Рыцарь из ниоткуда - Александр Александрович Бушков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Действительно…
– Ты меня даже не похвалил.
– Хвалю, – без всякого выражения сказал Сварог.
Судя по выражению ее лица, она осталась недовольна:
– И перстень отобрал…
– Лежи, отмокай, – сказал Сварог и вышел.
В гостиной сидел барон Гинкер, издали разглядывая лежащую на столе книгу. Увидев Сварога, закивал с ласковой укоризной, словно журил внучка за съеденное без спросу варенье:
– Круто начинаете, милый. Хотя, если подумать, черт с ним, туда и дорога…
– Пошлите туда людей, – сказал Сварог. – Наверняка его уже обнаружили, начался переполох, сообщили квартальному, так что мы ничем не рискуем…
– Послал полчаса назад. И сам сейчас поеду туда. Давно хотелось покопаться в его бумагах…
– Я с вами, – сказал Сварог. – А как насчет…
– Вот, возьмите, – барон вытащил синий платочек из тончайшего шелка, вышитый золотом. – Между прочим, камеристка уверяет, что за последние дни уже несколько платков пропало…
Когда черная карета барона остановилась у высоких решетчатых ворот, там уже стояли две таких же, с медными полицейскими эмблемами на дверцах.
Конный полицейский грозил плеткой столпившимся на почтительном расстоянии зевакам из низших гильдий. На крыльце особняка шептались с многозначительным видом несколько личностей в цивильном, одетые под горожан среднего достатка, с бляхами Серебряной и Бронзовой гильдий. Барон приоткрыл дверцу, поманил толстым пальцем. Один из цивильных подбежал, забрался в карету:
– Стагарца не нашли, ваша милость. Успел смыться. Объявлять в розыск?
Барон посмотрел на Сварога. Тот чуть заметно кивнул.
– Объявляйте, душа моя, – сказал барон. – В список номер один, по всей форме. И чтоб живым непременно. Вот его милость объявляет приличную награду.
Цивильный выскочил на улицу и стал что-то втолковывать конному полицейскому.
– Будем ловить, – сказал барон.
– Барон, а слухи вам распространять приходилось? – спросил Сварог.
– Тем живем, голубчик. Самые разнообразные. Зависит от обстоятельств.
– Не распустить ли слух, что убрали его снольдерцы?
– Не стоит, – сказал барон. – Королю такие слухи ужасно не понравятся. Сейчас главное – пустить следствие мимо вашей девочки, и без того есть риск, что сопоставят, опознают ваши цвета. В Равене, помимо моей полиции, работают еще Багряная Палата, Королевский Кабинет, сыскной отдел городской стражи, полиции Торговой палаты и министра финансов, четыре контрразведки – морская, армейская, генерала гвардии, Мост Печалей[2K15]. И все они смертью Сенгала непременно займутся… У нас, душа моя, и без того все за всеми следили, ну а теперь – особенно.
– Вам виднее, – сказал Сварог. – Скажите, а где для меня смогут прочитать эту абракадабру?
Он достал прихваченную с собой книгу, наугад перелистал красные страницы. Барон немного отодвинулся:
– В полиции у меня таких умников нет, хвала Единому… Нужны книжные черви, причем не состоящие на определенной службе. Королевская библиотека, Морской архив, Ремиденум…
«Все дороги ведут к Леверлину», – подумал Сварог. Повторил задумчиво:
– Все следят за всеми? А за домом Маргилены? Я до сих пор не замечал, кроме одного случая…
– Разумеется, следят. Только весьма искусно.
– Что бы такое придумать, чтобы сбивать их с хвоста при нужде? Пока меня не особенно беспокоили, но скоро, чую, станут наступать на пятки…
– Что же вы сразу не сказали, голубчик? Найдем парочку подходящих мест, из тех, что сами используем. Кстати, уж простите, но поступили вы необдуманно, приказав в первый же день прикончить того шпика.
– Я не приказывал…
– Увы, вассалы нашей очаровательной Маргилены недостаток ума возмещают двойным усердием… Хорошо еще, это был человек адмирала Амонда.
Адмирал в опале, так что жалоб и скандала не будет…
– Что он собой представляет, этот ваш адмирал?
– Ужасный человек – прямой и бесхитростный. Отсюда следует – невозможно предсказать, что он выкинет, совершенно непонятно, зачем он вообще ввязался в эту игру… – Он прислушался. – Ну вот, дождь начинается.
Действительно, по крыше кареты застучали крупные капли, а вскоре хлынул ливень, мутные косые струи заволокли улицы, по брусчатке текли потоки, унося мусор. Зеваки наконец-то кинулись врассыпную. Враз промокший до нитки полицейский в цивильном с тоской взирал на карету.
Барон чуть опустил стекло, махнул рукой. Тихарь обрадованно припустил к особняку, разбрызгивая лужи.
– Отвезти вас домой?
– Если вас не затруднит, подбросьте к Королевской улице. Нужно побыстрее отвезти платок…
– С удовольствием. Самому хочется побыстрее все закончить. Только, извините, не к самому дому – чтобы не сболтнуть потом, представления не имею, куда вы ездите, и все тут…
– Откуда такой пессимизм, барон?
– Сердце что-то не по-хорошему давит последние недели, – признался Гинкер. – Все уговариваю себя, что покойная бабушка тут ни при чем, что это не предчувствие, а самовнушение, да щемит по-прежнему…
…Дождь лил до самого вечера. Стало темнеть, пришла ночь, а ливень все хлестал по крышам и кронам деревьев, по мостовой и дорожкам. Сварог долго стоял у высокого окна и смотрел, как на фоне Юпитера, размытым алым пятном мерцавшего сквозь облака, покачиваются черные верхушки каштанов в парке. Неподалеку, в беседке, горела яркая лампа, оттуда доносились лихие песни – прихлебатели отыскали выброшенный Сварогом перстень, и, узнав, что могут оставить его себе, моментально нашли дорогой безделушке применение, обменяв на соседний кабачок с винным погребом (хозяин коего не прогадал, а вот потертая братия совершенно не подумала, что погреб непременно опустеет, и очень быстро).
В воротах маячили две закутанные в плащи фигуры – приехавшие сегодня дворяне встали на стражу.
Ливень этот весьма Сварогу не нравился. Потому что ничуть не походил, как он выведал, на традиционные зимние дожди – долгие, но мелкие, моросливые. Поневоле наворачивались нехорошие догадки. В такую погоду от полицейских не дождешься рьяной работы, как ни погоняй, попрячутся по трактирам и кофейням – а стагарцы, сказала Мара, обожают смываться от погони с помощью подобных фокусов…
Не зажигая лампы, Сварог побросал одежду на кресло и залез под одеяло, натянув его до горла. Заноза в сердце ныла по-прежнему, тупо и назойливо. Никто больше, кроме него, не комплексовал и не печалился, он тоже старательно пытался махнуть на все рукой и забыть, но что-то плохо получалось. А две его боевых подруги, чтоб им провалиться, смешливо переглядывались за ужином и о чем-то шушукались весь
