Наставник. Учитель Цесаревича Алексея Романова. Дневники и воспоминания Чарльза Гиббса - Френсис Уэлч

этаже, а в нижнем располагалась контора местного агентства по черным металлам. […] 27 апреля 1918 г. к Ипатьеву пришел комиссар Желинский и предложил ему очистить дом к 29 апреля. 24 июля, незадолго до эвакуации города красными, было решено вернуть дом хозяину, но Ипатьева в городе не оказалось, и ключи были переданы его родственнице. Дом оставался пустым до прихода белых. Предоставленный было в распоряжение следствия владельцем, занявшим его лишь частично, дом Ипатьева был занят в начале октября ген. Гайдой под свой штаб и личную квартиру. Хотя позже сам Гайда из дома выселился, различные военные учреждения в нем остались и еще в начале 1919 г. над ним развевался бело-зеленый сибирский флаг. Обитатели дома относились беспечно к занимаемым помещениям, громили комнаты, обрывали обои и пр. Лишь в марте дом был окончательно очищен от штабов и арендован Омским правительством у Ипатьева. Намечалось его приобрести в казну» (Росс Н. Гибель Царской Семьи. Ф/М., 1987. С. 567). Летом 1919 г. городом снова овладела Красная армия, которая расположила в нем свой штаб. Затем в 1922 г. дом занимал Ермаков Андрей Георгиевич, командир 6-го полка дорожно-транспортного отдела ГПУ Пермской железной дороги. В 1927 г. в здании был открыт Уральский музей Революции. В экскурсию по музею входило посещение подвала, где было совершено убийство Царской Семьи. Музей расформировали в 1932 г. В последующие годы в этом доме находились Антирелигиозный музей, Совет безбожников, ректорат Урало-Сибирского коммунистического университета, общежитие для эвакуированных, отделение Института культуры, областной партархив. Во время Второй мировой войны в доме хранились экспонаты коллекции Эрмитажа, которые были эвакуированы из Ленинграда. С 1946 по 1971 г. здание занимали различные советские конторы: областной партийный архив, учебный центр, областное управление культуры, управление «Союзпечать». В 1974 г. дому был присвоен статус историко-революционного памятника всероссийского значения. «В 1960-х гг. в Свердловск началось своеобразное паломничество из близких и дальних мест, посмотреть на „царские места“. В немалом количестве стали приезжать и столичные молодые интеллигенты в поисках исторических корней России. Осенью 1977 г., в ночное время, дом был снесен по приказанию властей» (Там же. С. 567).

196

На допросе у следователя Соколова шофер первого автомобиля, на котором перевозили Царскую Семью со станции в дом Ипатьева, сообщил следующее: «Когда мы прибыли на станцию Екатеринбург I, здесь от народа я услышал, что в Екатеринбург привезли Царя. Голощекин сбегал на станцию и велел нам ехать на Екатеринбург II. Все мы опять поехали в автомобилях на Екатеринбург II. Там мы подъехали на машинах к одному месту, где стоял вагон 1 класса, окруженный солдатами. Оттуда вышел Государь Император, Государыня Императрица и одна из дочерей их. Я хорошо помню, что Государь был одет в шинель солдатского сукна, то есть цвета солдатского сукна, как носили в войну офицеры. Я хорошо помню, что погон на ней не было. Помнится также мне, что пуговицы на его шинели были защитные. Фуражка его была офицерского фасона из защитного сукна, с козырьком также защитного цвета и таким же ремешком, но сукном ни козырек, ни ремешок обшиты не были. Государыня была в черном пальто, пуговиц на нем я не заметил. Княжна также была в каком-то темном пальто. Их посадили в мой автомобиль. Еще в мой автомобиль сел какой-то, должно быть, прибывший с ними комиссар. […] Опять мы поехали к тому самому дому, обнесенному забором, про который я уже говорил. Командовал здесь всем делом Голощекин. Когда мы подъехали к дому, Голощекин сказал Государю: „Гражданин Романов, можете войти“. Государь прошел в дом. Таким же порядком Голощекин пропустил в дом Государыню и княжну и сколько-то человек прислуги, среди которых, как мне помнится, была одна женщина. В числе прибывших был один генерал [ген. — майор, князь Василий Александрович Долгоруков]. Голощекин спросил его имя, и, когда тот себя назвал, он объявил ему, что он будет отправлен в тюрьму» (Росс Н. Гибель Царской Семьи. Ф/М., 1987. С. 493–494).

197

Из дневника Николая II: «17 апреля. Вторник. […] Долго не могли раскладывать своих вещей, так как комиссар, комендант и караульный офицер все не успевали приступить к осмотру сундуков. А осмотр потом был подобный таможенному, такой строгий, вплоть до последнего пузырька походной аптечки Аликс. Это меня взорвало, и я резко высказал свое мнение комиссару» (Дневники Императора Николая II. М., 1990. С. 675). А вот как об этом рассказывает камердинер Государя Т. И. Чемодуров: «Как только Государь, Государыня и Мария Николаевна прибыли в дом, их тотчас же подвергли тщательному грубому обыску, обыск производил некий Б. В. Дидковский и Авдеев — комендант дома, послужившего местом заключения. Один из производивших обыск выхватил ридикюль из рук Государыни и вызвал замечание Государя: „До сих пор я имел дело с честными и порядочными людьми“. На это замечание Дидковский ответил: „Прошу не забывать, что Вы находитесь под следствием и арестом“» (Соколов Н. А. Убийство Царской Семьи. М., 1998. С. 161–162).

198

Пьер Жильяр в своей книге «Трагическая судьба Николая II и Царской Семьи / Петергоф, сентябрь 1905 г. — Екатеринбург, май 1918 г.» дает такой комментарий: «Совастика — индийский религиозный символ, состоящий из равностороннего креста, линии которого загнуты влево; если они загнуты вправо, по направлению движения солнца, знак называется: свастика». В своих показаниях следователю Соколову Жильяр упоминает следующее: «Я был с [следователем] Сергеевым и мистером Гиббсом в доме Ипатьева. Я видел комнату, где были следы пуль в стене и на полу. Стена и пол были уже выбелены. В доме я нашел „два египетских знака“, которые Ее Величество имела обыкновение ставить часто на Своих вещах, как знак благополучия: порт-бонер. Она их делала вот так… Один из таких знаков я нашел в спальне Ее Величества на обоях около кровати, другой был на косяке у окна какой-то комнаты, где был египетский знак и дата, написанные карандашом: „17/30 апреля“, день приезда Их Величеств в Екатеринбург» (Росс Н. Гибель Царской Семьи. Ф/М., 1987. С. 235). А вот как он описывает этот эпизод в своих воспоминаниях: «Через день после моего прибытия в Екатеринбург я первый раз попал в дом Ипатьева. Я обошел все комнаты верхнего этажа, бывшие местом заключения Царской Семьи. […] Затем я заметил на стене у окна в комнате, где помещались Их Величества, любимый знак Императрицы — sauvastika, который она повсюду ставила для счастья. Она нарисовала этот знак карандашом и пометила внизу: 17/30 апреля — день их заключения в дом Ипатьева. Тот же самый знак, но без даты, был нарисован также на обоях на стене, на