В спецслужбах трех государств - Николай Голушко

Руководству суверенной России требовались свои собственные органы КГБ. Ельцин, как всегда с упорством и настойчивостью, стал добиваться образования российских органов безопасности, что позволяло ему уменьшить позиции Горбачева и самостоятельно контролировать огромную республику через эффективно действующие, отмобилизованные территориальные органы государственной безопасности. «Демократическое» окружение Ельцина не скрывало, что создаваемое республиканское КГБ предназначалось для ограждения России от «непомерных посягательств центра». Руководство КГБ СССР всячески оттягивало сроки проведения таких серьезных преобразований в системе органов безопасности. В конечном итоге в мае 1991 года Крючков с согласия Горбачева был вынужден пойти навстречу российским властям: подписал с Ельциным совместный Протокол о создании республиканского КГБ. «Отсутствие КГБ в России не соответствует системе федеративного устройства нашего государства, в новых условиях его создание отвечает объективным потребностям нашего общества», — вынужден был признать Крючков.

Но существовали серьезные опасения, что сам процесс образования республиканской структуры КГБ затянется по времени, что создаст дополнительные трудности и снизит эффективность оперативной работы. Так оно и случилось, с мая до августовских событий КГБ России находился в стадии своего формирования, организационного становления, кадровых перестановок, а территориальные органы продолжали быть в двойном подчинении. Они попали в своеобразный капкан, когда в дни ГКЧП получили два противоречащих друг другу указания от В. Крючкова и В. Иваненко (первого и единственного председателя КГБ РСФСР).

18-19 мая 1991 года в Москве состоялось совещание руководителей российских территориальных органов КГБ, на котором выступил Ельцин. Оно было показательно, прежде всего, тем, что в отличие от Горбачева, ни разу не встретившегося с чекистами, Президент России Ельцин высказывал уважение к работе создаваемого республиканского КГБ. Он ставил перед ним конкретные задачи и в определенной степени обращал к себе, склоняя на свою сторону руководителей органов безопасности автономных республик, краев и областей. Некоторые уважаемые руководители в своих выступлениях не стеснялись с высокой трибуны присягнуть ему в верности.

Ельцин на этом совещании впервые открыто поставил вопрос о необходимости департизации органов госбезопасности, чем вызвал немалое смятение. Естественно, события в Москве вокруг образования самостоятельного российского КГБ не могли не сказаться на атмосфере в чекистских коллективах страны, накладывали отпечаток на развитие обстановки вокруг органов КГБ в других союзных республиках. У многих появлялось желание иметь не централизованное, а собственное, «карманное» КГБ.

Верховный совет Украинской ССР, следуя примеру Москвы, дал соответствующие поручения по вопросам дальнейшего регламентирования деятельности органов безопасности в республике, полного закрепления их подотчетности и подконтрольности высшему республиканскому органу власти. Тогда нам еще казалось, что продолжается нормальный законодательный процесс в рамках обновления Союза, утрясаются нерешенные вопросы расширения компетенции союзных республик, в том числе в вопросах реализации собственного государственного суверенитета. В этот же период завершалось обсуждение проекта закона о союзном КГБ СССР, который впервые планировался как гласный, открытый для любого гражданина страны документ.

В своем депутатском отзыве на проект закона о КГБ я написал в Верховный совет СССР, что «отсутствие законной основы, статуса и назначения КГБ, регулирования разных сторон его деятельности ведомственными нормами сказываются на гарантиях законности, правовой защищенности граждан и могут угрожать проявлениями беззакония».

Проблемы правового регулирования деятельности КГБ, отвечающие велению времени, становились стратегическими, ведь после отмены руководящей роли КПСС органы госбезопасности перестраивались в работе под своего правового хозяина — Верховный совет республики.

22 августа 1991 года я проводил последнее заседание Коллегии КГБ Украинской ССР с обсуждением вопроса «О деятельности КГБ УССР в период 19–22 августа и ближайшие задачи». В ее работе приняли участие депутаты от Верховного совета В. Дурдинец, А. Поперняк и другие. Члены Коллегии констатировали, что личный состав органов госбезопасности в период 19–22 августа действовал в соответствии с Конституциями СССР и Украинской ССР, постановлениями Верховного совета республики. Благодаря занятой КГБ позиции, вместе с законными органами власти республики удалось не допустить дестабилизации обстановки и кровопролития, втянуть органы госбезопасности в политические разборки и антиконституционную деятельность. Позиция руководства КГБ УССР по отношению к ГКЧП однозначно и в полной мере была изложена в докладной записке Верховному совету и опубликованном в печати Обращении сотрудников КГБ к украинскому народу. Последнее решение Коллегии КГБ УССР по моему предложению было подписано, наряду с председателем КГБ, всеми членами: Н. Шамой, Г. Ковтуном, Ю. Шрамко, В. Повжиком, П. Подгайным, О. Пугачем, Г. Федяевым, — что было необычным для такого уровня решений, которые подписываются только первым руководителем.

В печати («Рабочая газета») было опубликовано обращение к народным депутатам Украины от имени 35 офицеров центрального аппарата КГБ УССР. В нем заявлялось, что сотрудники не желают быть «вооруженным отрядом» какой-либо партии, решительно поддерживают курс на развитие демократии, утверждения государственности Украины и, может быть, больше, чем кто-либо иной, осознают необходимость радикальных реформ органов госбезопасности. Офицеры поддерживают подотчетность и подконтрольность высшим органам власти республики, заинтересованы в скорейшем принятии закона о КГБ Украины, что позволит осуществлять принципы его деятельности на основе закона, вооружит работников ясным сознанием того, что они защищают права и свободы каждого гражданина Украины. В обращении отмечалось, что сотрудники не отбрасывают критику, но заинтересованы в объективной оценке деятельности органов КГБ в период августовского переворота без огульных обвинений. Указанное обращение выражало в тот период настроения большинства личного состава, готовилось без какого-либо вмешательства руководства. О его подготовке и содержании меня информировал сотрудник инспекции при председателе В. Горбатюк.

Позже мне стало известно, что другой группой сотрудников было подготовлено письмо к депутатам, в котором наряду с общими ставился вопрос о замене председателя КГБ. Среди подписавших оказался один из начальников управления. «Вы подписали письмо. Почему как руководитель открыто не поставили меня в известность о своей позиции?» — спросил я у полковника. В ответ он начал невнятно оправдываться, что подписал, не прочитав текст. «Надо было зайти ко мне, я бы вместе с Вами подписал это письмо, что, может быть, помогло мне быстрее освободиться от подобных Вам подчиненных». Это обращение носило предательско-конъюнктурный характер. Мне стыдно за работников, подписавших письмо, но в такие годы подобные личности проявляются, как при печатании фотонегатива.