Кир Торсен против Чёрного источника - Александр Абердин

Тогда я рассказал Ахорну о том, что прочитал по губам своего сводного брата и он, усмехнувшись, сказал мне:

– Пока ты находишься в моей пещере, он может только мечтать о встрече с тобой и не более того, а когда ты выйдешь отсюда, то настанет его очередь трястись от страха.

Слова Ахорна меня возмутили и я воскликнул:

– Старик, я одолею его даже со сломанной ногой! Хотя я и избит так, словно меня отходили дубинами, во мне достаточно сил, чтобы размозжить ему голову если не кулаком, то дубиной.

Ахорн рассмеялся и сказал:

– Верю, верю, мальчик мой, но пока что тебе лучше выздороветь и хорошенько набраться сил перед тем, как я отдам тебя во власть мудрых и всеведающих духов, порождённых Творцом Ардфеором. После этого я вручу тебе особое оружие, которым ты сможешь одолеть любого врага и научу, как им пользоваться.

Это меня заинтересовало. Ахорн считался самым могущественным колдуном Восточных пределов Эннонанда и, говорят, мог даже оборачиваться горным львом, но это, как я выяснил позднее, было совсем не так. Он просто мог призывать горных львов, так как умел повелевать ими, и один из них, примчавшись с гор, бросался в бой вместо него. Приподнявшись на лежанке, я спросил его тогда:

– Ты дашь мне львиную лапу?

Ахорн расхохотался и ответил мне:

– Мальчик мой, даже Творцу Ардфеору не ведомо, что вручат мне сотворённые им духи познания для тебя, но ты не расстраивайся, это наверняка будет очень мощное оружие, ведь ты отважный воин, а таким, как правило, достаются самые сильные амулеты. Уж ты поверь, ты не станешь повелителем лягушек, хотя и они могут оказать колдуну большую помощь, ведь могущество колдуна заключается не столько в силе тех животных, которыми ему дано повелевать, а в его уме, мудрости, воле и, чёрт побери, наконец просто в хитрости, хотя хитрых колдунов не очень-то любят. Как говорится, и на голову даже самого хитрого колдуна всегда найдётся тяжелая дубина. Самое ценное качество для колдуна, это мужество и отвага, мой мальчик. Запомни это. Ум великое дело, но без отваги даже очень умный и опытный колдун не осмелится привлечь на свою помощь силу природы.

Ахорн был не только умным и опытным колдуном, но ещё и отважным, смелым и решительным колдуном, он призвал в свою пещеру целый десяток горных львов и они отдали мне часть своей силы и мощи. Благодаря ему моя нога зажила всего за неделю, а я прибавил в росте и стал выше всех больше, чем на голову. Вскоре я стал ходить по его пещере и даже стал тренировать ослабшие за это время мышцы, но колдун сказал мне, что это лишнее и как только я окончательно выздоровею и стану колдуном, то уже через несколько дней сделаюсь ещё сильнее, чем прежде. Иногда я видел, что поблизости от пещеры крутится Харн с охотничьим луком в руках. Пещера Ахорна была на отшибе, почти в двух милях от главного городища Горных Волков, в котором насчитывалось почти пять тысяч воинов и подстрели он меня из лука стрелой какого-нибудь чужака, оставившего свой лук в наших горах не по своей воле, даже такой колдун, как старик Ахорн, не смог бы ничего проведать о том, кто стрелял в действительности. Харн был хорошим стрелком из лука и мог подстрелить меня с большого расстояния. Тем не менее я всё равно каждый день подходил к краю пещеры, но этот трус не решился выстрелить в меня в тот момент, когда я находился под её защитой. Вечерами Ахорн рассказывал мне о своём колдовском искусстве и объяснял, что дозволено делать колдуну, а что не дозволено. Позднее мне именно это помогло спасти свою душу от ада и я так и не стал слугой той силы, в плен к которой попал. Хотя она и сделала меня своим рабом, но всё же не до конца. Однажды ночью Ахорн разбудил меня и сказал, что мой час настал. Он велел мне переодеться в длинную белую рубаху, сесть в середине магической пентаграммы, которую он нарисовал на полу пещеры в самом дальнем углу и вложил в мои руки рог с напитком познания. Я выпил его не ощущая вкуса и очнулся только через три дня сжимая в руке большой коготь горного дракона. Так я стал колдуном, повелителем горных драконов и понял, что теперь могу найти себе куда более могучего скакуна, чем валгатр, только до этого мне нужно было вывести на чистую воду Харна и его мать, которые так безжалостно отравили мою Лаалу. Мой учитель съездил к тому месту, где я упал с валгатра и нашел моё седло. Ремни на нём были надрезаны острым ножом и понюхав место надреза, я запомнил запах металла. Я спрятал коготь дракона, с которым теперь не расставался, под рубаху и хромая пошел к пещерам, в которых мне уже не было суждено сидеть у огня вместе с другими воинами и петь с ними песни у очага. Зато теперь я мог входить в любые пещеры, даже в женские, ведь теперь я был колдуном, а не простым орком из племени Горных Волков. Вскоре я нашел тот нож, которым были перерезаны ремни. Это был нож моего отца. Отведя его в сторону, я всё ему рассказал и показал даже один из лопнувших ремней. Отец очень огорчился, но не поверил в то, что это сделал Харн, ведь тот всегда называл себя младшим братом и постоянно заискивал передо мной и моим отцом. К сожалению мой отец принимал это за любовь и потому считал его своим сыном и очень жалел его, сокрушаясь, что тому не было суждено родиться могучим орком. До того, как львы исцелили меня, мой отец был самым высоким в племени и хотя я ждал от него иной реакции, он очень испугался, когда увидел, что я за какой-то месяц так вырос. Когда я попытался сказать ему ещё что-то в доказательство вины Харна, он отшатнулся и воскликнул:

– Уруг, вина Харна заключается лишь в том, что ты огромен, силён и отважен, а он слаб и не отличается особой храбростью. Ты просто презираешь его за слабость, как и все остальные Горные Волки, но он вовсе не так труслив, как тебе это кажется. Он очень ловок, быстр и отлично стреляет из лука. К тому же Харн прекрасный наездник и умеет хорошо управляться с валгатрами. Пойми, он просто пастух, а не воин, но это ещё не преступление. К тому же он любит тебя, Уруг.

