Путешествие вокруг света на корабле «Бигль» - Чарльз Дарвин

Воскресенье, 22 ноября. Гавань Папеэте, резиденцию королевы, можно считать столицей острова; здесь находится также правительство и сюда же пристают корабли. В этот день капитан Фицрой взял с собой часть экипажа послушать богослужение сначала на таитянском языке, а потом на английском. Службу отправлял м-р Притчард, главный миссионер острова. Церковь представляла собой большое и легкое деревянное строение; она была набита до отказа опрятно одетыми мужчинами и женщинами всех возрастов.

Я был несколько разочарован их как будто не особенно усердным вниманием, но, должно быть, я слишком многого ожидал. Во всяком случае все это выглядело ничуть не иначе, чем в какой-нибудь деревенской церкви в Англии. Пение гимнов было, безусловно, очень приятным, но речь с кафедры, хотя и текла гладко, отнюдь не была благозвучна: постоянное повторение слов, вроде «тата та, мата маи», делала ее какой-то монотонной. После службы на английском языке часть из нас пешком возвратилась в Матаваи. Это была приятная прогулка то по приморскому пляжу, то под сенью многочисленных прекрасных деревьев.

Года два назад маленькое судно под английским флагом было ограблено жителями Низменных островов, находившихся тогда под властью королевы Таити. Предполагали, что преступников подстрекнули к совершению этого поступка некоторые неблагоразумные законы, изданные ее величеством. Британское правительство потребовало возмещения убытков, на что было изъявлено согласие, и было договорено, что 1 сентября нынешнего года должна быть выплачена сумма почти в 3000 долларов. Командующий эскадрой в Лиме приказал капитану Фицрою выяснить вопрос с этим долгом и требовать удовлетворения, если деньги еще не уплачены. Поэтому капитан Фицрой выразил желание увидеться с королевой Помаре, получившей впоследствии такую известность вследствие дурного обращения с ней со стороны французов[313]; для рассмотрения вопроса был созван парламент, где собрались все главные вожди острова и королева.

После интересного отчета капитана Фицроя я не стану описывать всего, что произошло. Деньги, как оказалось, уплачены не были, а представленные объяснения были, может быть, весьма сомнительны, но что касается остального, то я не могу даже выразить нашего общего изумления необыкновенным здравым смыслом, рассудительностью, умеренностью, беспристрастием и быстротой в принятии решения, какие были проявлены всеми без исключения таитянами.

Я уверен, что все мы, покидая это собрание, имели о таитянах мнение, совершенно отличное от того, с которым пришли туда. Вожди и народ решили провести подписку, чтобы пополнить сумму до требуемой; капитан Фицрой убеждал их в том, что жертвовать своей личной собственностью за преступления жителей отдаленных островов было бы несправедливо. Они возразили, что благодарны за его соображение, но Помаре их королева, и они решили помочь ей в ее затруднении. Это решение и быстрое его исполнение – подписка была открыта на следующий день рано утром – как нельзя лучше завершали замечательное проявление преданности и доброжелательности.

По окончании обсуждения главного вопроса некоторые вожди воспользовались случаем и задали капитану Фицрою много разумных вопросов о международных обычаях и законах, касающихся обращения с кораблями и чужеземцами. По некоторым пунктам, как только принималось решение, тут же на месте изустно издавался закон. Таитянский парламент заседал несколько часов, а по окончании капитан Фицрой пригласил королеву Помаре нанести ответный визит на «Бигль».

25 ноября. Вечером за ее величеством были высланы четыре шлюпки; корабль к ее приезду украсили флагами, а на реи поставили людей. Королеву сопровождала бо́льшая часть вождей. Все они вели себя очень достойно, ничего не просили и, казалось, остались очень довольны подарками капитана Фицроя. Королева – крупная, неуклюжая женщина, без каких-либо признаков красоты, изящества или важности. У нее была только одна королевская черта – полная неподвижность в выражении лица при любых обстоятельствах, да и то на нем была написана какая-то угрюмость. Ракетам таитяне дивились всего более, и после каждого взрыва с берега по всему погруженному во мрак заливу разносилось глубокое «О!». Песни моряков также вызвали большой восторг, и о самой шумной из них королева сказала, что это, должно быть, не религиозный гимн. Королева и сопровождавшие ее вернулись на берег только после полуночи.

26 ноября. Вечером мы направились под легким береговым бризом к берегам Новой Зеландии и с заходом солнца бросили прощальный взгляд на горы Таити – острова, которому каждый путешественник приносит дань своего восхищения.

19 декабря. Вечером мы увидели вдалеке Новую Зеландию. Теперь уже можно считать, что мы почти переплыли Тихий океан. Нужно поплавать по этому великому океану, чтобы понять, как он громаден. Медленно продвигаясь вперед, мы в продолжение целых недель подряд не видели ничего, кроме все того же синего бездонного океана. Даже в архипелагах острова – всего только пятнышки, далеко отстоящие одно от другого. Привыкнув смотреть на вычерченные в мелком масштабе карты, на которых точки, краски и названия скученны, мы неправильно представляем себе, как бесконечно мала часть, занимаемая сушей, по сравнению с необъятными водными просторами.

Мы миновали уже и меридиан антиподов, и теперь каждое пройденное лье – с радостью мы думали об этом – приближало нас к Англии. Эти антиподы пробуждают далекие воспоминания о сомнениях и изумлении, охватывавших нас когда-то в детстве. Только вчера я с нетерпением ожидал этой воображаемой вехи как поворотного пункта в нашем путешествии, означавшего начало возвращения домой; но теперь я убедился, что этот и ему подобные пункты, фиксируемые нашим воображением, то же, что собственная тень человека, за которой он гонится и не может поймать. Шторм, продолжавшийся несколько дней, дал нам недавно полную возможность поразмыслить на досуге об этапах, которые нам еще предстояло пройти в нашем долгом путешествии домой, и горячо пожелать его окончания.

21 декабря. Рано утром мы вошли в бухту Айлендс и, попав на несколько часов в штиль у входа, добрались до якорной стоянки только к середине дня. Местность тут холмистая, с мягкими очертаниями и глубоко рассечена многочисленными морскими рукавами, отходящими от бухты. Издали кажется, что поверхность земли одета грубой пастбищной травой, но в действительности там нет ничего, кроме папоротника. Более далекие холмы, как и многие места в долинах, покрыты довольно большими лесами. Общий оттенок ландшафта отнюдь не ярко-зеленый; он напоминает ту местность, которая лежит несколько южнее Консепсьона в Чили.