Васёк Трубачёв и его товарищи - Валентина Осеева

— Андрейка не один, — возразил Васёк. — Вокруг Андрейки хорошие люди — рабочие из депо. И ещё в городе какие-то земляки у него… Вот посмотрите сейчас на моего Андрейку, сразу скажете — настоящий человек!

— А не застесняется он, что нас много? — спросил Сева. — Может, неудобно всем идти?

— Ну, «застесняется»! Простой парень, товарищ. Он рад будет!

Мальчики незаметно за разговором подошли к знакомому пригорку и расположились на глинистой насыпи, покрытой редкой колючей травой.

— Вот здесь я всегда сижу, а он завидит меня и бежит.

Около депо было людно. Там толпились железнодорожники; сходились кучками, оживлённо беседовали.

— Митинг у них, — вспомнил Васёк и забеспокоился: Может, не придёт Андрейка?

— Придёт — сам позвал! — успокаивали его ребята.

Они с интересом разглядывали стоящие на путях паровозы, большие решётчатые окна мастерских, рабочих, одетых в железнодорожную форму. Одинцов и Саша стали вспоминать, как однажды им пришлось прыгать на ходу из товарного вагона.

Васёк слушал и рассеянно улыбался. Какая-то неясная тревога сжимала его сердце. Он уже хотел сказать об этом товарищам, как вдруг увидел Андрейку. Нахлобучив на белобрысую голову шапчонку, тот куда-то торопливо пробирался между взрослыми.

— Андрейка! — крикнул Васёк.

Андрейка вскинул голову, остановился, узнал товарища и, сокращая себе путь, нырнул под вагоны. Через секунду он вылез под самой насыпью и, что-то крича, замахал рукой. Васёк побежал к нему навстречу.

Андрейка чуть не столкнулся с ним, схватил его за руку и потащил за собой:

— Железнодорожник у нас с фронта, рассказывать будет! Идём скорей!

Васёк, растерявшись, не успел ничего сказать товарищам.

Митинг уже начался.

Высокий человек в шинели стоял около вынесенного из мастерской стола и, подняв руку, старался восстановить тишину. Громкие аплодисменты не давали ему начать свою речь.

Васёк не помнил, как они с Андрейкой очутились в самой гуще толпы. Он слышал только, как, протискиваясь, Андрейка громко говорил:

— Пропустите, граждане, сына Павла Васильевича! Пропустите сына Трубачёва!

Старый мастер ласково кивнул головой Ваську и, притянув его к себе, поставил рядом с собой у стола. Железнодорожники глядели на мальчика с любопытством и лаской.

— Товарищи железнодорожники! — сказал высокий человек. — Я привёз вам горячий привет от тех, кто, не жалея своей жизни, ведёт поезда сквозь вражеский огонь, спасает раненых защитников Родины. Много Героев Советского Союза среди нашего брата железнодорожников…

Приезжий остановился, прерванный шумными аплодисментами. Андрейка и Васёк тоже хлопали вместе со всеми, но сердце у Васька билось так сильно, словно вот сейчас в его жизни что-то должно произойти очень важное и решительное.

А высокий человек рассказывал о повседневных подвигах железнодорожников, об опасных рейсах, о взорванных путях, которые приходится срочно чинить под обстрелом неприятеля. Он назвал незнакомые Ваську фамилии погибших на почётном посту. В рядах железнодорожников произошло взволнованное движение, и наступила скорбная тишина. Ноги у Васька ослабели. Андрейка крепко, до боли, сжимал его опущенную руку и с испугом глядел в лицо выступавшего человека. Старый мастер тоже забеспокоился; покручивая тёмными вздрагивающими пальцами седые усы, он натужно, по-стариковски откашливался и, опустив голову, глядел себе под ноги.

— Товарищи железнодорожники! В нашем полевом госпитале… — высокий человек на секунду остановился и оглядел собравшихся, — лежит известный вам чёлочек, знатный машинист Павел Васильевич Трубачёв.

При имени отца Васёк рванулся и застыл, ощущая огромную, непосильную для сердца тоску. Он не слышал, как приезжий рассказывал о санитарном поезде, который Павел Трубачёв вывел сквозь линию огня; он не слышал поднявшегося вокруг шума и громких аплодисментов; он не видел, как оратора сменил старый мастер, как, подняв вверх тёмную жилистую руку, призывал он всех железнодорожников в это тяжёлое для Родины время стоять на своём посту, как стояли погибшие герои, как стоял их товарищ — коммунист Павел Трубачёв… Онемевший и испуганный, Васёк ждал единого слова… единого слова, что отец будет жив, что он ещё вернётся к нему, к сыну…

Он ждал, а глядя на него, железнодорожники взволнованно переговаривались между собой, с нервной торопливостью свёртывали цигарки, рассыпая махорку и пуская изо рта короткие клубы дыма. Васёк вдруг почувствовал, что Андрейка выпустил его руку и куда-то исчез. Он машинально поднял голову. Маленький деповщик стоял перед высоким железнодорожником и, глядя ему в лицо, строго допрашивал:

— Жив Павел Трубачёв? Какие раны у него? Что же не сказали сразу, товарищ? Сын его здесь — сочувствовать надо!

