом по закутанным в темно-серые плащи силуэтам.

– Они кое-что не учли. – Тоэла жестко усмехнулась.- Отверженных невозможно уничтожить совсем, даже если истребить всех, кто здесь сейчас находится, полностью. Наши ряды постоянно пополняются. Это нечто вроде тайного сообщества и оно будет существовать вечно наравне с другими мирами. Раньше мы умели скрываться, сохраняя видимость прежней жизни, и только воля Повелителя собирала нас воедино, как это было последний раз. Теперь это в прошлом. Пока заперта дверь, нам отсюда не вырваться.

Я понимающе качнул головой.

– То есть попасть сюда можно, а вот вернуться… – Я не договорил.

– Все так.

– Понятно, – протянул я, мало-помалу начиная сознавать, в какую ловушку угодил.

Последний из отверженных глухо повторил вслед за остальными слова древней клятвы и отступил назад, сливаясь со стенами. Я поднялся и спустился с постамента вниз, подойдя практически вплотную к рядам тех, кто только что присягнул повиноваться и защищать меня.

Тоэла и Мирам не отставали ни на шаг, скользя по обе стороны от меня как щиты, призванные упредить любой удар.

Слов от меня не требовалось. Нужно было гораздо большее. Я должен был увидеть и осознать жизнь этого укромного уголка, давно и надежно скрытого от чужих глаз.

Забытого всеми.

Мирам легко коснулась моего плеча.

– Доверьтесь нам, Повелитель, – тихо попросила она, – и мы проведем вас через запутанный лабиринт правды.

Вокруг меня образовалась замкнутая цепь из отверженных под предводительством Тоэлы. Все они взялись за руки и запрокинули лица. Серебристые глаза смотрели вверх, на высокие своды зала, медленно затапливаемые волной мрака. Понемногу ею напитывались и стены, сдвигая пространство, и только теплая рука на моем плече не давала внезапной панике полностью охватить меня.

Я не понял, в какой момент тьма ожила, задвигалась, обдавая меня жаром. И смутные очертания незнакомых окрестностей начали неторопливо выплывать, становясь все четче и страшнее.

Высокие костры взметнулись в чернильное небо, жалобный вой ветра сплелся с дыханием Смерти, тихо опустившимся на изуродованную землю. Где-то вдалеке мелькнул и тут же рассеялся водопадом голубых искр туманный мираж – красивая картинка из прошлой жизни, жестокая насмешка над чувствами павших.

Но до конца было еще далеко. Этот мир пока не потерял всех своих защитников, и я неосознанно рванулся туда, откуда доносились крики и лязг металла, где тьму вспарывали всполохи магии. И как только я сделал это, Мирам отпустила меня и тихо отошла, став таким же невидимым наблюдателем, как и все остальные.

Кажется, на какое-то время я перестал быть самим собой. Все стерлось, забылось даже имя. Плащ повелителя, тяжелый от напитавшей его крови, упал, когда острие чужого меча рассекло застежку и исчезло. Но лишь на миг, чтобы снова появиться из темноты и устремиться к моему лицу. Я отшатнулся и кто-то вынырнул из-за спины, оказавшись прямо передо мной, чтобы собственным телом заслонить от удара. Длинные светлые волосы взметнулись перед глазами и меч, весь в потеках темной крови, с глухим звоном упал на землю.

Я едва успел подхватить начавшую заваливаться на бок, уже безжизненную спасительницу. Злые слезы вскипели на глазах, когда я увидел совсем молодое и совершенно спокойное лицо. И застывший взгляд, устремленный в Вечность.

Очень осторожно я опустил ее на чудом уцелевший среди творящегося вокруг хаоса островок черных плит, которыми некогда была выстлана вся столица, огромная и надежно отгородившаяся стеной гордости от внешнего презрения. И только сейчас увидел, сколько еще вокруг искромсанных тел, и как мало вокруг меня осталось отверженных… И мир закружился, принимая меня в свое сражение.

Я почувствовал, как правую руку оттягивает непривычный длинный клинок, а левую обвивает цепь искрящихся молний. Разум еще не осознал, а тело уже бросилась вперед, на изумление умело орудуя мечом и прикрываясь от сгустков вражеской магии мгновенно сплетающимся щитом на другой руке. Я убивал, с ледяным спокойствием глядя в стекленеющие глаза противников, не давая злости и горечи захлестнуть сознание и тем самым нарушить непрерывную череду до совершенства отточенных движений. Я понимал сейчас так ясно, как никогда до этого, что малейшая оплошность может стать последней.

Я остался практически один. Мои верные отверженные из последних сил сдерживали натиск, но даже мне было ясно, что это уже агония, за которой неизбежно последует поражение. И все же мы держались, на одной гордости, с которой привыкли выносить чужое презрение, потому что отступать было некуда.

Нас опрокинули, беря числом, и принялись методично добивать. Я впервые ощутил полную беспомощность, видя, как падают те, кто еще не так давно надеялся найти здесь последнее пристанище. А потом мир погрузился во тьму…

Скользкая земля больше не впитывала кровь, факелы на руинах разрушенного города тихо тлели погребальными кострами. Я стоял на коленях над мертвой девушкой, прислушиваясь к собственным чувством. Я снова стал Арлином, но уже ни одиночкой, ни привратником, ни Единым, а истинным Повелителем, принявшим этот мир таким, каким он мне достался.

Полузабытое ощущение родного дома, как это некогда было с Атионом, проснулось именно здесь, и я понял, что нашел свою судьбу.