Ленинград в борьбе за выживание в блокаде. Книга вторая: июнь 1942 – январь 1943 - Геннадий Леонтьевич Соболев

28 января. В 6 ч утра – мороз -9°. Легкая сплошная облачность. Отдаленный гул одиночной арт. пальбы. В 9 ч – воздушн. тревога. Все тихо. Отбой – в 9 ч 14 мин. В начале 13-го часа начался артобстрел. Штаб МПВО предупреждал по радио. В 13 часов обстрел прекратился. По сообщению в сегодняшней газете «Ленинградская правда», за вчерашний день под Ленинградом в воздушных боях было сбито 28 вражеских самолетов, из них 25 бомбардировщиков, и 1 подбит. Дорого обходятся врагу налеты на Ленинград.

В остальной части дня, вечером и ночью, было относительно тихо. Только вдалеке глухо бухали изредка тяжелые орудия. Вечером слегка сыпал снег.

29 января. В 6 ч утра – мороз -8°. Легкая облачность. Днем большею частью ясная погода. Редкая арт. пальба весь день. После полудня – обстрел. В 16 ч 40 мин объявлена воздушн. тревога. Отбой дан в 17 ч 02 мин. Было тихо.

Вторая тревога – в 19 ч 08 мин. Сильно и долго били зенитки. Отбой дан в 21 ч 40 мин.

Небо было затянуто сплошной пеленой облаков. Темно.

Ночь прошла относительно спокойно.

30 января. В 6 ч утра – мороз -7°. Сплошная облачность. Днем погода без перемен, несколько теплее, до -5°. Небольшой ветер.

С утра и весь день тихо, никакой пальбы не слышно. Вечером также тихо. На небе видно много отдаленных вспышек от арт. выстрелов, особенно в восточной стороне.

В последнее время в городе были случаи заболеваний среди населения сыпным тифом. На предприятиях, в учреждениях и т. д. принимаются серьезные меры борьбы: поголовный осмотр всех на вшивость и изоляция в карантин обнаруженных со вшами, обработка в санпропускниках и дезинфекция на дому вещей.

В 21 ч 26 мин завыла возд. тревога. Отбой дан в 21 ч 48 мин. Было тихо.

Ночью спокойно.

31 января. В 6 ч утра – температура -3°. Небольшой ветер с юга. Очень редко вдалеке бухают одиночные выстрелы тяжелых орудий.

Днем без изменений. Где-то вдалеке стреляют.

Вечером в 19 ч 52 мин объявлена воздушная тревога, забили зенитки. Отбой в 20 ч за мин.

Ночью вспышки на небе.

Архив Большого Дома. Блокадные дневники и документы / сост. С. К. Бернев, С. В. Чернов. СПб., 2004. С. 149–158.

Из дневника главного инженера завода «Судомех» В.Ф.Чекризова

1/1 [19]43

Вот и Новый год. Мне повезло. Встречал его как в мирное время. Был сыт и пьян. Опьянение временное после 2-х стопок водки, какое часто бывает у меня. Но наелся я великолепно: маринованная селедка, винегрет, сало, сыр и, наконец, пирожки с рисом. Был у Николаевой, знакомой на Охте. Очень милая женщина, неглупая и хорошая хозяйка. Было 3-е мужчин (Николай, я и еще из милиции) и 4 женщины (сестра Николая, хозяйка и 2 девушки, такие краснощекие, здоровые русские женщины). Очень хорошо провели время. Много пели. Хозяйка М. И. оказалась очень хорошим партнером в пении. Репертуар ее песен богат.

В общем, мировой день для меня. Сидели до 4.30 утра. Спал там же прекрасно. Утром хозяйка опять угощала чаем и пирожками, опять наелся досыта.

Днем прошел по Невскому. Тепло. Народу полно. В кино не протолкнуться к билетной кассе.

Что общего со встречей 1942 года? Тогда голодно, холодно, сугробы на улицах, давно занесенные снегом трамвайные вагоны и автобусы, и «саночки», саночки, которых никогда ни один ленинградец не забудет.

Теперь: в трамвае мальчик и папаша горюют, что не удалось добыть елку. Думали ли они о елке в прошлом году?

Теперь везде устраивают елки, хотя детей мало. В заводе елка, угостили ребят. В заводе и танцы чуть ли не каждый день. Изголодалась молодежь по веселью.

Зато дирекция мне преподнесла сюрприз к Новому году, лишив диэтстоловой. Теперь на рацион.

Чекризов В. Ф. Дневник блокадного времени // Труды Государственного Музея истории Санкт-Петербурга. Вып. 8. СПб., 2004. С. 129.

Из дневника Л. В. Шапориной

1943 2.

1 января. Час ночи. Что год грядущий нам готовит? Каждый год начинаешь с этого вопроса, каждый год полон неизвестности, но этот в особенности, в особенности нам, сидящим полтора года в мышеловке и медленно умирающим и высыхающим.

Прежде всего вопрос – выживешь ли, затем – что будет с Россией. Может быть, этот вопрос идет первым, личный уже вторым.

Я все-таки проводила старый и встретила Новый год честь честью. Т. е. насколько этому помог тов. Андреенко. Вчера нам выдали 200 гр. сала (шпику), 250 гр. сыра. Я за последние дни выменяла скатерть за 134 кг хлеба и 100 гр. шпика и 5 метров маркизета за 700 гр. хлеба и 150 гр. масла. Это была в эти дни сплошная хлебная вакханалия. Для Нового года поджарила хлеб на сале целую сковородку; на маленькой сковородке поджарила хлеб в соевом молоке, был сервирован сыр, сало, от обеда оставила стакан полусладкой жидкости, именуемой компотом. Анна Ивановна принесла мне чашку пива (так как нам его еще не выдали), настоящее кофе с тем же молоком. Чем не ужин? Только сладкого ничего.

Когда часы начали бить 12, задумала желания: чтобы Вася стал художником, девочки вернулись бы ко мне и все были здоровы. Увы, о себе и своих делах я забыла загадать. Себе я желаю сил, успеха с кукольным театром и работой в Институте, сытости.

Утром я сегодня расстроилась ужасно и думала: чего я «рыпаюсь», трачу силы, не проще ли просто и спокойно идти на дно, лечь и умереть? А расстроилась вот почему. Утром Алексей Матвеевич (мой жилец и директор столовой) сообщил мне, что ему запретили в тресте прикреплять посторонних. А у меня магазинная карточка, с ней в рационные столовые не прикрепляют, в участковых бюро до следующей декады не обменяют. Что делать? Кроме того, я возвращаюсь к 400 гр. хлеба. А с театром ничего не клеится с коллективом. Ввязался в это дело Кондратьев, типичный дистрофик с голодной истерикой. Хорошенький коллектив: мне 57 лет (по паспорту), ему 55, Дмитриевой 52 (по ее словам!). А разрешение Загурским дано Балтфлоту на организацию театра. Кондратьев взял на себя административные дела, а когда я прошу его добыть мне кукловода Полякова, он истерически кричит: «Я вам не курьер!».

Все это, вместе взятое, показалось мне сегодня утром таким тупиком, что захотелось лечь и не двигаться до смерти. А встала я в 7 часов утра и уже в 8 1/2 была у бутафора Ястребцова, который и не принимался за работу, не найдя муки. Я плелась в утренних сумерках и с отчаянием думала: как мне все