— Жив, жив! Контузия у него тяжёлая. Надеяться надо — на поправку пойдёт! — быстро заговорил приезжий, разыскивая глазами Васька.

Кто-то одобрительно похлопал Андрейку по плечу. Железнодорожники зашевелились, подходили к Ваську, ласково заговаривали с ним. Старый мастер, растроганный до слёз, прижал голову Васька к пахнущей паровозным маслом куртке и торжественно сказал:

— Гордись своим отцом, Васёк, да гляди, чтобы и он мог порадоваться на сына!

А в толпе уже мелькали озабоченные лица Саши Булгакова, Одинцова, Малютина и остальных ребят. Андрейка яростно пробивал им дорогу, громко говоря:

— Посторонитесь, граждане! Пропустите товарищей Васька Трубачёва! Пропустите товарищей Трубачёва!..

Глава 60

ПОСЛЕ МИТИНГА

Когда митинг кончился, Васёк, не помня себя, побежал в госпиталь.

— Я к тёте Дуне пойду! — крикнул он товарищам, поспешно взбираясь на пригорок.

— Приходи на стройку! — напомнили ему вдогонку ребята. Все были взволнованы и возбуждены неожиданной вестью. Андрейка проводил новых знакомых до Вокзальной улицы.

— Уходишь уже? — с сожалением говорили ребята, пожимая его маленькую крепкую руку.

— Работать надо!

— Как же это? Только что подружились — и уже расстаёмся! — огорчался Мазин.

— Знаешь что, Андрейка: кончишь работу — приходи к нам на стройку. Мы сегодня долго там будем, — сказал Саша.

— Конечно. Посмотришь нашу школу. Да и вообще, как-то расставаться не хочется. Новость такая у нас! Ведь столько времени от Павла Васильевича писем не было… А Васёк-то, Васёк! Я чуть не заплакал, честное слово! — растроганно говорил Одинцов.

— Сейчас он тёте Дуне скажет — вот она разволнуется! — обеспокоился Саша.

— Железнодорожник сказал, что Павел Васильевич поправится, — припомнил Сева.

Мальчики остановились.

— Приходи, Андрейка, а? Придёшь?

Андрейка мягко улыбнулся. Глаза у него были добрые, лучистые, лицо нежно розовело пол веснушками. Саша порывисто обнял его:

— Хороший ты, Андрейка!

Андрейка застеснялся и решительно сказал:

— Обязательно приду! Кончу работу — и приду. Прощайте пока!

Ребята пошли к школе. Всю дорогу, перебивая друг друга, говорили о неожиданном известии.

Первый человек, кого они увидели на улице около школы, была мать Нюры Синицыной. Она, запыхавшись, шла по тротуару с ворохом кисеи, выкрашенной в бледно-зелёную краску.

— Мария Ивановна, у нас такая новость! Отец Васька нашёлся! Он в госпитале! Поправляется! — бросились к ней со всех сторон ребята.

Мать Синицыной растерялась от неожиданности, обвела глазами возбуждённые лица.

— Он давно не писал, мы так боялись за него… Ведь у Васька нет матери, один отец! — торопливо, как своему близкому человеку, объясняли ребята.

— Васёк к тёте своей побежал! Сейчас ей скажет, — сообщил Петя Русаков.

Губы у Марии Ивановны дрогнули, глаза наполнились слезами.

— Вот как бывает в жизни! Вот как бывает с людьми! — тихо, словно отвечая самой себе, пробормотала она и вдруг, оглянувшись на дом, озабоченно зашептала: — Гости в школе — сам генерал Кудрявцев и секретарь райкома… А я кисейку покрасила на занавески, только повесить не успела. Вот домой за нею ходила. Бегите, мальчики, наверх — может, пока они будут внизу, мы хоть в учительской повесим!

— Гости?.. Генерал Кудрявцев? Секретарь райкома? — живо заинтересовались ребята.

— Секретарь! Это тот, что был у нас, помните? — сказал Сева.

— Бегите, бегите скорей! Молоток берите, гвозди… — торопила Мария Ивановна.

— Да они приехали дом смотреть, им наши занавески ни к чему… — сказал Петя Русаков.

— Мало что дом! Занавески тоже нужны… — прервал его Мазин, захватывая из рук Марии Ивановны ворох кисеи. — Саша, беги вперёд, за гвоздями, спроси у Грозного. Идёмте, Мария Ивановна. Мы живо всё сделаем!

Ребята пошли за ним. Проходя мимо участка Алёши Кудрявцева, они ахнули. За утро здесь вырос большой кусок забора. Желтели новые столбы и аккуратно прибитые штакеты. Несколько мальчиков вместе с Алёшей Кудрявцевым ещё возились неподалёку, что-то доделывая.