Мост через огненную реку - Елена Прудникова

– Ешьте, ваша светлость, вам нынче много сил надо…

– А мне? – чуть обиженно спросила Сана.

Энтони чуть не поперхнулся. Этого еще не хватало! Слушать, как его жена обменивается двусмысленностями с рабочими, было выше его сил – но что сделаешь? Вот уж затыкать рот Сане он не рискнет…

– Вам тоже, да не столько. Кому трудней-то – яме или лопате?

– Это еще как сказать… – пожала плечами Сана. – Если яма не в болоте…

По счастью, староста артели прекратил начавшееся состязание в остроумии.

– Хватит, – оборвал он уже открывшую рот для ответа стряпуху. – Не смущай милорда.

О том, чтобы не смущать миледи, речи не было. Ну да, конечно, наверняка история, как лорд Бейсингем ехал под венец, закрывшись «фатой», давно стала всеобщим достоянием. Впрочем, как и заветный обряд. Может быть, потому над ними и не смеются?

Тщательно, как полагалось у рабочих, вытерев хлебом миску, Энтони протянул ее стряпухе:

– Спасибо. А это – в артельную казну, – и кинул на дно серебряную монету.

– Э нет, не туда, – засмеялся староста и, взяв монету, протянул ее молодому парню. – Он у нас жениться собрался. Говорят, что подарок счастливой пары к счастью. Вот пусть ему и будет.

Сана еще немного посидела и отошла к лошадям. И тогда Энтони наклонился к старосте.

– А что, мы похожи на счастливую пару? Тот засмеялся.

– Эй, Майка, у тебя вроде бы есть зеркало? – окликнул староста стряпуху. – Подай-ка милорду.

Та протянула маленькое ручное зеркальце. Энтони взглянул и едва не полез простонародным жестом пятерней в затылок: да, если он так выглядит, тогда, конечно, чему удивляться… Лицо было таким же, как и раньше, разве что легкие тени под глазами, но зато сами глаза – шальные, удивленные и сияющие, как звезды.

– Ваша хозяйка, она лучше собой владеет. Ну, а уж у вас на лице все, как на белом платочке…

Энтони отдал зеркальце и поднялся, чувствуя, что и сегодня его сумели-таки вогнать в краску.

…Обратно ехали шагом. Теплый ветерок пах дымом далеких костров и цветами. Остаться бы тут на всю ночь, да нельзя – уединение уединением, но если они не вернутся к ночи домой, наутро их будет искать весь гарнизон.

А дома воздух пах едой – хотя и не такой вкусной, как похлебка каменотесов – и жасмином. Сана быстро уснула, а Энтони не спалось. Устав вертеться на постели, он выбрался через окно на террасу, присел на парапет, глядя через стену на город.

– Доволен? – спросил кто-то рядом.

– Еще бы… – ответил Энтони. – Надо же быть подобным дураком. Я так ее люблю, а сообразил только сейчас…

Он не повернул головы, по-прежнему глядя вдаль. Да и кто, собственно, может появиться ночью на террасе запертого и охраняемого дома? Кирасирский полковник подошел, тоже облокотился на парапет, поигрывая веткой цветущего жасминового куста, улыбнулся.

– Уж этот-то подарок ты заслужил. Кстати, тебя можно поздравить с повышением?

– А, – махнул рукой Энтони. – Было бы с чем поздравлять. Самое лучшее – командовать полком, а дальше одна маета…

Они еще постояли, молча глядя на ночной город, залитый лунным светом.

– Красиво. Люблю Трогартейн. Хотя из гостиной дома Шантье вид быт получше… – сказал Святой Ульрих.

– А ты бывал там? – встрепенулся Энтони.

– Приходилось. Забавно, надо же, как сплетаются дороги судьбы. У меня ведь тоже быт друг – маркиз Шантье. Сколько мы там вина выпили, в этой гостиной! Жаль дома, он хороший быт, теплый…

– Ничего, еще будет! – выпрямился и вскинул голову Энтони. – Главное, что хозяин жив, а дом построим не хуже прежнего. А шкаф с его любимым балийским хрусталем я ему на новоселье подарю.

