Так говорил… Лем (Беседы со Станиславом Лемом) - Станислав Лем

- Я видел не одну научную публикацию, в которой доказывалось нечто прямо противоположное.

- Потому что вы читаете популяризации вместо литературы tout court научной. Кроме того, в последние годы оказалось, что ученые, изучавшие группы однояйцевых близнецов, допускали грубые фальсификации в зависимости от того, какие научные задачи ставили перед собой. Поэтому оказывалось, что результаты экспериментов были всегда точно такими, каких ожидали. Эти открытия бросают тень на этику ученых.

- Ну хорошо, наверняка вы правы, но какую это имеет связь с желанием заказать для себя ребенка определенного пола, роста, цвета кожи, цвета волос и радужной оболочки?

- Вы наверняка слышали, что время от времени случается, что один из однояйцевых близнецов нормален, а другой страдает шизофренией. Это свидетельствует о том, что баланс между здоровьем и патологией очень хрупок. Известно, что многочисленные экзогенные и эндогенные факторы могут склонить человека в сторону психической болезни или в сторону нормы. Таким образом, путь до заказа потомства по каталогу невероятно долог и рискован, а результаты этого могут быть плачевными. Потому что любое вмешательство, даже всего лишь в пропорции между мужским и женским полом, может вызвать большие социальные беды. Посмотрите, сколько молодых людей в Китае не имеют сейчас никаких шансов на женитьбу, ибо в течение целых десятилетий там убивали новорожденных девочек.

- Насколько велико число генов, отличающих Станиславов Лема и Береся?

- В последнее время стало известно, что у нас не более сорока тысяч генов, значит, разница между нами и чесноком, луком или фруктовой мошкой очень невелика. Оказывается, что у нас такие же гены дыхательных гормонов, как, например, у дрожжей, а различия нервной системы между человеком и шимпанзе составляют около 0,1 процента. Немного, правда? Между людьми эти различия составляют величины порядка сотых или тысячных долей процента.

- И какой из этого следует вывод?

- Что все мы сделаны посредством «генотипной матрицы». Если мы оба встанем перед зеркалом, то действительно отличаемся сильно, но это наше отличие определяется различием лишь нескольких сотен генов.

Разумеется, научная пресса упивается информацией, что генотипы всех организмов - фруктовых мошек, дрожжей, человека - похожи по составу, но то, что нас действительно должно интересовать, - это не разновидности генов, а очередность включения и выключения их экспрессии. До сих пор не было известно, от чего это зависит и где находится механизм, который этим управляет, но теперь оказалось (это почти точно), что наш геном в большинстве своем состоит из бессмысленно повторяющихся частей, или интронов, которые ничего не кодируют, просто имеются. Однако интереснейшее дело - «пальцы», играющие на генной клавиатуре, находятся именно среди этих «пассажиров-зайцев». Это значит, что, к сожалению, от состава этого «генного мусора» зависит, какие гены будут работать. Не хочу хвастаться, но всю эту концепцию я придумал за три года до Докинса.

Самыми важными и решающими для наружного облика являются три группы генов, называемых HOX, состав которых неизменен почти у всех животных, начиная от червей, насекомых, земноводных, рыб. Они определяют общее строение животных, например, где находится голова, ротовое отверстие, туловище и хвостовая часть. Ученые только теперь начинают узнавать, что и где находится в этой спутанной массе из клубков нитей (рибонуклеазы выглядят так, будто ребенок играл с мотком пряжи и запутал ее), потому что вопреки видимости все это имеет некий порядок и даже незначительные перемещения вызывают огромные изменения в окончательной экспрессии генов и развитии организмов.

- То есть вы хотите сказать, что не следует заказывать детей в GenTech? Лучше ждать сюрпризов от Господа Бога?

-  (С раздумьем.) Вы спрашиваете, хотел бы я насильственно использовать природу для личных целей? Нет. Мы все еще не обладаем знаниями, которые позволяли бы нам манипулировать в области ствола и основания мозга, где заключены наши главные творческие силы. Впрочем, уже в XX веке реализовывались попытки создания лучшей расы. Прадед Гитлера носил фамилию Шикльгрубер, что многое говорит о его происхождении, но его внук, когда стал фюрером, придумал евгенику, согласно которой всех евреев надо было истребить, а затем создал так называемые Lebensborn[211], где хорошо сложенные немецкие блондинки случались с хорошо сложенными эсэсовцами. Таким образом должна была возникнуть прекрасная арийская раса. Однако очень удачных результатов этого новаторского генетического эксперимента не отмечено.

