Эти заманчивые сокровища дракона - Михаил Исхизов

 - Положи на место, - велел Бандурей.

 - Это почему я должен отказаться от своего военного трофея, добытого с опасностью для существования?! - запротестовал Кашлентий. - Между прочим, гномы, при содержании такой железной массы, за этот меч хорошо заплатят.

 Эта мысль заинтересовала и Кандибоба. Он оглядел сонное поле.

 - А ведь здесь разного железа полно... Ну-ка, собирайте все их оружие и грузите на телегу! - велел он. - Нечего добру пропадать. Отвезем в поселение, потом поедем рыцаря угощать.

Глава тридцать третья.

 Поляну для ночлега выбрал сержант Нообст.

 - Здесь, и заночуем, - объявил он. - Место самое подходящее. С дороги, за деревьями, нас никто не увидит. А мы с этого бугра, - он кивнул на невысокий поросший кустарником холм, - за каждым, кто на дороге появится присмотреть сумеем. И из леса сюда незамеченным не подойдешь. Если эльф к нам опять сунется, мы его сразу увидим. Только вы остроухого не трогайте. Я с ним сам поговорю. Я его спрошу, зачем он наши сапоги испоганил?

 По тону Нообста, спутники поняли, что эльф, испоганивший сапоги, на все вопросы сержанта ответит, и не раз пожалеет о своем необдуманном поступке. С местом для ночлега тоже все согласились. Лучшего никто бы и не нашел. Коней стреножили и отпустили пастись, сами перекусили, и пока еще не стемнело, каждый занялся своими делами.

 Гномы отошли в сторонку, уселись кружком и стали что-то горячо обсуждать. Если бы кто-то прислушался к их разговору, то понял бы, что они решают очень важную проблему: доросли тролли до всеобщего равенства или еще не доросли. А если не доросли, то что с ними делать? И как их доращивать до общего уровня сознательности? Но никто к борцам за равенство не прислушивался, их планы никого не интересовали. Да и сами тролли вряд ли заинтересовались бы проблемами, которые намеревались решить гномы.

 Сержант Нообст лежал на спине и думал о чем-то своем, сержантском. Тот, кто никогда не был сержантом, может сколько угодно догадываться, о чем думают сержанты, когда лежат на спине в свободное время, но никогда не узнает этого. Хитрый Гвоздь выбрал дерево и бросал в него ножи. Ножи он бросал сильно и точно. А о чем думал первый помощник Бритого Мамонта, лучше было не догадываться. Но Зубастик считал, что догадывается. Он и сам умел неплохо бросать ножи. Братья Пекисы и Зейд пытались из кусков кожи, сукна и ремней смастерить себе что-то вроде обуви. Вот такая собралась компания. Вполне можно сказать - разношерстная. Но цель у них была одна, и они понимали, что добиться ее сумеют только в том случае, если станут действовать сообща.

 - Кажется, телега едет, - Нообст приподнялся и прислушался. - Точно, телега.

 - Поселяне, - предположил Деляга.

 - Поселяне... Чего это они разъездились!? - сержант Нообст давно усвоил золотое правило: если кто-то куда-то едет, проверь и разберись, зачем он едет, куда он едет и что ему там надо? Не присмотришь за ними, то станут ездить, кому куда хочется, а про пошлину даже и не вспомнят. Порядок должен быть.

 - Поселяне, не поселяне... - Гвоздь спрятал два ножа в рукава, третий сунул за голенище сапога. - Посмотрим. Тогда и подумаем, что с ними делать.

 Зубастик проверил, висит ли на поясе нож, ухмыльнулся, как будто хотел кого-то укусить и встал. Приготовился идти за Гвоздем

 Братья Пекисы отложили свои рукоделия и тоже встали.

 Все пятеро поднялись на бугор, откуда хорошо просматривалась дорога. Следом и гномы подтянулись. А телега не заставила себя долго ждать. Выкатила из-за поворота.

 - Трое, - отметил Деляга. - И что-то везут.

 - Я их встречу, - решил Нообст. - А вы сзади зайдите, чтобы не убежали. Знаю я этих поселян, им бы только пошлину не платить.

 - Они же не в Геликс въезжают, за что пошлина? - поинтересовался Деляга.

 - Пошлина дело святое, - объяснил Нообст. - Если кто куда едет, должен платить. На этом казна держится. И стража тоже. Не будет пошлины, не будет и стражи. Кто за порядком смотреть станет?

 - Точно, - подтвердил Хитрый Гвоздь. - Без стражи нельзя. Бритому Мамонту за порядком присматривать некогда. У него своих дел хватает. Вот когда он бургомистром станет, тогда другое дело. Тогда наши за порядком присмотрят.

 - Бургомистром мы выберем Крагозея, - вмешался Умняга Тугодум. - Вот тогда и наступит полный порядок.

 - Ага, он станет всех нас равнять... - Нообст с презрением глянул на коротышек в красных рубашках, которые ни при какой власти не могли стать равными с ним, сержантом Нообстом, не говоря уже о лейтенанте Брютце. - Нет, я тебя не выберу, - предупредил он Крагозея и сплюнул. - Чем тебя, так я лучше Бритого Мамонта выберу... Ладно, пойду встречу поселян.

 Кандибоб глазам своим не поверил... Ехали по дороге, ехали, и вдруг - сержант городской стражи. Большой, толстый, с сердитыми усами, лохматыми бровями и мечом на широком кожаном поясе. Настоящий сержант, какого отродясь никто в этих глухих местах не видел. Прямо посреди дороги стоит. Но в одном сапоге, в правом, а левая нога босая. Кандибоб решил, что такое только померещится может и зажмурился. Потом открыл глаза, а все по-прежнему. Стоит на дороге сержант. Усатый, с мечом и в одном сапоге. Оглянулся Кандибоб на Бандурея, а тот тоже на сержанта уставился. И Кашлентий глаза вылупил. Коняга - кобылка умная, понимает, что такое власть. Пяток шагов до сержанта не дошла и остановилась.

 - Сойти с телеги, подойти ко мне и встать в шеренгу по одному! - приказал Нообст. - Руки за спину!

 Поселяне приказ послушно выполнили.

 - Между собой не разговаривать. Смотреть на меня!

 Выполнили и это.

 Нообст прошелся взглядом по поселянам: морды сытые, одеты чисто. А главное - сапоги хорошие и размер, вроде, подходящий.

 - Кто такие?

 - Поселяне мы, - ответил Кандибоб. - Землю обрабатываем.

 - Понятно, пахари... И руки у вас сплошь в мозолях от непосильного труда... Ну!

 Кандибоб понял, что надо говорить правду. Да ничего плохого в этой правде и не было.

 - Из Нуидыры мы, - доложил он. - Я - Советник, Кашлентий - Писарчук, а Бандурей - Охранник.

 - Из какой такой дыры? - сержант нахмурился, давая понять, что с ним шутить не следует.

 - Поселение наше так называется, Нуидыра, - доложил Кандибоб и по прищуренным глазам сержанта понял, что тот не верит. - Сам святой драконоборец, дважды рожденный Фестоний нашему поселению такое имя дал. Пришел, посмотрел, потом так и сказал: "Нуидыра".

 - С тех пор с гордостью носим, - не удержался Кашлентий. - Потому что честь огромадная от самого святого Фестония, вполне заслуженно оценившего грандиозное единомышленное стремление, удостоиться... - и захлопнул рот, потому что встретился с ледяным взглядом сержанта Нообста и сразу понял, что говорить не надо, молчать надо, и рот открывать только для того, чтобы отвечать на вопросы.