На перекрестках фэнтези. Сборник фантастических произведений - Алексей Пехов

От этой пляски огней у Леггарта пошла кругом голова, он покачнулся, пытаясь сохранить равновесие. Оперся на стену. Но голоса внутри звучали все громче, напоминая заунывную песню шамана и доводя до безумия.

«Леггард, я очень устал за последние месяцы. Мир слишком часто меняется, в нём трудно. Чем ты старше, тем сложнее переносить это. Впрочем, ты не поймешь. Иди. Обязательно возвращайся.»

— Иду, — пробормотал воин, выпрямляясь. — Я иду.

Он медленно двигался по проходу вперед, раскачиваясь из стороны в сторону, бормоча под нос какие-то слова, словно разговаривая с бесчисленными тенями, что окружали его.

«Брат. Все вокруг становится другим, посмотри. Каждый день, каждую минуту — умирает, перерождается. И пусть законы племени один раз уступят разуму. Я иду, потому что есть надежда вывести наш народ…»

— Туан, — простонал Леггард, падая на колени. — Что это? Что со мной?

«Беги, беги, беги! Назад! Спасайся!» — призыв друга утопал в многоголосом хоре, наполнявшем коридор до краев. Леггард захлебывался в море звуков, странного, едва слышного шепота, громких криков, прорезавших колышущуюся массу бормотания и стонов. Поднявшись на ноги, воин слепо шарил руками по гладким стенам, стараясь понять, куда надо двигаться.

«Ты один из нас», — снова повторила Илоха, громко и отчетливо, прямо над ухом. Воин принялся было искать женщину глазами, но вокруг жил только хоровод теней и факелов. Леггард вскрикнул, падая на пол.

— Илоха!!! — что есть силы крикнул он.

— Бар-р-р-а-а! Бар-р-р-а-а! Бар-р-р-а-а! — ответил длинный пустой коридор, и Леггард не понял, то ли это было отражение его голоса, то ли он слышал рёв племени, всё ещё ожидавшего воина внизу, у начала тропы.

У него не хватало сил, чтобы подняться. Воин медленно полз вперед, выбрасывая руки и подтягивая непослушное тело. Ветер становился все сильнее, дул в лицо, но странный круговорот ушедших дней, отблесков факелов, чьих-то выкриков не утихал, мешая подняться на ноги и бежать. Бежать навстречу другому миру.

Леггард пытался зацепиться руками за ровный пол, подтягивая непослушное тело. И каждое движение отзывалось внутри странным звоном: Цок! Цорк! Цок! Цорк! ещё немного вперед. Цок! Цорк! Звук шел откуда-то извне, просто требовалось время, чтобы осмыслить это. Он слышал… Леггард открыл глаза, пытаясь определить, откуда доносится звон. Цок! Его прозрачные пальцы взлетели вверх и вперед, прижались к полу. Цорк! Тело, оставив позади ещё кусок пространства, упало на поверхность. Цок! Цорк! Стеклянные руки, уже наполовину стеклянное тело… Прозрачные пальцы, сквозь которые видно стены с отражениями ползущего червяка. И ещё, сквозь них видно синее небо впереди. Цок! Цорк!

Синее небо! Цок! Цорк! Воин открыл глаза, с трудом приподнимая голову, чтобы глянуть вперед. Он все-таки дошел. Дополз. Перед ним, чуть поодаль, был конец хода. Тот самый. Цок! Цорк! Цок! Цорк! Он подтянулся в последний раз, чтобы посмотреть за край… Только небо вокруг, да плывущие внизу облака.

«— Я иду, потому что есть надежда вывести наш народ…

— Куда, Туан?!

— Откуда я знаю. Хурон говорит, что там, со стороны, где выход из пещеры — другой мир. Шаману надо верить.»

— Шаману надо верить, — едва слышно проговорил Леггард и рассмеялся, падая на стеклянный пол. Цорк! — Он знает…

Медленно плывущие внизу облака, яркое солнце над головой и ветер, лишь ветер, дующий в лицо.

— Я один из вас, — с трудом разлепив стекленеющие губы, прошептал Леггард. Его руки, ноги, тело врастали в край блестящего хода.

Покой. Только покой. Один из вас.

— Папка! Смотри какой здоровский узор! — мальчуган, крутивший трубу калейдоскопа, радостно засмеялся, протягивая картонный цилиндр отцу.

— И в самом деле, — согласился взрослый, заглянув в отверстие на конце. — Очень красиво!

Мужчина вернул калейдоскоп, и мальчуган тут же приник к волшебной трубке, рассматривая картину. А потому не видел, как грустно усмехнулся отец.

В отличие от сына, верившего в чудеса, мужчина знал, что любой, даже самый фантастический узор — лишь причудливое отражение кусочков цветных стёкол в трёх хитро поставленных зеркалах.

УМЕРЕТЬ СТОЯ

Пронзительный, полный муки крик пронесся под сводами башни, ударился в потолок, забился в дальнем углу темницы.

Гуиано вздрогнул, возвращаясь к действительности из облака воспоминаний. Действительность не сулила ничего хорошего — вот захлебнулся второй крик, следом могучей волной прокатился рев торжества. Толпа возбужденно пела.

Где-то там, внизу, на площади, умирал сэр Родригес, последний из людей, оставшихся в живых. Последний, кроме Гуиано…

Еще недавно их было пятеро — пленников, коротавших ночь в башне. Башне, сложенной нечеловеческими руками из толстых, необработанных плит, — с единственной камерой наверху, вход в которую запирался огромной глыбой. Тяжеленным камнем, который они не смогли отодвинуть все вместе, — несмотря на то, что с ними был Аерон, первый силач войска сэра Родригеса. Они всю ночь пытались расшатать глыбу, столкнуть с места, ломали ногти, готовы были грызть её зубами. Но рассвет застал их там же, где они провожали закат.

Следом за солнцем в темницу явились молчаливые стражи, которые увели Фарая. Узник шел молча, подобравшись, не зная, что его ожидает.

«Храни тебя Бог!» — прошептал вслед Родригес.

Бог не хранил. Вскоре снаружи раздался вой. Пленники бросились к узким окнам-щелям, прильнули к ним, стремясь разглядеть, что происходит внизу.

Лучше бы не смотреть… Нечто окровавленное, ещё недавно бывшее Фараем, ползло по песку, цепляясь за камни, стремясь избежать палящих огненных струй, что изрыгали молодые драконы. Игрушка… Всего лишь игрушка. Почувствовать первую кровь — что может быть важнее для необстрелянного воина? Существо, чем-то напоминавшее Фарая, ползло, оставляя рубиновый след. Ноги человека валялись в стороне, в чёрной пыли — игрушка не должна была убежать…

Громкое «Гу!» возвестило о том, что пришло время новой жертвы. Глыба отодвинулась в сторону, одно из чудищ гортанно крикнуло: «Турам!», и стражники тут же выхватили из кучки людей обреченного.

— Нет! — Турам извивался в когтистых лапах, визжал, как дикий зверь, бился, пока не получил могучий удар крылом. Обмяк, расплылся в железных объятиях стражников, его выволокли на лестницу и потащили вниз. Глыба заняла прежнее место.

За стенами было тихо…

— Почему молчит? — первым не выдержал Родригес. Шепча слова молитвы, он приблизился к окну. Гуиано рискнул подойти к узкой щели следом за королем.