- Я подозреваю, что вы разочаруете исследователей своего творчества. Ведь вы всегда делали ставку на улучшение мира и автоэволюцию.

- Но не вслепую. Будет ли человек с головой на плечах закладывать динамит в фундамент собственного дома?

- Генетические эксперименты, разумеется, уже ведутся во всем мире, а мы не только не имеем на это никакого влияния, но и не можем знать их последствий. Зато каждый день мы имеем дело с медициной. И, в общем, с ужасными мучениями. Согласно экспертам, опаснейшими врагами человека являются бедность, сигареты, алкоголь, наркотики и отравление окружающей среды. Медицина, разумеется, не может с этим справиться, поэтому вместо противодействия пытается ограничить поле своей деятельности и уже не хочет заниматься ни профилактикой, ни заботой о здоровье, а только борьбой с самой болезнью. Похоже, что мы блуждаем окольными путями и не обойтись без законодательного регулирования. Без биоэтики дело с места не сдвинется. Что вы об этом думаете?

- Я вижу это несколько иначе. По-моему, главная причина зла в здравоохранении - это коммерциализация. Каждый видит, каких колоссальных размеров достигло фармацевтическое перепроизводство. Врач часто выписывает самые дорогие зарубежные лекарства в угоду производителям этих лекарств, ибо представляет их интересы. Это довольно типичное явление, особенно на Западе, хотя, разумеется, оно и до нас уже добралось. Итак, вы хотите ввести биоэтику, но как? Избивая врачей и производителей-фармацевтов палкой по голой заднице?

- Поэтому тем более надо говорить о биоэтике! Лекарства все более дорогие, а доступ в специализированные медицинские учреждения все более труден. Таким образом формируются две тропинки: для богатых и для бедных. К сожалению, бедных становится все больше. Какой-то закон должен регулировать доступ к лекарствам и аппаратуре.

- Это правда, но будьте реалистом, а не мечтателем. Мы живем не на Луне. Все разбивается о деньги. Вы знаете, например, какой огромный прогресс достигнут в последнее время в кардиохирургии? Чтобы сделать by-pass[212], уже не надо разрезать грудную клетку, а только ввести между ребрами щипцы, которыми управляют роботы, при этом хирург у джойстика контролирует ход операции на экране. Через пару дней больной выходит из больницы. Это, разумеется, чрезвычайно дорогая технология, поэтому должно произойти чудо, чтобы она стала общедоступной.

- Значит, вы соглашаетесь с такой элитарностью в медицине?

- Из того факта, что в мире есть люди, которые едят других людей, не следует, что я принимаю каннибализм.

- Это не аналогичная ситуация. У нас есть доступ к лекарствам, врачам и медицинской аппаратуре, но у большинства в мире нет ничего. Для интеллектуала не должно быть безразлично, гарантировано ли право на охрану здоровья каждому или только избранным личностям.

- Протестами коммунизм в медицине мы не создадим. В 1987-1988 годах я имел непосредственные контакты со шведским учреждением, которое занималось долговременными исследованиями в области эпидемиологических прогнозов, касающихся вируса иммунодефицита человека. Поскольку уже тогда я об этом многое знал, так как знакомился со специальной литературой и в Вене разговаривал с известным вирусологом Манфредом Эйгеном, я знал, что не существует никакого радикального способа воздействия на этот вирус, поскольку его мутационная изменчивость столь велика, что в момент введения вакцины в организм больного возбудитель болезни уже успевал преобразиться и, следовательно, прививка была безуспешна. У этого вируса сто лиц. Единственное, что можно сделать, - это давать больным комбинации лекарств в большом количестве. Естественно, можно пытаться уменьшить их цену, но ведь нельзя раздавать их даром. Ну и скажите, откуда взять на это деньги?

- Когда двадцать лет назад мы рассуждали о будущем мира, еще не было СПИДа, зато в прессе можно было легко найти заверения известных врачей, что эпоха больших эпидемий раз и навсегда закончилась. Оказывается, выдающиеся эксперты в очередной раз нас дурачили.