Чёрный дом - Стивен Кинг

— Только потому, что она, по другую сторону стены, находилась…

—..а теперь я хочу, чтобы шла с нами, — Он вдруг становится выше ростом. Его глаза сверкают.

«Стрелок, — думает Джек. — Да, безусловно, он может быть стрелком. Как в старых фильмах мамы, только настоящим».

— Хорошо, — шепчет она. — Если надо, — смотрит на Джека. — Не мог бы ты меня обнять?

Джек, мы можем в этом не сомневаться, счастлив это сделать.

Когда они проходят между двух камней, на Джека вдруг обрушивается словесный поток. Один голос, особенно четкий, проникая в ухо, оставляет за собой дорожку слизи. «Бредут, бредут, бредут, на окровавленных ножках, скоро он придет, мой добрый друг Маншан, и такой я приготовил ему подарок…»

Джек смотрит, как его друг Паркус наклоняется над походным мешком, ослабляет веревку.

— Он близко, не правда ли? Рыбак. И «Черный дом», он тоже близко.

— Да, — кивает Паркус и достает из мешка дюжину общипанных жирных птичьих тушек.

При взгляде на куропаток в голову Джеку приходят мысли об Ирме Френо, и он думает, что не сможет есть. Убежденность крепнет, пока он наблюдает, как Паркус и Софи насаживают тушки на ветки-вертела. Но после того, как огонь зажжен, а на тушках появляется коричневая корочка, желудок говорит себе веское слово, настаивая на том, что куропатки пахнут прекрасно, а на вкус скорее всего будут еще лучше. Здесь, вспоминает он, любая еда вкуснее, чем в том мире.

— И вот мы здесь, в говорящем круге. — Лицо Паркуса серьезно, нет и тени улыбки. Он смотрит на Джека и Софи, которые сидят бок о бок, все еще держась за руки. Его гитара прислонена к одному из камней, образующих круг. Рядом с ней спит попугай, обе головы, Святость и Нечестивость, уткнувшись в перышки, конечно же, видят разные сны. — Демона давно уже нет, но легенда говорит, что эта нечисть оставляет после себя ауру, которая способствует беседе.

— Как атмосфера «Бларни стоун»,[101] — уточняет Джек.

Паркус качает головой:

— Сегодня никакого обмана.[102]

— Если бы мы имели дело с обыкновенным мерзавцем. С ним я бы справился.

— Ты прав, — кивает Паркус. — Но, в определенном смысле, с ним ты и имеешь дело. Карл Бирстоун ничего особенного собой не представляет. Скажем так, обычный маньяк. Убивать ему не в диковинку. Но во Френч-Лэндинге его просто используют. Как говорят в твоем мире, Джек, он одержим дьяволом. В него вселился призрак, как говорим мы, в Долинах…

— Или его воспитывали свиньи, — добавляет Софи.

— Да, — кивает Паркус. — В мире, который находится за этим пограничьем, Срединном мире, они бы сказали, что в нем поселился демон. Но демон куда более сильный и могущественный, чем тот бедолага, который когда-то обитал в этом каменном круге.

Джек едва его слышит. Его глаза горят мрачным огнем.

«Что-то… что-то вроде бир стайн, — сказал ему Джордж Паркер прошлым вечером, тысячу лет тому назад. — Не совсем так, но близко».

— Карл Бирстайн, — повторяет он. Поднимает сжатый кулак, торжествующе трясет. — Так его звали в Чикаго. Бернсайд там, во Френч-Лэндинге. Дело закрыто, игра закончена, застегивай молнию ширинки. Где он, Спиди? Сэкономь мне несколько ча…

— Замолчи, — обрывает его Паркус.

Тихо, но жестко. Джек чувствует, как Софи прижимается к нему. Так его давний друг никогда не говорил. «Ты более не должен воспринимать его как Спиди, — одергивает себя Джек. — Он не такой и никогда таким не был. Это роль, которую он играл, чтобы успокоить и расположить к себе испуганного мальчика, который бежал от беды со своей матерью».

Паркус поворачивает тушки, которые уже подрумянились с одной стороны и роняют в огонь капельки жира.

— Извини за тон, Джек, но ты должен понять, что твой Рыбак — мелкая сошка с сравнении с тем, что происходит у нас на глазах.

«Почему бы тебе не сказать, что он — мелкая сошка, Тэнзи Френо? Почему бы не сказать Нюхачу Сен-Пьеру?»

Джек думает об этом, но не озвучивает своих мыслей. Огонь в глазах Паркуса нагнал на него страх.

— И речь идет не о Двойниках. Выброси эти мысли из головы. Это всего лишь связь между твоим миром и миром Долин.

Ты не можешь убить одного преступника здесь и тем самым положить конец делишкам твоего людоеда там. А если ты убьешь его в Висконсине, тварь, которая живет в нем, просто перескочит в другое тело.

— Тварь?..

— Во времена Альберта Фиша, последний называл ее Мистер Понедельник. Того, кто тебе нужен, зовут мистер Маншан. На самом деле имя другое, но его не произнести ни на одном человеческом языке ни в одном из земных миров.

— И много этих миров, Спиди?

— Много, — отвечает Паркус, глядя в костер. — И наше дело затрагивает каждый из них. Иначе зачем бы мне гоняться за тобой? Посылать тебе перышки, посылать тебе яйца малиновки, делать все, что только возможно, лишь бы разбудить тебя.

Джек думает о Джуди, царапающей стены, пока из-под ногтей не потекла кровь, и ему становится стыдно. Спиди, по существу, занимался тем же.

— Проснись, проснись, дурья башка, — говорит он.

На лице Паркуса мелькает некое подобие улыбки.

— Ты, конечно, видел меня перед тем, как покинуть службу в полиции Лос-Анджелеса.

— А что еще могло заставить меня уйти из полиции?

— Ты бежал, как Иона, когда Господь велел ему идти проповедовать в Ниневию. Я даже подумал, а не послать ли мне кита, чтобы он тебя проглотил.

— У меня такое ощущение, будто меня проглотили, — признается Джек.

— У меня тоже, — подает голос Софи.

— Мы все проглочены, — заявляет мужчина с револьвером на боку. — Мы все в брюхе чудовища, нравится нам это или нет. Это ка,[103] рок и судьба. Твой Рыбак, Джек, теперь твоя ка. Наша ка. Речь идет о большем, чем убийства. Гораздо большем.

И Джек видит такое, от чего кровь холодеет у него в жилах: Лестер Паркер, он же Спиди, он же Паркус, сам напуган до смерти.

— Это дело связано с Темной башней, — добавляет Паркус.

Крик отчаяния срывается с губ сидящей рядом с Джеком Софи, она опускает голову. Одновременно поднимает руку и раз за разом показывает Паркусу знак Злого Глаза.

Паркус, однако, не обращает на нее никакого внимания.

Вновь переворачивает тушки.

— А теперь слушайте меня, — говорит он. — Слушайте и задавайте как можно меньше вопросов. У нас еще есть шанс вернуть Джуди Маршалл ее сына, но время стремительно иссякает.

— Говори, — молвит Джек.

Паркус говорит. Не переставая говорить, приходит к выводу, что куропатки готовы, и подает их на плоских камнях.