Адептус Механикус: Омнибус - Грэм Макнилл

— Попадание, попадание! — крикнул он. — Четыре прямых поражения цели!

— Идем полным ходом, — отметил рулевой.

<Каково состояние цели, сенсори?> — запросил Принцхорн.

— Все еще стоит, мой принцепс, — ответил Кальдер, — но я регистрирую снижение уровня шума щитов. Полагаю, что мы нанесли ущерб.

<Превосходно! Подойти к ней спереди и…>

— Мой принцепс, — завопил Кальдер, — цель запустила двигатели и движется нам навстречу!

— Дайте четкую картинку! — приказал Тарсес.

Подавшись вперед в кресле, он вгляделся в панораму манифольда, пытаясь отделить голые, четкие факты от искажений пыльной бури. Кальдер искусно очистил ему картинку, и Тарсес внезапно различил вражескую махину, идущую на них полным ходом. Всплески ее жуткого демонического кода начали вторгаться в акустические системы и вокс. Тарсес увидел водоворот стягивающейся энергии, который вражеская махина тащила за собой, словно рваную мантию.

Ее щиты вышли из строя и рассыпались в клочья.

Вражеская махина начала стрелять. Снаряды мегаболтера проносились по воздуху вокруг них, словно пылающий град, ударяясь в щиты, в землю, в энергоподстанцию, в пустынную ночь. Перебили одну из раскачивающихся на ветру вокс-мачт в пятнадцати метрах от макушки. Мачта сложилась пополам в ливне статических разрядов и искр.

— Щиты противника разрушены, мой принцепс, — доложил Тарсес.

<Деструктор>, — коротко отозвался Принцхорн.

— Мощность на деструктор! — крикнул Тарсес. Резервуары плазмы резко наполнились. — Прицел!

Гололитическое перекрестье прицела всплыло перед глазами. Тарсес взялся за плавающее управление артсистемой, сделал поправку на ветер и дистанцию и свел перекрестье на почерневшем звере, энергично пробивающемся сквозь пыльную бурю навстречу.

<Если стрелять, то сейчас, модерати>, — поторопил Принцхорн.

— Подпустим поближе, — хладнокровно отозвался Тарсес.

<И как близко?> — тревожно спросил Принцхорн.

— Просто поближе.

<Модерати Тарсес, насколько близко вы намерены ее подпустить?>

— Убийственно близко, сэр, — ответил Тарсес.

Перекрестье билось артериально-багровым, пульсируя, словно испуганное сердце.

— Выстрел! — произнес Тарсес и послал мысленный сигнал артсистеме.

Массивный деструктор открыл огонь. Первые два обжигающих выстрела размазались по обшивке торса неприятельской махины с такой силой, что вынудили ее с содроганием остановиться. Обшивка засветилась, словно неоновая язва, и сверхперегретые хлопья сколотого керамита полетели в стороны, будто горящие листья.

Третий выстрел выпотрошил ее. Корпус махины выше бедер взорвался ослепительной звездой синеватого пламени. Грудной каркас не выдержал, и всю верхнюю часть — панцирь, орудийные конечности, кокпит — снесло с поясного крепления шасси. Она рухнула назад с таким сокрушительным ударом, что его почувствовал даже экипаж «Виктрикс» через динамическую гидравлику.

Ноги махины остались стоять, застывшие и тлеющие. Огонь быстро охватывал рухнувшие обломки.

— Махина убита! — объявил Тарсес.

<Я нахожу это удовлетворительным> — согласился Принцхорн.

Тарсес оторвался от своего пульта, широкая улыбка начала расползаться по его лицу. Он стукнулся кулаками с радостными Анилом и Кальдером.

Пламя принялось облизывать боеприпасы павшей махины. Те начали лопаться, вспыхивать и выстреливать фонтанами искр, словно плохо устроенный фейерверк. Тарсес дал знак Анилу, и рулевой отвел «Доминатус Виктрикс» на безопасное расстояние.

Модерати развернулся в кресле и перевел взгляд на раку. Принцхорн кивнул ему в ответ. Глаза его сияли.

— Мой принцепс, — улыбнулся Тарсес.

<Мой модерати>, — откликнулся Принцхорн.

Эрик Варко проснулся где-то у черта на куличках. На миллион километров вокруг не было ничего. Стоял холод, и неторопливому рассвету не хватало сил согреть землю.

Все болело. Варко лежал в песчаной яме, скрючившись в спальном мешке, с подветренной стороны «Кентавра». Ночью разразилась буря, очень сильная. Она пришла с юга, из далекой Астроблемы, и, достигнув Западной Проспекции, уже растеряла большую часть своей ярости. Но все равно в носу стояла вонь графита, а в утреннем воздухе висела пыль.

