Волк с Уолл-стрит - Джордан Белфорт

Но я не дал ему договорить.

— Мать твою, Энди, позволь мне сказать тебе кое-что: ты, мать твою, не имеешь понятия, до какой степени мне наплевать на комиссию, чтоб ее и все такое прочее.

На этих словах я открыл портфель, вытащил из стола игральную карту и подцепил краешком порцию кокса, достаточную для того, чтобы оглушить синего кита. Затем высыпал его на поверхность стола, нагнулся, окунул нос в порошок, глубоко втянул его носом и продолжил:

— Мне, мать твою, наплевать и на этого ублюдка Коулмэна, — я говорил, а мое лицо было облеплено белым порошком. — Он копал под меня четыре года, мать его, да так ни хрена и не накопал! — Я пару раз встряхнул головой, пытаясь избавиться от тумана, который уже заволакивал мне мозги. — У него нет никакой возможности взять меня за задницу с помощью этого соглашения. Для Коулмэна такое немыслимо. Он человек чести, поэтому захочет прихватить меня на чем-то реальном. Ну типа как Аль Капоне взяли за неуплату налогов. Так что хрен с ним, с Коулмэном!

— Ясно, — буркнул Вигвам. — Но я хотел попросить у тебя кое-что.

— Что именно?

— У меня в последнее время напряг с деньгами, — выдержав эффектную паузу, произнес мой личный адвокат. — Знаешь ведь, Дэнни перекрыл мне кислород, когда запретил пустить в ход «тараканью» стратегию. В конце концов, я до сих пор жду оформления брокерской лицензии. Не мог бы ты пока что выручить меня?

Невероятно! Я ушам своим не верил. Мой собственный эскроу-агент разводит меня на бабки! Вот сукин сын!

— Сколько тебе нужно?

— Не знаю, — едва слышно пискнул Вигвам. — Может, пару сотен тысяч?

— Идет! — рявкнул я. — Дам тебе четверть миллиона, если прямо сейчас позвонишь этому сукиному сыну Мэддену, а после мне и сообщишь, что он скажет. — Злой, как черт, я швырнул трубку, не попрощавшись. Потом снова окунул лицо в кокаин. Телефонный звонок раздался минут через десять.

— Ну, что сказал этот сукин сын? — прорычал я.

— Тебе это не понравится, — предупредил Вигвам. — Он отрицает, что подобное соглашение вообще существует. Говорит, что это было бы незаконно, и он уверен, что ты ни за что не пошел бы на то, чтобы предать подобное гласности.

Я глубоко вздохнул, пытаясь сдержаться.

— Стало быть, он решил, что я блефую, так?

— Скорее всего, — ответил Вигвам. — Но он сказал, что предпочитает договориться по-дружески. И предлагает тебе выкупить у него акции по два бакса за штуку.

Разминая затекшую шею, я быстро сосчитал в уме, сколько это будет. Если я заплачу ему по два доллара за акцию, значит, он ограбит меня почти на 13 лимонов, и это только акции; но у него оставался еще миллион моих опционов по цене использования около семи долларов за штуку.

Сегодняшняя стоимость опционов — тринадцать долларов — означала, что их можно прямо сегодня продать за шесть. Вот вам и еще шесть миллионов. То есть он рассчитывает кинуть меня на 19 лимонов! Странно, но я даже не очень злился. В конце концов, я знал это с самого начала, с того самого дня, когда сам же предупреждал Дэнни, что Стиву нельзя верить ни на грош. Собственно говоря, по этой самой причине я и заставил Стива подписать это эскроу-соглашение и передать мне акционерный сертификат.

Да и с чего бы мне злиться? В конце концов, это недоумки из Национальной ассоциации дилеров по ценным бумагам толкнули меня на кривую дорожку. У меня не оставалось выбора, кроме как вывести свои активы, якобы передав их Стиву, но я принял все меры предосторожности — подготовился к любой неожиданности. Мысленно перебирая в памяти историю наших отношений, я не нашел ни единой ошибки. И хотя трудно было отрицать, что являться в офис под кайфом — не самый разумный поступок, но все же это был лишь повод, а не причина. Стив так или иначе постарался бы избавиться от меня; мое пристрастие к коксу лишь дало ему удобный предлог.

— Ладно, — уже спокойнее проговорил я. — Я скоро уезжаю в Саутхэмптон, так что давай вернемся к этому в понедельник утром. Можешь больше не звонить Стиву. Просто подготовь все нужные документы для покупки акций. Пора перейти к военным действиям.

Саутхэмптон! Здесь обитают только сливки общества! Да, да, именно здесь теперь располагался мой новый загородный дом — прямо на взморье! Пришло время двигаться дальше, а Вестхэптон на придирчивый вкус Герцогини был слишком уж плебейским. Кроме всего прочего, там было полным-полно евреев, и я был уже по горло сыт ими, хотя и был одним из них. Донна Каран (еврейка, но высший сорт) купила себе дом к западу от Вестхэмптона, Генри Крейвис (тот же случай) — к востоку. Выложив 5,5 миллиона (и это еще недорого), я стал обладателем очаровательного серо-белого особняка в постмодернистском стиле площадью десять тысяч квадратных футов на Мидоу-Лейн, самой фешенебельной улице на планете. Фасад дома выходил на залив Шайнкок; из окон в задней части дома был виден Атлантический океан; закаты и восходы каждый день окрашивали его в немыслимые оттенки алого, желтого, оранжевого и голубого. Словом, дом был поистине великолепен — настоящее логово Дикого Волка.

Проезжая кованые ажурные ворота моего поместья, я чуть не лопался от самодовольства. Еще бы, я сижу за рулем новехонького ярко-синего «бентли» стоимостью 300 000 баксов! А в бардачке достаточно кокса, чтобы поставить на уши весь Саутхэмптон!

Я был тут только однажды, месяц назад, когда дом еще стоял без мебели, — заехал вместе с Дэвидом Дэвидсоном, одним из своих деловых партнеров. Конечно, именовать его «партнером» было жестокой шуткой, учитывая, что я при каждой встрече с трудом мог припомнить, как его зовут. Но как бы там ни было, этот Дэвидсон был владельцем брокерской фирмы под названием «Ди Эл Кромвелл», куда перебежала часть бывших стрэттонцев; но главное, что мне в нем нравилось, — это то, что он тоже подсел на кокаин. В тот вечер, когда я показывал ему мой новый дом, мы с ним первым делом завернули в «Гранд Юнион» и прикупили пятьдесят баллончиков взбитых сливок «Редди Вип». После чего приехали ко мне, уселись прямо на пол и оттянулись по полной — пшикали из баллончиков прямо в ноздрю и вдыхали закись азота — веселящий газ, который входил в состав этой дряни в качестве пропеллента. Просто чума — особенно если чередовать это с понюшками кокаина.

Да, вечерок выдался прекрасный — но это было ничто по сравнению с тем, что намечалось на сегодняшний вечер. Герцогиня уже обставила дом — потратив почти два миллиона из денег, которые я зарабатывал потом и кровью. Она с таким упоением предавалась этому занятию, так прессовала беднягу-декоратора, что едва не довела его до нервного срыва, но при этом находила время, чтобы постоянно шпынять меня из-за кокса.