Фантастика 2002. Выпуск 3 - Андреи Синицын

— Да ладно, я сам со страху чуть не окочурился… А у тебя где компьютер стоит? В вигваме?

— В доме, дурак! У нас дом в Аризоне. А компьютер у меня, между прочим, старый, я еще с клавиатуры играю.

— А-а, — понимающе протянул Роберт. — Вон что. Заметно. Ты с атакой чуть-чуть запаздываешь. Я тогда еще удивился, как так: «Акула», а от залпа увернуться не смогла.

— Вот гад, а! — угрюмо восхитилась та. — Да ты же мне в упор… А у тебя сим-стик?

— Ага… И перчатки. Только левая барахлит.

Оба посмотрели на приборные панели и одновременно остановились. Двум машинам, оказалось, тоже понадобилось отдышаться: датчики перегрева у обоих предостерегающе желтели.

— Постоим? А то несемся как мустанги.

— Давай, — согласился Роберт и огляделся. — А тихо тут. И света нет. Дикий какой-то туннель.

— А! И ты заметил, как здесь все реально?

— В смысле? — не понял тот. — Что «реально»?

— Ну, по-настоящему, — терпеливо пояснила та. — Обычно ведь в таких играх все из элементов состоит: из кубиков, из блоков, секций там разных…

— И тут так, — несколько неуверенно заметил Роберт.

— До двадцатых уровней, — сказала Синди. — А после сразу поменялось.

— Ну?

— Ага. Перекрытия, люки, телекамеры эти, двери, лифты… мусор на полу, обломки… Вроде будто ничего особенного, но я заметила. Мы, навахо, очень наблюдательные. — В голосе ее послышались хвастливые нотки, она помолчала и, словно извиняясь, добавила: — Может быть, мне потому нравится играть во все это, что навахо всегда много воевали.

— А другие индейцы, что ли, не воевали?

— Другие тоже, но не так, — уклончиво ответила та. — А навахо даже во Вторую мировую в армии шифровальщиками работали. Все донесения на передовой переводились на язык навахо.

— Зачем?

— Вот чудак! Затем, что среди немцев и японцев точно не было навахо!

— А ты, значит, хочешь быть как они?

— Хочу, не хочу, какая разница? — окрысилась та. — Все равно делать нечего. Что мне делать, чем еще заняться? Жрать пейот батон за батоном? Корзинки плести? Одеяла вышивать на сувениры? Растить маис, как старшие братья? Так мне рано еще. Это мохавки по небоскребам скачут, им хорошо — они высоты не боятся. А ты видел хоть одного индейца в сенате? Или индейца-космонавта? Или, может, для нас особые игрушки должны делать? Мы и так живем, как в музее, так даже и там жить не дают. Прогресс, кричат, прогресс! Ага, прогресс… Прогресс уничтожил нас, похерил нашу культуру, превратил нас в машины. Я вот думаю иногда: эх, нам бы в ТЕ времена такие штуки, хотя бы парочку дерьмовых «Пардусов», мы б тогда этих белых ублюдков с их кораблями… а, чего там. Тебе не понять. Даже жаль бывает, что они, эти роботы, не настоящие.

Она умолкла. Роберт тоже помолчал, слегка ошеломленный этим неожиданным напором.

— Синди…

— Что?

— А можно я буду звать тебя — Чистая Вода?

— Зачем тебе?

— Ну… Это как-то здорово так… По-индейски.

— А мне тогда можно звать тебя — Северцев?

Фамилия девчонке совершенно не далась, у нее получилось что-то вроде: «Сэфертсеф». В ее исполнении это прозвучало даже красиво, но Роберту все равно понравилось.

— Лучше не надо, — уклончиво сказал он.

— Почему? — удивилась та. — Это же по-русски.

— Это — не по-русски, — отрезал тот.

— Тогда и ты не зови!

— Ну и пожалуйста, не буду. Очень надо!

— Сам дурак!

Из-за поворота совсем рядом вдруг послышался слабый шорох камней. Роберт, скорее машинально, чем осмысленно, глянул краем глаза на радар и окаменел при виде приближающихся красных точек — словно дюжина крысиных глазок смыкали полукруг.

А потом рванул машину задним ходом.

— Синди!!!

Рыжая резиновая груша пшикнула в последний раз, доктор Белл сосредоточенно посмотрел на дисплей тонометра, некоторое время так же внимательно слушал пульс, затем вздохнул и отпустил вентиль клапана, ослабляя манжету. Выпускаемый воздух облегченно зашипел.

— Сто тридцать на восемьдесят, — сказал он. — Для вашего возраста — абсолютно нормальное давление. Может быть, чуть выше нормы: под землей это бывает. Может, вы переволновались или кофе перепили. Пили кофе по дороге ко мне? — бросил он на Майка взгляд поверх очков. — Впрочем, не важно. Для некоторых это даже норма. Так что я не вижу никаких оснований для беспокойства.

Он развернул компьютер дисплеем к себе и что-то быстро отстучал на клавишах. Удовлетворенно кивнул:

— Ну вот, я же говорю — никаких оснований для беспокойства. Записи в порядке, медосмотр не выявил патологий… В общем, все о’кей.

Майк задумчиво раскатывал обратно клетчатый рукав рубашки. Доктор тем временем копался в своих запасах — неторопливо извлекал из шкафчика пузырьки и баночки, читал этикетки и так же неторопливо ставил обратно.

— Я дам вам витамины и успокоительное, — говорил он, пока из принтера выползал листок бумаги с рецептурой. — Будете принимать три раза в день. Постарайтесь не увлекаться крепким кофе и стимуляторами. Пьете?

— Кофе?

— Спиртное.

— Откуда вы… Гм! Откуда ему тут взяться?

— Угу… — Доктор расписался на рецепте. — Под землей организм испытывает дефицит солнечного света, от этого волнение, авитаминоз, особенно в первые недели… Организм переключается в «аварийный» режим. Работали раньше под землей?

— Нет.

— А под водой?

— Слава богу, не пришлось, — невольно улыбнулся Майк. — Послушайте, док…

— Забавно, не находите? — Доктор уже уселся обратно за стол и сейчас укладывал в коробочку тонометр. — С генами вовсю работаем, вот-вот клонирование разрешат, диагноз больному можно по Интернету поставить, руку отрезанную обратно пришить… А давление меряем, как двести лет назад. Та же груша да манжета, разве что дисплей стал цифровой.

— А эта… Трубка эта ваша еще. — Майк указал и сморщил лоб, припоминая название. — Стето… стетоскоп?

— Фонендоскоп, — с улыбкой поправил его доктор. — Нет, просто у меня привычка с ним не расставаться, не обращайте внимания. Для любого врача полезнейшая вещь. Хотя на самом деле сегодня замерить давление спокойно можно и без него. По крайней мере хорошо, хоть времена рукописных рецептов отошли в прошлое: у меня ужасный почерк. Держи.

Майк принял пару пластиковых баночек, упаковку зеленых капсул и бумажку. Помедлил:

— По правде говоря, док, я совсем не за этим к вам пришел. Хотя все равно спасибо.

— Вот как? Интересно. А зачем же? Вас что-то тревожит?

— Нет. То есть да. Мне не нравится вся эта затея с роботами, но не в этом дело. Вы не замечали, как все это на нас давит? Особенно на этих… на Рамиреса с Томасом. Вы знаете, что они друг дружку ненавидят? По крайней мере первый — второго.