Третий Проект. Том I "Погружение" - Максим Калашников

Не менее опасная ситуация, по его мнению, может сложиться на Дальнем Востоке РФ. Обширный и редконаселенный, он включает в себя полдюжины плохо связанных между собой регионов, у которых – множество общих "болезней", но очень низкое ощущение единства или общих интересов. Каждый регион сталкивается с промышленным спадом, деградацией городского хозяйства и отъездом населения. Каждый пытается привлечь внимание Москвы и иностранных инвесторов к своим природным ресурсам. Все это осложняется геоэкономическими сдвигами, вызванными старением транспортной инфраструктуры. С точки зрения потенциальных насильственных конфликтов, тремя самыми слабыми звеньями цепи по Баеву выступают Камчатка, Сахалин и Приморье.

Камчатка – очень милитаризированный регион — сталкивается с теми же проблемами развала инфраструктуры флота, что и Мурманская область. Но она даже еще более уязвима с точки зрения поставок энергии и отсутствия соседей типа Финляндии и Норвегии, которые могли бы присматривать за ее состоянием. К 2010-2015 году, даже если все стратегические подводные лодки переведут на Северный флот, регион не станет полностью безъядерным, но будет еще более заброшенным.

Объектом вспыхнувшего мятежа могут быть ядерные установки, захват которых может гарантировать, что Москва не применит насилия против мятежников, и что их действия привлекут немедленное международное внимание. Петропавловск-Камчатский (где живет около половины населения области) может быть охвачен мятежом, вызванным какой-либо катастрофой. Мятеж, возможно, поощрит местное руководство, для которого может быть привлекательной идея "свободной Камчатки". Северная часть региона – Корякский округ, того и гляди, попробует отколоться, как он пытался сделать в 1991 году, и политически дистанцироваться от конфликта.

Приморский край с середины 1990-х годов славится высоким уровнем политической напряженности: как внутренней, так и по отношению к Москве. Эта напряженность, по-видимому, сохранятся, поскольку мечты о быстром экономическом развитии, стимулируемым открытием "восточных ворот в Россию", вряд ли материализуются. В этой постоянно напряженной обстановке какая-либо политическая группировка может найти общественную поддержку для идеи воссоздания Дальневосточной республики (недолго существовавшей в начале 1920-х годов). Это может сочетаться с националистическими лозунгами, направленными прежде всего против нелегального притока китайцев. Если политические конфликты в регионе приобретут насильственный характер (в том числе и против китайцев), то Китай может вмешаться…

А что же нам пророчат на Западном направлении? Хотя Баев и не ждет конфликтов между западными областями самой РФ или их войны с Москвой, все это с лихвой перекрывается опасностью потрясений на Украине и в Белоруссии.

Эти две новых страны в 1990-х годах двигались по примечательно различным траекториям. Белоруссия, по словам прозападного аналитика, выбрала самоизоляцию воссоединения с Россией, в то время, как Украина предпочла культивировать связи с Европой и США. В настоящее время обе они выказывают потенциал серьезных внутренних конфликтов, которые могут находиться в дремлющем состоянии, а затем внезапно вспыхнуть в результате некоего внешнего вмешательства. В обоих случаях Россия не сможет не вмешаться, но ее цели будут неизбежно смазаны в виду перекрещивающихся региональных интересов, националистических настроений, необходимостью восстановления порядка и сохранения отношений с Западом.

В Белоруссии основной причиной конфликта может быть внутренний распад полуавторитарного режима. (Извини, читатель – мы передаем слова прозападного аналитика). В то время, как оппозиционные группировки будут рассчитывать на поддержку Польши и Литвы (а это – страны НАТО), Москва может поддержать режим в Минске. Размещая войска (например для закрытия белорусских границ на Западе и на Севере) и полицейские силы (например, для подавления бунта в Минске), российское правительство может не только столкнуться с жесткой критикой и даже противодействием Запада, но и также сопротивлением его собственных регионов.

Еще одним проявлением кризиса может стать Калининград. Этот изолированный регион, возможно, захочет воспользоваться этими пертурбациями, чтобы отделиться от России, особенно с учетом того, что его экономика будет полностью переориентирована на Евросоюз, а его военное значение упадет до минимума.

