Научная фантастика. Ренессанс - Дэвид Хартвелл

Кто-то посылает мне сообщение.

Где-то есть кто-то еще, такой же, как я. Должно быть, еще один пациент-коматозник, получивший третью инъекцию гормона К. Он стер свой файл из базы данных FDA до того, как я получил к нему доступ, а для своих врачей организовал ложный входной канал, чтобы они ничего не заметили. Он тоже похитил дополнительную ампулу гормона, что также поспособствовало закрытию файлов FDA, и, скрывшись от властей, достиг моего уровня.

Он, наверное, узнал меня благодаря фальшивым инвестиционным схемам моих подложных личностей; он, должно быть, уже достиг сверхкритического состояния, раз ему это удалось. Продвинутая личность, он мог вызвать внезапные и точные изменения, чтобы причинить мне ущерб и привлечь мое внимание.

Я проверяю различные данные по котировкам акций; все записи о моих поступлениях верны, так что мой противник не просто скорректировал величину моего счета. Он изменил структуру продаж акций пяти не связанных между собой корпораций ради одного лишь слова. Чистая демонстрация; и я оценил ее.

Вероятно, его начали лечить раньше меня, а это значит, что он продвинулся дальше, чем я, но насколько? Я начинаю экстраполировать его возможный прогресс; закончив расчет, я включу в себя новую информацию.

Основной вопрос: друг он или враг? Что это, добродушная демонстрация его силы или показатель того, что он собирается уничтожить меня? Мои убытки умеренны; это свидетельство заботы обо мне или о корпорациях, которыми он манипулирует? Учитывая все безобидные способы, которыми он мог привлечь мое внимание, я вынужден предположить, что он в некоторой степени недоброжелателен.

В таком случае я в опасности, я уязвим для всего, начиная от его новой проделки и кончая смертельной атакой. Необходимо принять меры предосторожности, я должен немедленно уехать. Очевидно, будь он активно враждебен, я был бы уже мертв. То, что он послал сообщение, означает, что он хочет поиграть. Мне нужно поставить себя в равные с ним условия: скрыть свое местонахождение, установить его личность и затем попытаться связаться с ним.

Выбираю город наугад: Мемфис. Я выключаю экран, одеваюсь, пакую дорожную сумку и собираю все имеющиеся в моей квартире наличные, которые приберегал на черный день.

В мемфисской гостинице я начинаю работать на сетевом терминале в номере. Первое, что я делаю, — перенаправляю мои активы через несколько подставных пунктов; обычная полиция сочтет, что запросы сделаны с различных терминалов, разбросанных по всему штату Юта. Военная разведка могла бы отследить их до Хьюстона; до Мемфиса не доберется никто, я и сам бы с трудом справился. Программа оповещения на хьюстонском терминале предупредит меня, если кто-то обнаружит там мой след.

Сколько наводок на свою личность стер мой близнец? В отсутствии файлов FDA займусь данными курьерских служб разных городов, разыскивая доставки из FDA в клиники за весь период исследования гормона К. Затем проверю все случаи поражения мозга за это время и получу отправную точку розысков.

Но даже если что-то из этой информации сохранилось, она не слишком важна. Ключевой момент — изучение инвестиционных схем, поиск следов продвинутого разума. Это займет время.

Его зовут Рейнольдс. Он из Феникса, и его прогресс на ранних стадиях шел параллельно моему. Третью инъекцию он получил шесть месяцев и четыре дня назад, опередив меня на пятнадцать дней. Он не стер ничего из доступных записей. Он ждет, чтобы я нашел его. Я прикинул, что он уже двенадцать дней как достиг сверхкритической массы, значит, он пребывает в этом состоянии вдвое дольше, чем я.

Теперь мне понятна его система инвестиций, но локализовать Рейнольдса — поистине задача для Геракла. Я изучаю журналы операций по всей Сети, пытаясь определить его учетные записи. На моем терминале открыто двенадцать командных строк. Я использую две клавиатуры и микрофон, так что веду одновременно сразу три линии поиска. Мое тело почти неподвижно; для предотвращения усталости я обеспечиваю себе правильный ток крови, регулярную работу мышц и ликвидацию молочной кислоты. Я впитываю всю увиденную информацию, изучаю мелодию, скрытую внутри нот, ищу эпицентр сотрясений Сети.

Идут часы. Мы оба прогоняем гигабайты данных, кружа друг возле друга.

Он в Филадельфии. Он ждет моего прибытия.

Еду в забрызганном дорожной грязью такси к дому Рейнольдса.

Судя но базам данных и организациям, к которым обращался с запросами Рейнольдс за последние месяцы, к области его частных исследований относились биопроизводство микроорганизмов для уничтожения токсичных отходов, ядерный синтез с инерционным удержанием и распространение информации среди различных слоев общества на подсознательном уровне. Он планирует спасти мир, защитить его от него самого. И поэтому его мнение обо мне нелицеприятно.

Я не выказываю интереса к внешнему миру и не веду исследований, направленных на помощь обычным людям. Ни одному из нас не под силу переделать другого. Я смотрю на мир как на побочное обстоятельство, случайный фактор в моих целях, а он не может позволить существу с продвинутым интеллектом действовать лишь в собственных интересах. Мой замысел системы «компьютер-мозг» повлечет за собой гигантские последствия для мира, провоцируя реакцию правительства и населения, которая пойдет вразрез с его планами. А, как говорится, если я не с ним — я против него.

Если бы мы были членами общества «продвинутых» интеллектов, природа людского взаимодействия приобрела бы совсем иной порядок. Но в существующем обществе мы неизбежно становимся джаггернаутами[80], безжалостной силой, которая не станет принимать во внимание несущественные действия толпы. Даже если бы нас разделяло двенадцать тысяч миль, мы не могли бы игнорировать друг друга. Решение необходимо.

Мы обошлись без нескольких раундов. Тысячами способов мы могли попытаться убить друг друга — от распыления нейротоксичного диметилсульфоксида на дверную ручку до приказа военному спутнику нанести точечный удар по противнику. Мы оба могли бы заблаговременно отыскать несметное число возможностей в физическом и сетевом пространстве каждого из нас и расставить друг другу ловушки. Но ни один из нас не сделал ничего подобного. Простая бесконечная регрессия домысливания выявила бы все угрозы. Решающими станут те приготовления, которые мы не в силах предугадать.

Такси останавливается; я расплачиваюсь с водителем и вхожу в дом. Электронный замок на двери открывается для меня. Я снимаю пальто и поднимаюсь на четыре пролета.

Дверь в квартиру Рейнольдса не заперта. Иду по коридору в гостиную, слышу гиперускоренную, полифонию цифрового синтезатора. Очевидно, Рейнольдс сам его сделал; звуки модулированы так, что нормальное ухо их не воспринимает, и даже я не нахожу в них системы. Эксперимент с музыкой высокой информационной плотности, наверное.