Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том I - Френч Джон

Самое главное, он выжил, и не менее важным это было и сейчас. Важнее всего было не сэкономить половину дня, а выжить. Это желание выживать, звериный инстинкт продолжать дышать, который постоянно вел вперед, придавал ему сил. Он не смирится и не примет смерть. Даже сейчас, когда его легион был практически уничтожен, а врагов было куда больше, чем союзников, Коракс знал, что не сдастся. От него требовалось оберегать Гвардию Ворона, невзирая на искушения и инстинкты, призывающие его к решительным и смелым поступкам.

На Освобождении, которое некогда звалось Ликей, царило настоящее отчаяние. Слабые там погибали, безвольные отступались перед непосильной задачей. Но не Коракс. С огромным усилием он принес на Ликей свободу и ни разу не усомнился в правильности своих действий. Так почему же сейчас он думает, что ему не хватит решимости для победы?

Он продолжал неподвижно стоять во мраке. Коракс любил тьму — тени всегда были ему союзниками. Он мог бы провести подобным образом оставшиеся часы, выжидая, предвосхищая очередную дрожь корректировки курса, дожидаясь стука в дверь и нового отчета о маневрах врага, пытаясь не вспоминать ошибок и ужасов Исстваана.

Пытаясь, но безрезультатно.

В комнате стоял запах пота, в воздухе витал аромат страха. Марк Валерий был бы счастлив встретиться с противником в открытом бою или даже оставаться спокойным, пока боевые корабли решетят друг друга в космических сражениях. Но от такой войны, способа ведения войны Гвардии Ворона, у него сдавали нервы и сжималось сердце.

Префектор с закрытыми глазами лежал на койке, желая, чтобы наконец включили вентиляцию, которая очистила бы комнату от вони. Сложенные на груди руки дрожали, мокрые волосы прилипли ко лбу, а подушка и простыни под ним насквозь пропитались потом.

Если в «Мститель» угодит хотя бы одна боеголовка, им всем конец. Валерий не питал иллюзий на этот счет — отражающие щиты не могли уберечь их от ядерного взрыва мощностью с десяток мегатонн. Стены вибрировали от ударных волн далеких разрывов, за тысячи километров от корабля, но все же ближе, чем хотелось бы префектору.

Пелон находился в соседнем отсеке. До Марка доносилось его прерывистое паническое дыхание, и он представил себе, как слуга сидит, забившись, в уголке комнаты, прижимая колени к груди. Префектор отлично понимал объявший человека ужас, ибо и сам чувствовал его.

Бомбардировка началась менее получаса назад. Коракс отослал его из стратегиума, как только начали рваться первые снаряды «Новы», пока еще достаточно далеко от боевой баржи, но все же слишком близко, чтобы чувствовать себя в безопасности. Префектор торопливо шел по коридорам и спускался бесконечными лестницами, пол под ногами и поручни постоянно вибрировали. Он старался не сорваться на бег. Гвардейцы Ворона, мимо которых он проходил, казалось, ничуть не беспокоились, вверив свои жизни отражающим щитам, как никогда не смог бы Марк. Он был имперским солдатом, тэрионцем и привык сражаться с врагом, которого мог увидеть. Свою жизнь префектор предпочитал доверять силовым щитам, танковой броне или многометровым стенам бункеров. Ему приходилось пережидать артиллерийские дуэли и орбитальные атаки, но никогда он не чувствовал себя таким беспомощным, как сейчас.

Тьма была кромешной. Свет не включался. Валерий был по-своему благодарным за это. Куда лучше для него было сидеть в каюте, где лорд Коракс и другие не могли увидеть его трусость и услышать тихое хныканье от каждого дребезжания прокатывающейся мимо волны.

Но оставаться одному было также кошмаром. Если бы он находился на виду других, то гордость помогла бы ему совладать со страхом. Но так как префектор был один, его решимость оказалась куда слабее. Тьма опутывала его так же, как воняющий потом воздух. Она камнем давила на грудь, выжимала воздух из легких, душила.

