Исход (Том 2) - Стивен Кинг

— Зови меня Ричард. Это мое настоящее имя. Зови меня так.

— Это твое настоящее имя? Ричард? — с сомнением в голосе спросила она, и он хихикнул ей в щеку, заставляя ее поежиться от отвращения и желания. — А кто обещал меня?

— Надин, — произнес он. — Я забыл. Пойдем.

Он соскользнул с капота машины, все так же держа ее за руки, и ей захотелось вырваться и убежать… но какая от этого будет польза? Он догонит ее, поймает и изнасилует.

— Луна, — сказал он. — Она полная. И я тоже. — Он провел ее ладонью по ширинке своих линялых джинсов. Там было нечто ужасное, живущее своей собственной жизнью под холодными зазубринами молнии.

— Нет, — пробормотала она и попыталась отдернуть руку, думая о том, насколько не похоже это на ту, другую лунную ночь, как невозможно далеко. Это было на другой стороне радуги.

Но он прижал ее руку к себе.

— Пойдем в пустыню, ты станешь моей женой, — сказал он.

— Нет!

— Слишком поздно говорить «нет», дорогая.

Она пошла с ним. Там был спальный мешок и почерневшие кости костра, отдающие серебром в лунном свете.

Он положил ее.

— Хорошо, — выдохнул он. — Хорошо. — Пальцы его расстегивали ремень, затем пуговицы, затем молнию.

Она увидела то, что он приготовил для нее, и закричала.

Его улыбка стала шире от этого крика — огромной, мерцающей и непристойной в ночи, а на них смотрела жирная, сочная луна.

Надин, издавая крик за криком, попыталась отползти прочь, но он схватил ее, и тогда она что есть силы сжала ноги, а когда одна из этих пустых ладоней проникла между ними и рассоединила их как воду, она подумала: «Я буду смотреть вверх… Я буду смотреть на луну… я ничего не буду чувствовать, и все это закончится… все закончится… я ничего не почувствую…»

А когда его смертельный холод проник в нее, из ее груди вырвался крик, она стала сопротивляться, но это было бесполезно. Он пробивался в нее — завоеватель, разрушитель, в ней все похолодело, а затем он был в ней, проникая до самой матки, а в ее глазах отражалась луна — холодный, серебряный огонь, а когда он кончил, то это было расплавленное железо, расплавленный чугун, расплавленная медь, и она тоже кончила, крича от непередаваемого удовольствия, кончила в страхе, ужасе, проходя через чугунные, медные ворота в пустынную землю безумия, втянутая, вбитая внутрь, как лист, его громовым смехом, наблюдая, как лицо его тает, теперь это было отвратительное лицо демона, качающееся совсем рядом с ее лицом, лицо демона с горящими желтыми фонарями вместо глаз — окнами в ад, в них плясала та ужасная радость, это были глаза, взиравшие сверху на изогнутые аллеи тысяч мрачных ночных городков; и глаза эти были свирепо сияющи и бесконечно тупы. Он начал снова… и снова… и снова. Казалось, он просто неисчерпаем. Холод. Он был смертельно холоден. И стар. Старше, чем человечество, старше земли. Снова и снова он наполнял ее своим потомством и диким хохотом. Земля. Свет. Оргазм. И снова оргазм. Последний крик, вырвавшийся из нее, подхватил ветер и разнес по самым дальним закоулкам ночи, туда, где тысячи орудий ждали, чтобы новый хозяин пришел и оживил их. Отвратительная голова демона, извивающийся раздвоенный язык. Его мертвое дыхание окутало ее. Теперь она находилась в земле безумия. Железные ворота закрылись.

Луна!..

Луна почти растаяла.

Он поймал еще одного кролика — дрожащий маленький комочек — голыми руками и свернул ему шею. Он развел новый костер на костях старого, и вот уже кролик распространял сытный аромат. Волки ушли. В эту ночь они оставались в отдалении — и это было правильно. В конце концов, это была его брачная ночь, а ошеломленное, апатичное создание, безразлично сидевшее по другую сторону костра, было его смущенной и раскрасневшейся суженой.

Подавшись вперед, он поднял ее руку с колен. Когда он отпустил ее, рука осталась на месте, поднятая на уровне губ. Он несколько мгновений наблюдал за этим феноменом, а затем опустил ее руку на колени. Там ее пальцы слабо зашевелились, как умирающие змеи. Он резко взмахнул двумя пальцами перед ее глазами, но она даже не моргнула. Ее взгляд был абсолютно пуст.

Он был искренне озадачен. Что он такого сделал с ней? Он не мог припомнить. Да это было и неважно. Она была беременна. Если она к тому же еще и сошла с ума, то какое это имеет значение? Она была прекрасным инкубатором. Она выносит его сына, родит, а потом может умереть, сделав свое дело. В конце концов только ради этого она здесь.

Кролик съеден. Он разделил его на две части. Маленькими кусочками он скормил ей половину. Он кормил ее, как маленького ребенка. Некоторые кусочки непрожеванными выпадали у нее изо рта на колени, но большую часть она все же проглатывала. Если она останется в таком состоянии, тогда ей понадобится нянька. Возможно, для этой роли подойдет Дженни Энгстром.

— Все было очень хорошо, дорогая, — мягко произнес он.

Она тупо взглянула на луну. Флегг нежно улыбнулся ей и доел свой свадебный ужин. Хороший секс всегда пробуждал в нем зверский аппетит.

Проснулся он почти под утро и сел в своем спальном мешке, смущенный и испуганный… испуганный инстинктивно, не понимая причин; так пугаются животные, предчувствуя беду, — хищник, учуявший, что следующей жертвой может стать он сам.

Было ли это сном? Видением?…

«Они идут».

Пугаясь, он попытался понять мысль, разобрать ее в некоем контексте. Но не смог.

«Теперь они уже ближе».

Кто они? Кто теперь ближе?

Шепот ночного ветра, казалось, донес до него запах. Кто-то шел и…

«Кто-то идет».

Пока он спал, кто-то прошел мимо его лагеря, направляясь на восток. Невидимый третий? Он не знал. Было полнолуние. Неужели третий ускользнул? Паника охватила его от этой мысли.

«Да, но кто же идет?»

Он посмотрел на Надин. Та спала, свернувшись, как зародыш в утробе матери, в положении, которое через пару месяцев примет ее сын.

«А есть ли в моем распоряжении эти месяцы?»

И снова возникло чувство, что края становятся слишком расплывчатыми. Он снова лег, считая, что в эту ночь уже не заснет. Но он уснул. И когда утром он въехал в Вегас, то снова улыбался и почти забыл ту ночную панику. Надин покорно сидела рядом с ним — огромная кукла с заботливо укрытым в ее утробе семенем.

Он отправился в Гранд-отель и там узнал, что случилось, пока он спал. Он увидел новое выражение в их глазах — обеспокоенное и вопросительное — и почувствовал, как его снова влажными крыльями коснулся страх.