Смерть любит танцы - Клара

В глубине покоев скрипнула входная дверь, и я с максимальной возможной скоростью заковыляла в ванную. Ещё не хватало, чтоб меня кто-то видел в таком состоянии!

Эррар

Когда я пришёл, Тан была в ванной. Я устроился в кресло, дожидаясь её.

Она выскользнула спустя пару минут, практически не прихрамывая, из ванной. Я замер, заворожено глядя на неё, и шепнул:

— Боги, как ты красива!

Её губы, подчёркнутые влажной ярко-алой помадой, раздвинулись в самодовольной улыбке:

— Ну, разумеется! Я всегда прекрасна!

Я рассмеялся:

— Я занят, малышка, но не хочу, чтоб ты скучала. Пройдёшься по магазинам? У тебя абсолютно неограниченное количество монет!

Она насмешливо улыбнулась:

— А ты?

— Монетки не появляются из воздуха, милая, — оскалился я, — я займусь их созданием, а ты — их прожиганием!

Она улыбнулась и заметила:

— Что ж… в таком случае, я сделаю парочку покупок, чересчур роскошных для рабыни. Ты ведь не против?

— Малышка, ты не рабыня и можешь покупать, что взбредёт в голову!

Её ухмылка меня насторожила.

— Тан, а что ты хочешь?

— да так, пару новых цацок… Не переживай, они дешевле твоего вчерашнего подарка!

Я рассмеялся:

— Ну, похвастаешь потом!

Её глаза блеснули:

— С удовольствием…

Тан

Он вышел, а я осела на пол и облегчённо вздохнула. Да, самая тяжёлая женская работа — быть всегда прекрасной!

Ну, ничего. Сегодня я куплю себе очень хороший подарочек… небольшая моральная компенсация! Уже представляю себе лицо Эррара… Ха! Ну, он сам разрешил!

Глава 4

У умного мужчины есть умная жена и 2–3 глупеньких любовницы…

Эррар расстарался — возле дверей, до которых меня проводила бойкая служаночка, меня ожидал красивый экипаж, запряженный громадным бойцовским алым ящером. С двумя охранниками. Ну что ж… Развлечёмся?

Я оперлась на руку эльфёнка и осторожно устроилась на мягком сидении. Животное, мазнув хвостом, плавно тронулось с места, минуя посты охраны. Я прикрыла глаза.

— Миледи, куда мы направимся в первую очередь?

— На рабский рынок. Думаю, мы успеем к торгам!

Эльф слабо икнул, но спорить не рискнул. Я усмехнулась и откинулась на спинку. Будет весело!

Слабо дёрнувшись, экипаж остановился, и я, вновь опершись на охранника, вышла. На площади было многолюдно, однако гербовая карета произвела впечатление: эльфы, глядя со смесью любопытства и отвращения, расступались. Я же только покривила губы в злой усмешке и повыше вздёрнула подбородок. Что, эльфята, не нравлюсь? Ну, конечно! Я ведь живое напоминание о том, что вы — тоже живые, что вы не так уж и далеко ушли от людей, несмотря на всю свою помпу. И вы мне поклонитесь, сцепите зубы — и поклонитесь, как миленькие, ведь ваш Глава клана тоже умеет чувствовать, как и все вы!

Я шла и смотрела по сторонам. Настроение медленно опускалось уровня подвалов. Зачем я вообще сюда пришла? И так ясно, не увижу ничего хорошего. Больно смотреть на людей, орков, даже эльфов, скованных, связанных, с пустыми глазами. Девушки, девочки, женщины, молоденькие мальчики, красивые, идеально тренированные молодые танцоры — тут были представлены постельные игрушки на любой вкус. Были и боевые рабы, и многоцелевые… Продавцы не жалели выражений, порой похабных, восхваляя товар, и поглядывали на меня, словно прицениваясь. Особо их привлекал блеск ошейника на моей шее. Если б не охрана, меня б точно порвали на клочки, пытаясь захапать такое сокровище…

Я усмехнулась, когда из передо мной, словно из воздуха, вырос красивый золотоволосый эльф с юным лицом и добрыми глазами. Он склонил голову, с восхищением глядя на меня, и пропел:

— Какой милый цветок расцвёл ныне в нашей скромной обители! Вы прекрасны, миледи, и в вашем взоре — вольный ветер степей и острые шпили гор. У Вашего хозяина замечательный вкус.

Вот сукин сын! Я по-кошачьи оскалилась:

— Не сомневаюсь, милорд! Меня его вкус тоже вполне устраивает… а позволено ли мне спросить, с кем я имею честь разговаривать?

Ответный оскал:

— Я — лорд Распорядитель, миледи. Сегодняшнее небольшое представление полностью организовано мной, и я же пригласил сюда почтенных торговцев. Надеюсь, юная леди, вам понравится зрелище — я приложил для этого все старания. Не откажите мне в любезности, составьте мне компанию в моей ложе.

— Простите, милорд, но это невозможно. Как же я смогу поучаствовать в торгах, побродить среди товара?

В ласковых очах впервые мелькнуло нечто, смутно напоминающие настоящие эмоции:

— Миледи, боюсь, вы не сможете ничего купить без позволения на то…

— Хозяина? Разумеется! Он дал согласие на любые мои приобретения, клянусь его властью!

Камень на ошейнике вспыхнул, подтверждая мои слова. Эльф выпучил глаза — ха! Я б тоже удивилась!

Вежливо улыбнувшись, я осторожно оттерла доброго блондинчика в сторону плечом. Скоро Эррару донесут, чем я тут занимаюсь, и мало мне точно не покажется…

Дёрнув плечом, я медленно пошла вдоль рядов, выбирая. Толпа гудела, как растревоженный улей, играла музыка — начинался так называемый Большой Торг, известное всему миру шикарное шоу, которое проводится каждую неделю в нескольких городах мира. На любой Торг со всего мира поставляют самый лучший, самый талантливый и необычный товар, который должен продемонстрировать свои достоинства на сцене. В Торг вкладывали огромные деньги — но, без сомнения, оно того стоило. Я и сама замерла, глядя на выступление бойцов — какая техника, какие тела… какое оживление в толпе престарелых эльфийских дев, помешанных на экзотике! Я присмотрелась к мальчикам внимательней и презрительно сморщила нос: не то, совсем не то…

Потом были человеческие девочки, совершенно обнаженные, с даром обольщения. Теперь оживились мужчины. А потом… Она выскользнула на помост, закутанная в шелка, с копной чёрных волос, и начала плясать. А в моей душе терпким, чёрным огнём поднялись гордость и зависть. Гордость — за восхищенные вздохи, предназначенные такой же степнячке, как я. А зависть… к той, которая, не смотря ни на что, ещё могла плясать так легко и непринуждённо, как я больше никогда не смогу…

На глаза навернулись слезы, я опустила голову, сцепила зубы, чтоб не рыдать, и тут ощутила на себе чей-то странный взгляд. Вздрогнув, я повернулась… И впервые увидела его.

Он стоял шагах в двадцати от меня и сверлил взглядом моё лицо. И было в этих тёмно-серых очах столько презрения, столько непонятной ненависти, что я невольно вздрогнула, наблюдая за искорками, пляшущими в зрачках, и только спустя пару минут соизволила обратить внимание на всё остальное.