Они двигались на запад от поста СПО, гоня «Кентавр» по кустарнику и наносным дюнам, и не останавливались до самой ночи. Затем, когда налетела буря, закопались под брезент, чтобы переждать непогоду.

Запад казался совершенно ошибочным направлением. Это шло вразрез с интуицией. Все, что им было нужно, — субульи, рабочие поселения, Принципал — все осталось на востоке сзади. Но боевые сервиторы у поста и, еще раньше, войска скитариев в обогатительном поясе убедительно доказали, что восток означает смерть. Они были отрезаны вторгшимися войсками. У них не было иного выбора, кроме как уходить в кустарники, болота и пустынные дороги за зоной ульев. Обширная территория, известная как Западная проспекция, лежала перед ними — мир тупых скал, кальдер, болотистых долин и скальных хребтов, где одинокие старательские базы и металлургические лагеря прятались в промозглых ущельях меж унылых холмов, с трудом зарабатывая на жизнь разработкой минеральных месторождений и полудрагоценных залежей.

Западная проспекция среди большинства цивилизованных ульевиков слыла местом, над которым не властвовал закон, страной бандитов. В Оресте Принципал и Аргентуме ее чаще называли Мертвыми землями. Как и пограничные районы окаймляющих северный край Астроблемы вассальных городов, Западная проспекция стала прибежищем для мигрантов, бродяг, туземных кочевых племен, беглых преступников и любого, кто упал, соскользнул, спрыгнул сам или был вытолкнут за край имперского общества.

В прошедшие годы Варко побывал и в Проспекции, и в Астроблеме на учениях Гордой бронетанковой. Суровые пустоши обоих регионов идеально подходили для маневров бронетехники и боевых стрельб. По его опыту, лишь одна характерная черта отличала регионы друг от друга. Оба были дикой страной за пределами зоны ульев, но там, где Астроблема обладала грубой красотой, которую стоило увидеть, романтическим зрелищем скульптурных розовых утесов и красновато-коричневых песков, бледно-голубого неба днем и бесконечных россыпей звезд ночью, Западная проспекция была пыльной, мрачной, серой пустошью. Земля истощилась за тысячи лет существования в климатической и электромагнитной тени огромных ульев; ее выработали первопроходцы Механикус, первыми опустившиеся на Орест. Многие долины являлись остатками старых карьеров, многие холмы были кучами выхолощенного шлака или каменных обломков, вынутых огромными копателями недродобывающих и терраформирующих машин предыдущей эпохи. Ржавые остовы этих старинных гигантов все еще можно было встретить в Проспекции, словно ископаемые останки доисторических чудовищ, механические трупы размером со звездолет, полузарывшиеся в дно созданных человеком каньонов. Варко несколько лет назад потратил полдня, делая пробные выстрелы в одного из них из главного орудия «Главной стервы» и втихомолку восхищаясь его размерами. Подобные чудовища разграбили и разорили Западную Проспекцию ради строительства ульев.

В Западную проспекцию они и шли. Других вариантов не осталось.

Кроме того, он посоветовался с Омниссией. Куда бы он ни поворачивался — на север или на юг, — каждый раз он засовывал руки в карманы, и медальон находился в том, что был ближе к западу. Он даже, когда не видели остальные, нарисовал грубый крест компаса на земле и подбросил над ним медальон. Тот упал точно на кончик западной стрелки. Нечто, может быть сам машинный дух «Главной стервы», четко направляло его. А кто он такой, чтобы спорить?

Варко встал и потянулся, разминая застывшие члены в свете зарождающегося дня. Леопальд дежурил последним, но уснул над стаббером в кресле «Кентавра». Варко встряхнул его.

— Виноват, виноват, сэр, — забормотал Леопальд, всплывая из сна. — Я не хотел…

— Чтоб больше не повторялось, — улыбнулся Варко. — Пошли достанем пару пайков и раздадим на всех.

— Есть, сэр, — отозвался Леопальд.

Графитовые остатки бури висели вокруг, словно занавес, делая свет мягче. Место было почти невыносимо безмолвным. Потягивая ноги, Варко увидел Кодера, который стоял в сотне метров от «Кентавра», запрокинув голову и разведя руки в стороны, словно призывая какое-то божество. Технопровидец медленно поворачивался вокруг своей оси.

Подойдя к нему, Варко увидел, что Кодер раскрыл и выпустил небольшие лепестки рецепторов из кожи вокруг глотки, на подбородке и за ушами. Они напомнили ему пугающие воротники шипящих пустынных ящериц.