– Дело хорошее. Хотя ему и не нужно. Но все равно подари…

– Знаешь, пусть ты и святой, – возмутился Энтони, – но Рене я все же лучше знаю!

– Конечно, лучше, – не стал спорить святой. – Но всю эту красоту он держал для вас. Потом – для вас, а сначала – для тебя. Ты, когда всех потерял, был такой несчастный и бесприютный, так тянулся хоть к какому-нибудь теплу. А Рене заметил, что тебе нравятся всякие безделушки, и стал отогревать, как умел. Так дальше и пошло…

– А я ведь тебя даже не поблагодарил за него… – потерянно сказал Энтони, – ты так быстро ушел…

– Это ничего, – улыбнулся Ульрих. – Если ты что-нибудь захочешь мне сказать, просто скажи, и все. Я услышу…

Они еще помолчали, потом Энтони, нахмурившись, проговорил:

– Можешь быть, подскажешь, как избавиться от Хозяина? Исповедь от него не помогает. Он ко мне перед свадьбой приходил, сразу после покаянной недели. Ничего не требовал, ни к чему не склонял. Просто так приходил, мстил, издевался…

– Э, нет… «Просто так» он ничего не делает, все его действия имеют смысл. На этот раз ему нужно было разлучить вас с Александрой.

– Он что, думал, тогда я повернулся бы к нему?

– А кто говорит о тебе? В этот раз он боролся не за тебя.

– За Сану? – Энтони похолодел, сделал было движение к окну. Святой засмеялся.

– Успокойся, кто ее теперь тронет… А вот если бы не ты, что бы с ней стало, как полагаешь?

Энтони пожал плечами.

– Догадаться нетрудно. Покрутилась бы еще немного в Трогартейне, а потом вернулась к отцу.

– Вот именно. Только ты не все знаешь. Ты не знаешь, какие планы были у Монтазьена относительно будущего Саны. Он ведь готовил из нее себе замену.

– А мне говорили, что в третий круг женщин не допускают…

– Милорд, да при чем тут мейерские снобы? Монтазьен – магистр высшего круга церкви Князя Огня, один из пяти его наместников, и для него что мейерские братья, что козлики, что маги с алхимиками – все они значат одинаково, не более, чем вороны или крысы. Знаешь, почему ты не застал в Аркенайне ни тайского монаха, ни того, усатого? У них была голубиная почта, и Монтазьен, едва узнав о событиях в Трогартейне, тут же им обо всем сообщил. Они и удрали. Но ни один из магистров даже не подумал предупредить остальных, кто был в Аркенайне, одного лишь Шимони князь прихватил с собой, понравился ему капитан… Все эти козлики и мейерские братья для них ничего не значат. Новое место – новые крысы, к чему заботиться о старых? Этого добра везде много. А магистры высшего круга разговаривают с самим Князем.

– Подумаешь, – фыркнул Энтони. – Я тоже с ним разговариваю, ну и что?

– Да, он надеялся, – лукаво улыбнулся Ульрих. – Когда ты согласился принять корону, он даже перестал говорить с Монтазьеном. Бедняга чуть не свихнулся, не мог понять, что происходит. А когда понял… тогда-то и попалась на пути генерала Галена книга старых пьес, а у Саны в руках оказался полный текст «Серенады Аркенайна».

– Ничего не понимаю. Как-нибудь попроще нельзя?

– Объясняю! – рассмеялся Святой Ульрих. – Действительно, вслед за Великой Ночью должна была последовать Встреча. Согласно пророчеству, сжечь должны были тебя. Но ведь их Князь не раз повторял им, что пророчества не имеют значения, важно лишь то, что говорит он сам. И когда Монтазьен узнал, что Князь, отвернувшийся от него, разговаривает с тобой, он понял, что тот хочет заменить одного из наместников.