Свет погасших звезд. Они ушли в этот день - Федор Раззаков

К началу 60-х годов за Филипповым числилось 47 ролей в кино и десяток ролей в театре. Из них львиная доля выпала на роли отрицательных персонажей.

Между тем в 1965 году актер едва не умер от опухоли мозга. В одной из новосибирских клиник ему сделали сложную операцию: удалили опухоль и черепную кость. На месте кости пришлось сделать «пленку», и, чтобы прикрыть ее, актер обычно натягивал на голову берет. Однако эта операция абсолютно не повлияла на его работоспособность. Более того, его стали приглашать сниматься в кино чаще, чем прежде. (Из Театра комедии он ушел в том же 1965 году.)

В 1970 году Филиппов сыграл свою единственную большую роль в кино: в фильме Л. Гайдая «Двенадцать стульев» он перевоплотился в Кису Воробьянинова. Это был новый триумф актера. Вскоре после него (в 1973 году) ему наконец-то присвоили звание народного артиста РСФСР. Затем он снялся у знаменитого комедиографа еще в нескольких фильмах: «Иван Васильевич меняет профессию» (1973), «Не может быть!» (1975), «За спичками» (1980). Правда, там у него уже были исключительно эпизоды.

Такой же эпизод достался Филиппову и в телефильме Игоря Усова «Табачный капитан» (1972). Приглашение в эту картину произошло при весьма забавных обстоятельствах. Вот как об этом вспоминает жена режиссера Л. Духницкая:

«Мой муж приступил к съемкам фильма „Табачный капитан“ вскоре после того, как Сергею Николаевичу сделали операцию. В роли купца Смурова Игорь Владимирович хотел видеть только Филиппова, поэтому лично отправился к нему домой с этим предложением. Режиссер застал такую картину: Антонина Георгиевна сидела под входной дверью, отчаянно пыталась воззвать к совести разбуянившегося мужа, чтобы тот впустил ее в собственную квартиру. Из-под закрытой двери валили клубы дыма и доносился страшный мат. Каждое новое нецензурное выражение Сергея Николаевича сопровождалось монотонным воем Барабульки. Игорь немедленно вмешался: „Дядя Сережа, хватит валять дурака! Давайте лучше вместе работать!“ Мат немедленно прекратился, дверь открылась, и Филиппов впустил в квартиру… только моего мужа, Барабулька же так и не была помилована. Сергей Николаевич в отчаянии признался Игорю: „Представляешь, мне ничего нельзя: ни пить, ни курить, ни сниматься в кино! Только матом и можно ругаться! Что мне делать?“ Игорь ответил: „Вы начнете у меня работать, а мы вас будем беречь“.

Действительно, на съемках у Сергея Николаевича было три дублера, похожих на актера со спины как две капли воды. Им нужно было проходить ту часть кадра, которая считалась сложной для больного актера. Сергею Николаевичу сделали несколько париков, необходимых не только для роли, но и для защиты от случайностей. Актер постоянно сидел в тени, чтобы голова не перегревалась. Представьте, Филиппов прекрасно справился с ролью, даже пел и танцевал в кадре…»

Несмотря на недовольство супруги, Филиппов регулярно поддерживал связь со своим сыном от первого брака. Он мечтал, что тот продолжит династию – тоже станет актером. Но Юрий выбрал иной путь и стал художником. Филиппов на сына за это обиделся. Но еще больший удар постиг отца в начале 70-х, когда первая жена актера вместе с сыном эмигрировали в Америку.

Вспоминает Ю. Филиппов: «Перед отъездом за границу я столкнулся с немалыми проблемами. Мне необходимо было получить от отца письменное разрешение на выезд. Скрепя сердце я отправился к нему. Но мадам Голубева даже на порог меня не пустила, прошипев из-за закрытой двери, что они никак не могут сегодня принять. Тогда мы с мамой решили подкараулить его около дома. Издалека заметив меня с мамой, он со всех ног пустился бежать от нас по каналу Грибоедова. Тогда я понял, что отец все еще любит маму… Помню, когда он уходил от нас, крикнул напоследок: „Я вам этого никогда не прощу, вы ко мне еще придете на поклон!“ Иногда мне кажется, что он всю жизнь ждал этого поклона и ему очень сильно нас не хватало. Мама так и не вышла замуж после развода, а отец, хотя и жил до конца дней с другой женщиной, так и не заплатил двадцати копеек за развод…»

Но, как ни скрывался Филиппов от своей бывшей жены и сына, однако отпустить их за границу ему все равно пришлось. И этого поступка он не смог им простить всю оставшуюся жизнь. Он посчитал уехавших предателями и прервал с ними всякие отношения. Сын регулярно писал отцу письма из заграничного далека, однако тот их даже не читал. Он аккуратно складывал нераспечатанные конверты в коробку, а потом показывал их друзьям.

Вспоминает Л. Духницкая: «Сергей Николаевич редко оставался один. Антонина Георгиевна ездила за ним всюду, буквально не отпуская от себя. Когда же ее не было рядом, он часами говорил о сыне. Расставание с ним было его вечной болью. Ведь радости от общения с Барабулькой у Сергея Николаевича не было никакой. Она же тряслась над мужем, покупала ему розы, приговаривая: „Сереженька так любит цветы!“ Когда Филиппов болел, Антонина Георгиевна укладывала его в кружевную постель, надевала на него ночную сорочку с воланами и жабо. Однажды я пришла навестить Сережу. Когда увидела утопающего в кружевах артиста, в голове промелькнуло: „Надо же, прямо как волк, только что съевший бабушку!“ Барабулька никогда не вспоминала о родной дочери и все нерастраченное материнство отдавала любимому Сереженьке. Над их супружеской кроватью висел портрет Филиппова невероятных размеров. В новогоднюю ночь она привязывала к старинному абажуру, который висел у них над круглым столом, воздушный шарик – тем самым прославляя каждый год, прожитый Сереженькой после операции…»

В 80-е годы звезда Филиппова закатилась. Его перестали приглашать сниматься, лишь изредка он выезжал с гастролями в глубинку. Но и это вскоре прекратилось из-за проблем со здоровьем (в свое время у актера вырезали две трети желудка). В 1989 году умерла его жена Антонина Голубева, и Филиппов остался практически один.

В те дни его постоянно навещали только два человека: старый приятель Константин и актриса Любовь Тищенко. Они кормили беспомощного старика, убирали его квартиру. По их словам, до них его дом напоминал помойку: везде лежала «вековая» пыль, окурки, в ванной плавало нестираное белье. Из личных вещей у С. Филиппова практически ничего не было: ни костюма, ни туфель. На сберкнижке не было ни копейки.

Вспоминает М. Боярский: «Однажды я встретил Сергея Филиппова. Ехал на машине и вдруг увидел его идущим к вокзалу. Он был уже совсем стареньким. „Дядя Сережа, – кричу. – Вас подвезти?“ – „Спасибо, – говорит. – Вот иду на вокзал сдать билет. А то у меня ни копейки“. А билет стоил всего семь рублей. Я усадил его в машину. Бегом к вокзалу, обливаясь слезами. Зашел за угол, билет порвал, отдал ему семь рублей. Хотел дать больше, но он бы не взял. Он вздохнул и говорит: „Эх, Мишка, станешь старым, никому не будешь нужен…“