Я был адъютантом Гитлера - Николаус Белов

Начало апреля Гитлер посвятил беседам с руководителем «Организации Тодта» Ксавером Доршем, которому была поручена постройка неуязвимых для бомб заводов по выпуску истребителей. Он имел в виду прежде всего заводы в Нордхаузене, расположенном в горном массиве Гарц. Там несколько тысяч заключенных этого концлагеря уже занимались сборкой «Фау-2». Доршу пришлось искать места и для подземных заводов, выпускающих истребители.

В беседе с Мильхом и Зауром Гитлер дал согласие на то, чтобы с марта выпуск истребителей имел приоритет. Это явилось первым результатом возложения ответственности за их производство на Заура. Уже с апреля их ежемесячный выпуск продолжал расти. Своим распоряжением Гитлер молча дал понять, что теперь уже сомневается в возможности ускоренного производства реактивных самолетов.

Имевшие очень тяжелые последствия налеты авиации также 6 и 8 марта на Берлин, а 30-го на Нюрнберг опять явились для Гитлера причиной его новых обвинений противовоздушной обороны и ругани по адресу люфтваффе в целом. Он совершенно не хотел видеть мужественных, но тщетных действий наших летчиков-истребителей, значительно уступавших противнику в количественном отношении. В Берлине было сбито 79, а в Нюрнберге 95 вражеских самолетов. Люфтваффе была этими результатами довольна. Но фюрер требовал более высоких цифр, что едва ли было выполнимо. Не хватало ночных истребителей. Тем не менее вследствие такого числа сбитых в Нюрнберге самолетов противника английские ночные налеты стали более редкими.

Новая Ставка фюрера?

Планом, который мы в эти месяцы вновь и вновь критиковали, являлась постройка новой, более обширной Ставки фюрера в Силезии (район Вальденбурга). Ее территория должна была включать замок Фюрстенштайн, находившийся во владении князя Плесского. Гитлер настоял на своем указании и приказал продолжить ее строительство силами узников концлагерей под руководством Шпеера. В течение года я дважды посетил этот объект, и у меня сложилось впечатление, что до окончания его постройки мне не дожить. Я попытался убедить Шпеера, чтобы тот повлиял на фюрера с целью приостановить эту стройку. Он счел это невозможным. Дорогостоящие работы велись еще некоторое время, хотя каждая тонна бетона и стали была настоятельно необходима в каких-то других местах.

Свое 55-летие Гитлер отпраздновал в «Бергхофе». У него не было настроения торжественно отмечать этот юбилей, а потому до полуденного обсуждения обстановки он принял поздравления своих домочадцев. В обеденном зале были выставлены подарки, в частности, от Гофмана, Евы Браун и других лиц. Фюрер нашел время спокойно осмотреть их и был очень общителен. Но увидев входящего в виллу генерала Цейтцлера, сразу же направился в холл для разговора о военных делах. Прибыли также, чтобы передать поздравления от вермахта, Геринг и Дениц.

Гибель Хубе

Следующим посетителем был генерал Хубе, которому несколькими днями ранее удалось вывести свою 1-ю танковую армию из окружения в районе Черновиц и в боевом строю вернуть ее на немецкую линию обороны. Гитлер, выразив генералу особую признательность, пожаловал ему бриллианты и дубовые листья к Рыцарскому кресту, а также произвел его в генерал-полковники. Он долго беседовал с Хубе, попросив подробно доложить о положении на фронте. В те дни фюрер даже раздумывал, не назначить ли Хубе главнокомандующим сухопутных войск. Шмундт очень советовал ему сделать это, но Гитлер назначение отложил.

Когда Хубе поздним вечером прощался с Гитлером, я обратил внимание фюрера на то, что генерал хотел еще затемно вылететь в Берлин на самолете курьерской эскадрильи ОКХ; разрешение на это мог дать только он один. По просьбе Хубе фюрер согласился и велел мне позаботиться об особых приготовлениях к вылету. Я выполнил приказание и считал, что сделал все необходимое для обеспечения надежного взлета. Каков же был мой ужас, когда я по телефону узнал, что в темноте, еще до наступления рассвета, самолет Хубе рухнул на землю. Генерал-полковник погиб, летевший вместе с ним посол Хевель довольно сильно пострадал.

Мне пришлось доложить Гитлеру о тяжкой потере. Он воспринял это так же, как два года назад гибель министра Тодта, – спокойно и почти молча. Через несколько дней в парадном зале замка Клезхайм состоялась государственная траурная церемония, фюрер принял в ней участие. Похороны, на которые я прилетел, произошли на другой день в Берлине на Кладбище инвалидов. Я знал Хубе с 1930 г., все эти годы поддерживал с ним контакт и теперь тоже очень переживал смерть этого выдающегося человека.

Возвращение Шпеера

В эти дни на Оберзальцберг прибыл Шпеер. Он хотел возобновить свою работу и уже был наслышан о различных интригах с целью его отстранить. Ему казалось необходимым именно сейчас, когда Гитлера больше заботили вопросы вооружения, чем операции на фронте, быть рядом с ним. Отсутствие Шпеера в последние месяцы привело к безрадостной неразберихе между различными отраслями военной промышленности, к конкурентной борьбе между его преемниками. Требовалось твердое, четкое руководство.

Так Шпеер прямо на Оберзальцберге снова включился в дело. В Берлин он вылетел только в середине мая, опять собрав все нити в своих руках и пользуясь любым случаем, чтобы переговорить с фюрером по многим накопившимся проблемам. То были последние спокойные недели в ходе войны. Шпеер стремился не потерять доверия Гитлера, даже если внутренне и отходил от него, а некоторые его указания молча обходил. Это не укрылось от взгляда фюрера. Он знал теперь, что Шпеер больше уже не убежден в победе.

В марте, апреле и мае Гитлер часто втягивал меня в разговоры и с присущей ему убедительностью знакомил с такими темами, которые мне раньше были далеки. Однажды он совершенно ясно сказал, что, несмотря на недостаточную уверенность Шпеера в победе, тот – единственный, кто видит военное производство в целом и во всех его переплетениях, а также пользуется в промышленности неограниченным авторитетом. Гитлер подчеркнул: «Когда мы нуждаемся в какой-либо военной продукции, Шпеер – единственный, кто может быстро ее дать». Я обратил внимание на то, что фюрер был готов не замечать критической позиции Шпеера в отношении войны. После того как тот вторично взял решение вопросов военной индустрии в свои руки, ему быстро удалось наладить прежнее доверительное сотрудничество с Гитлером. В их взаимоотношениях не было и тени недоверия друг к другу.

Гитлер и Геринг

Мне неоднократно приходилось слышать высказывания Гитлера о рейхсмаршале. Он издавна все еще высоко ценил Геринга, характеризуя его как «крутого и холодного словно лед» в тяжелейших критических ситуациях. Фюрер говорил о нем: «Это человек железный и беспощадный. В наиболее тяжкие критические времена Геринг всегда оказывался нужным человеком на нужном месте. А его тщеславие и тяга к роскоши – все это показное и сразу, мол, спадает с него, когда он нужен». Я был поражен тем, что Геринг еще пользуется у Гитлера таким авторитетом.