Валерий закашлялся и судорожно выдохнул. Он сел на край койки, свесил ноги на палубу. Префектор непроизвольно зажмурился и обхватил руками тело, когда от правого борта до левого прокатилась очередная волна вибрации, сопровождаемая скрипом и скрежетом переборок у него над головой.

— Это безумие, — пробормотал он.

Он говорил шепотом, но слова эхом раздались у него в голове. Префектор уже и не помнил, когда в последний раз чувствовал себя нормально. Когда кошмары прекратились, он поначалу испытал облегчение. К Марку вернулся благословенный сон, и он с радостью принял его.

Но облегчение не было долгим. Спустя всего пару дней после эвакуации лорда Коракса и легиона пустота сновидений начала давить на Марка. Он просыпался посреди ночных вахт с пустотой в мыслях, чувствуя себя так, словно его затягивает в бездну. Вскоре префектор стал бояться ночей, как тогда, когда его мучили сновидения с пламенем и криками умирающих Воронов. Но теперь это был не обжигающе горячий ужас и паранойя, но холодный страх, который стекал по позвоночнику и превращал в лед нижнюю часть живота.

И теперь, когда он остался один во мраке каюты, этот страх вернулся, пока ракеты и снаряды озаряли небеса за стальными и рокритовыми стенами. Поджидавшая его пустота слишком сильно напоминала вакуум космоса. Из-за этого страха Марку казалось, что ему суждено погибнуть. Как ему когда-то снилось предсказание о Гвардии Ворона, так и теперь сны твердили о неизбежности его смерти. Он умрет в одиночестве, замерзнет в космосе, и его поглотит пустота Вселенной.

Марк со стоном повалился лицом в подушку, пытаясь зарыться с головой в простынях, чтобы только спрятаться от пустоты, которая постепенно высасывала из него жизнь.

— Это было слишком близко, — заметил Бранн, когда в паре тысяч километров от носа по правому борту расцвел взрывом снаряд «Новы».

— Слишком близко — это попадание, — ответил Агапито. — Если мы выжили, то для меня это достаточно далеко.

— Тихо, — шикнул лорд Коракс. Его голос оставался спокойным, на лице отсутствовало всякое выражение, пока он следил за показаниями сенсоров на тусклом главном экране. — Я думаю.

Примарх оставался за пультом управления с тех самых пор, как предатели открыли по ним огонь. Он вел «Мститель» по видимому лишь ему безопасному курсу, непрерывно просчитывая и корректируя маршрут с каждым новым запуском торпеды или взрывом снаряда «Новы».

— Лорд, мы идем слишком близко от вражеского крейсера, — предупредил один из помощников за сканером.

— Знаю, — ответил примарх, не отрывая взгляд от экрана.

— Лорд, если мы пройдем слишком близко, они засекут наш плазменный след, — добавила Эфрения. Она говорила тихо и уважительно, но в голосе все же чувствовалась тревога.

— Они засекут не только это, — ответил Коракс, с улыбкой взглянув на женщину. На мгновение он замолчал, а затем поднял палец. — Думаю, мы достигли безопасного расстояния для перехода.

— Лорд? — Бранн был в не меньшем смятении, чем Эфрения. Покосившись на Агапито и Алони, он заметил напряжение на лицах своих братьев-командиров.

— Перед уходом я хочу оставить врагам последний подарок, — сказал Коракс.

— Поднять пустотные щиты и активировать орудийные батареи, лорд? — спросила Эфрения, и ее рука повисла над терминалом управления.

— Нет, — ответил примарх. — Я придумал кое-что поэффектнее.

Стоявший в стратегиуме «Прощания» апостол Несущих Слово Данаск все больше склонялся к мысли, что возложенная на него обязанность до крайности истощает его терпение. Радость анархии и бойни в зоне высадки после многих дней бесплодных поисков Гвардии Ворона казалась ему далеким воспоминанием. Последние поступившие приказы не радовали. Уже более суток его корабль безрезультатно обстреливал торпедами указанную Воителем местность. Это была пустая трата времени, тем более неприятная, что его боевые братья уже находились на пути к Калту, чтобы внезапно атаковать Ультрамаринов. Апостолу было тяжело не воспринимать это как своеобразное наказание за нарушение правил легиона, о которых его не соизволили поставить в известность.