Эльфийский клинок - Ник Перумов

Когда дневной свет совсем померк, гномы едва ли не силой увели хоббита. Древобород встретил их внизу и был безмерно удивлён, услыхав их рассказ.

— Хуум-хом, корни и сучья! Вот это да! — гудел он, неся хоббита обратно в Фангорн, к своему предгорному дому. — Какая жалость, что я не могу зайти туда сам и послушать! Быть может, мне и довелось бы узнать, где разыскивать Фимбретиль… Небывалое дело, корни и сучья!

Эту ночь друзья провели на душистых травяных подушках в доме у Старого Энта. Фолко только сейчас обратил внимание на то, что ему совершенно не хочется есть, — то ли не мог успокоиться после услышанного, то ли действовало энтовское питье…

А услышал он действительно немало. Он узнал, что стрелы, сделанные из ветвей дерева Нур-Нур, незаменимы в борьбе с ночными призраками Криторла; отвар из орехов дерева Нур-Нур погрузит в продолжительный сон любого дракона, а когда наступает пора цветения, к дереву Нур-Нур собираются все великие вожди Харада (это единственное, что указывало на местонахождение дерева) и вдыхают его запах, и, говорят, их души и сердца становятся твёрже стали и непреклонней гранита — оттого харадримы столь храбры и упорны в бою. Он услышал о страшных тайнах удивительных стран к востоку от Мордора — там Чёрный Властелин скрыл часть своих необозримых знаний, ещё до падения Нуменора. Он узнал, что Оремэ Великий, последний из Валаров, что являлся в Средиземье Смертным, во время, одной из своих охот в Великих Зелёных Степях предсказал, указывая на дальний гребень мордорских гор: «Настанет день, когда после рассвета вновь сгустится извергнутая Ородруином Мгла, и Собравший Обломки заградит собою Свет…» И ещё он услышал, что Великая Лестница действительно была когда-то построена; и про Унголиант, о его протянувшихся к поверхности узких чёрных ходах, которыми идут в этот мир порождения Великой Тьмы — подобные паучихе Шелоб. Хоббит узнал о страхе Сарумана перед Неназываемым; о том, что в глубинах восточных земель можно отыскать старые дома двух неизвестных магов, двух товарищей Гэндальфа по Ордену, о которых хоббиту сказал Радагаст; Саруман замышлял наложить на эти дома руку, но так и не успел…

Наутро, выпив вместе со Старым Энтом его чудесного питья, друзья вновь отправились к Ортханку. По дороге Фолко, безуспешно ломавший голову над тем, куда делись вырубленные кем-то мозаичные плиты со стен, спросил об этом Древоборода, и тот простодушно ответил ему, что Великий Король приезжал сюда дважды — один раз спустя лишь семь или восемь лет после Победы. Тогда он обшарил весь Ортханк и вывез оттуда пропасть всякой всячины, в том числе и каменные мозаики со стен.

У самой Башни за минувшую ночь ничто не изменилось, они без помех влезли в окно, и вновь их встретил нескончаемый рассказ древнего камня, и вновь они пробыли там весь день. Несколько раз Башня упомянула «тропу соцветий», о которой они уже слышали вчера; судя по отрывочным словам, это была некая тропа, по которой мог пройти лишь сильный духом и чистый помыслами; она вела к загадочному «Дому Высокого», но кто это такой или что это такое, они не сумели понять.

Башня рассказала и о Магических Кольцах. Большую часть Колец выковали эльфы во Вторую Эпоху — вкладывая в них свои знания и силу, полагая, что после разгрома Тонгородрима и падения Моргота им не придётся больше сталкиваться с подобными воплощениями Зла, и стараясь сделать окружающий их мир чище и прекраснее.

Наконец Торин не выдержал, когда вечером того же дня Фолко, укладываясь спать, мечтательно сказал, что хорошо бы пожить здесь месяц-другой… Торин заявил, что, во-первых, их уже давно ждут на севере; во-вторых, сам же Фолко говорил, что тут можно просидеть до конца дней своих и не узнать и стотысячной доли того, что может сказать Башня; в-третьих, дело не ждёт — нужно искать «хозяина» орков, а его, Торина, сердце чует, что дело это куда как нечисто и особо мешкать им нельзя; так что завтра они должны выйти — и точка!

Фолко сперва дёрнулся что-то возразить, но как-то сразу сник и неожиданно быстро согласился с гномом, прибавив, что у него у самого появилось нехорошее предчувствие, что, мол, на арнорских границах затевается какое-то зло и, стало быть, им следует поторопиться в Аннуминас.

На следующий день друзья стали прощаться со Старым Энтом. Древобород проводил их до самого края Леса, напоследок взяв с Фолко обещание вновь навестить его, как только тот сможет и захочет. Друзья влезли в лямки, в последний раз помахали руками Древобороду и вышли из-под оказавшихся в конце концов столь гостеприимными крон Сторожевого Леса. Перед ними лежала дорога домой.

Глава восьмая. МОРСКОЙ НАРОД

Сторожевой Лес остался позади. Благополучно миновав роханские посты, друзья спустя два дня выбрались из теснины Нан Курунира; перед ними вновь раскрылся простор беспредельных степей. Нужно было заворачивать на север.

— Пешком мы и за полгода не доберёмся, — сумрачно буркнул Малыш, когда они укладывались спать неподалёку от берега реки. — Пони нет, и взять неоткуда. На конях мы ездить не можем…

— Придётся плестись до Бродов, — вздохнул в ответ Торин.

Хоббит потребовал разъяснений: что им делать на переправе через Исену? Торин объяснил, что там, возле перекрёстка дорог, сперва возник небольшой роханский выселок, затем люди построили там пристань для барж с товарами, наловчившись сплавлять их вниз к берегу Моря. Гном слыхал, что в устье Исены есть город-порт, заложенный Великим Королём, откуда корабли идут на юг и на север, к Андуину и в залив Луны. В торговом городке на Бродах Торин рассчитывал раздобыть пони.

Путь вдоль Исены занял у них полных три дня. Мешки с провизией уже показывали дно, и Торин решительно пресекал малейшие попытки хоббита поесть так, как тот, бывало, едал в родном Бэкланде. Фолко возмущался, спорил с гномом, однако, убедившись, что ничего не помогает, затянул пояс потуже и стиснул зубы.

На четвёртый день впереди, на далёких ещё холмах, замаячили сторожевые башни, и вскоре им встретился первый за всё это время роханский разъезд. Торин кое-как отговорился, но хоббиту бросилось в глаза, что Всадники стали весьма недоверчивы и чем-то сильно озлоблены. При входе в городок их подорожную прочли вдоль и поперёк и лишь после этого впустили.

Жизнь, однако, шла здесь своим чередом. На торжище прилавки ломились от товаров, поблёскивало серебро, переходя из рук в руки, а на высокой дозорной вышке трепетало на ветру зелёное полотнище с распластавшимся в беге белым конём. Роханская речь причудливо мешалась со Всеобщим Языком, слышался и гондорский говор.