На Украине растущее разочарование прозападным курсом может открыть дорогу к сближению с Россией. Но это в свою очередь может обострить сопротивление этому сближению. Потенциальный кризис между 2005 и 2015 годами может принять любую форму: скажем, политических столкновений с применением насилия в Киеве. Это могут быть забастовки и массовые протесты в Харькове и Донбассе, равно как и попытка отделения Крыма. А может, взрывом станет прозападное восстание на Западной Украине. Москва никак не сможет получить контроль над всей Украиной или эффективно влиять на все эти конфликты. Возможно, она сконцентрируется на Киеве в попытке обеспечить победу пророссийской партии в столице, с тем, чтобы она смогла восстановить контроль над большей частью страны. В то же время, южные российские регионы могут осуществить свою собственную интервенцию, распространяя ползучую аннексию на Восточную Украину и поддерживая крымский сепаратизм.

Возможно, самая сложная "закрутка" конфликта может произойти на Западной Украине, которая может обнаружить, что ее проевропейские ожидания не соответствуют особым интересам Польши, Словакии, Венгрии, Румынии, которые к 2015 году уже все станут членами НАТО. Этот регион будет оставаться вне пределов досягаемости России, но он может оказать серьезное влияние на своем южном фланге, где война в Приднестровье может снова вспыхнуть, даже если российские войска к этому времени будут выведены.

Конфликты, различные по форме и по интенсивности, с различным резонансом и выплескиванием на соседние территории, могут усиливаться в периферийных российских регионах и у ее непосредственных соседей. В каждом случае ограниченная способность Москвы использовать силу для восстановления порядка вызовет у США и других западных стран одну потребность – начать военную интервенцию.

Поле битвы: тяжелое и недружественное

Итак, вторжение в наши пределы американцев по Баеву – перспектива вполне реальная.

Ясно, что интервенция США и НАТО для защиты Польши или других восточноевропейских стран (включая три прибалтийские страны) от русского вторжения вряд ли станет предметом практической необходимости. Скорее всего, насилие, ради прекращения которого к нам вторгнутся западные «гуманизаторы», окажется хаотическим. Бои в этих войнах будут вестись в основном легким стрелковым оружием, с минимумом артиллерии и танков, с эпизодическими налетами немногих тактических самолетов. У воюющих не будет современных систем оружия и очень мало оружия, основанного на технологиях 1990-х годов. Системы управления и связи "врага" ожидаются очень примитивными и ненадежными. Но могут быть случаи, когда грамотное использование сложных компьютерных технологий сможет нанести ущерб информационным системам союзных сил.

Центральный вопрос – о характере "врага". В обстановке внутренних беспорядков бывает трудно определить, кто друг, а кто — враг, и этнические, языковые и культурные особенности не всегда позволят определиться в этом вопросе В целом, население регионов-целей будет со сравнительно хорошим образованием (хотя и без знания иностранных языков), преимущественно городское, привычное к тяготам жизни и способное использовать устаревшее оборудование, которое западные пользователи сочли бы металлоломом. Преобладающие культурные традиции, а также демографическая структура населения делают маловероятным, что сколько-нибудь значительную часть бойцов составят малолетние солдаты. Но с другой стороны, будет высока доля мужчин с военной подготовкой и даже с опытом участия в боевых действиях. Некоторые группы будут иметь высокую мотивацию для борьбы против "иностранного вторжения" и, возможно, продолжат сопротивление даже в безвыходных условиях.

Одной из ключевых проблем возможного театра военных действий становится транспорт. Дело не в самой территории, где нет джунглей, высоких гор и пустынь. Проблема – в необходимости покрывать большие дистанции от "точки вступления" до места назначения в условиях плохо развитой системы транспорта и связи. "Враг" здесь получит преимущество, поскольку хорошо знаком с территорией и может наносить удары по линиям сообщений с энергичным использованием мин. Местные источники снабжения могут оказаться крайне ограниченными. Даже качество питьевой воды в тех районах, где окажутся американские интервенты, может оказаться весьма низким. Химическое и биологическое оружие против западных миротворцев, скорее всего, не используют (хотя этого нельзя полностью исключать). Но во многих случаях разрушение промышленных объектов может привести к опасному загрязнению окружающей среды. Ядерное оружие и материалы могут присутствовать во многих потенциальных конфликтах и во многих из них они представят самую большую угрозу.