Увы, но мой отец был ослеплён и ничего не хотел видеть. Между прочим Харн вовсе не был таким уж хиляком и год назад был выше меня ростом. Просто он вместо того, чтобы тренировать своё тело, любил понежиться под тёплыми шкурами и поспать подольше, ну, а то, что этот лежебока умел управляться с валгатрами, и вовсе не было удивительным, ведь он же был орком, а не человеком или гномом. Главное, чем Харн отличался от меня, это своим послушанием и тем, что всегда очень внимательно слушал рассказы моего отца, но таким он был только в нашей домашней пещере, точнее в той части, которая была выгорожена для семьи моего отца в пещере вождя. За её пределами Харн был совсем других. Заносчивым, спесивым и наглым. Будь я по прежнему воином, мне ничего не стоило бы устроить со своим братом ссору, довести его до белого каления, он был очень себялюбив и вспыльчив, и довести дело до поединка на чём угодно, хоть на плевках в морду и прикончить эту падаль, но я уже был колдуном. Вообще-то я считался всего лишь учеником верховного колдуна нашего племени, а поскольку во всех его кланах имелись свои колдуны, то до того времени, пока Творец Ардфеор не призовёт кого-либо из них, я не мог называть себя колдуном племени, хотя ничто не запрещало мне помогать оркам охотиться, творить защитные заклинания и отгонять от пещер злых духов. Хотя орки и побаиваются колдунов, всё же не на столько, чтобы не отважиться напасть на них. Если колдун плохой, злобный, нечестный и от него больше вреда, чем пользы, то его могли убить в открытом поединке, но мне не приходилось надеяться на то, что Харн бросит мне вызов. Он для этого был слишком труслив, а я не смотря на молодость был опасным противником даже для самых опытных воинов. Мне оставалось только терпеливо ждать, когда судьба предоставит случай поквитаться с ним за Лаалу. По совету Ахорна я стал лечить детей и помогать охотникам, приманивая к ним дичь. Сам Ахорн терпеть не мог няньчиться с детьми, но ещё хуже он разбирался в охотничьей волшбе потому, что сам никогда не охотился и к тому же считал глупостью, что наше племя продавало всех молодых валгатров гномам вместо того, чтобы забивать их на мясо самим и жило почти одной охотой. В этом смысле я явился для вождя племени находкой, так как повёл охотников не вниз, где они изредка выслеживали в предгорьях диких степняков, в вверх, в горы. Пользуясь своим даром, я мог впадая в транс видеть горы глазами горных драконов и однажды мне открылся пусть и довольно долгий, но вполне безопасный путь в одну большую высокогорную долину, в которой было полным полно всякой дичи, но особенно много там было бизонов. Правда, там было много и драконов, но я то хорошо знал, как с ними можно договориться. Перед тем, как ранней весной отправиться в первую охотничью экспедицию, я пришел к отцу и попросил его дать мне десять вьючных валгатров, самые лучшие большие тюки и немного денег, чтобы привезти в горы соль, очень редкую вещь в наших горах. Когда я был ещё мальчиком и постоянно находился в женской пещере, моя мачеха часто рассказывала другим женщинам о том, что люди солят мясо в бочках и оно потом долго не портится. Ещё она рассказывала о том, что на равнине у большой реки есть город, где можно купить соль у людей, которые плавают по реке на больших кораблях. Там я научился у Рауды общему языку, на котором она обычно разговаривала со своим сыном и пока мы были детьми, болтал с Харном на нём. Тех денег, которые мне дал с собой отец, на покупку соли мне точно не хватило бы, ведь это было всего несколько серебряных монет. Отец очень удивился, когда мне пришло в голову рассказать ему о своём замысле, но я уже, как бы не был его сыном, а то, что я ему предложил, сулило в случае успеха, что следующей зимой племя не будет давиться похлёбкой из тухлого мяса. Он хотел послать со мной в степь воинов, но я отказался и лишь попросил его о том, чтобы он отдал мне ту одежду, которую ему однажды подарили люди, проезжавшие через наши горы, хотя она и была мне мала. Когда я уезжал от пещер на следующее утро, меня провожали насмешками, но это нисколько не смутило меня, хотя и задело. В степь я отправился без дубины, взяв с собой только свой тяжелый лук, меч, выкованный людьми и два полных колчана боевых стрел. Через три дня я нашел в степи дорогу и стал ждать. Мне повезло, уже в полдень следующего дня на дороге я увидел большой караван купцов. В тот день мне повезло даже дважды. Этот караван ехал к городу Вердену, что стоит на берегу реки Сайны и командир отряда конных лучников выслал вперёд дозорного, а не десяток лучников. Дозорный подъехал поближе и, увидев меня, весело расхохотался: