Гранд-адмирал. Превосходство (СИ) - Модус Илья Сергеевич

— Но ты же должна понимать, — Мара картинно выбросила фиолетовый клинок из ладони, — что тебе это уже не поможет…

— Рука Императора, — голос Винтер дрогнул. Слегка, практически незаметно. Похоже Новая Республика все же смогла найти пару лазеек к секретам под Императорским дворцом. Потому что единственная база данных, в которой фигурировала Мара, располагалась именно там.

— Вот и познакомились, — расплылась в улыбке Джейд, бросившись в атаку.

За годы службы как на борту ударного крейсера типа «Уравнитель» в Великой армии Республики, так и на борту имперских кораблей, капитан Пеллеон участвовал, наверное, в сотнях, если не тысячах сражений. Сперва ты ими гордишься, пересказываешь каждому своему приятелю и знакомому любое боестолкновение, описываешь в красках и всеми возможными словарными эпитетами передаешь то, как ты был рад находиться на борту корабля, который участвовал в столь занимательном сражении.

После первой сотни сражений такое желание уже сокращается до немногословного описания лишь самых занимательных из всех.

С годами, когда жизнь превращается в череду сражений, патрулирований, ремонтов, техобслуживания, стычек с пиратами и прочую рутину, о службе хочется говорить уже как можно меньше.

Просто потому что надоело. Человек такое существо, что со временем даже самые яркие эпизоды в жизни, теряют краски, выцветают и уходят в такие уголки памяти, что уже и не хочется их оттуда доставать.

Но появление Трауна… Изменило все.

И не только в жизни самого Пеллеона, но и каждого первого члена экипажей звездолетов, находящихся под его командованием. Гилад, как и многие, относился весьма скептически к талантам Трауна — побеждать, изучая искусство противника. Но тем не менее не мог не признавать, что этот прием реально работает. Серия побед, которая следует за этим чиссом, говорит сама за себя.

Скепсис сменил место восхищению и уважению. И подсознательному желанию понять Трауна. Если прежде он и вовсе казался непостижим, то после Оброа-скай, его планы, пусть и оказались на порядок сложнее, изобретательнее, многосторонее, но все равно были воспринимаемы и понятны. То ли сказывалось время, которое гранд-адмирал провел на борту «Химеры», то ли сам Пеллеон научился так или иначе понимать своего командующего, но он ловил себя на мысли, что нет-нет, но ухватывает смысл замыслов Трауна. Правда, практически всегда оказывается, что план намного сложнее и многостороннее. Такого в прошлом Траун не делал. Максимум — одна-две сторонние линии и точное следование генеральной линии. Сейчас же, Траун вполне запросто ломал график операций, корректировал их практически на ходу, допускал те или иные провалы (ага, еще б они случались — было бы даже интересно) некоторых из своих замыслов, но у него наготове всегда были резервные. Это… Необычно.

Он стал более открытым, чуть менее холодным. Нет, Пеллеон мог поклясться (хотя клятвами атеиста сыт не будешь), что нет-нет, но гранд-адмирал позволяет себе тонкие шутки, которые услышать от него было немыслимо.

Сперва Пеллеон переживал по этому поводу. Потом начал присматриваться — все ли в порядке с гранд-адмиралом. Мелькала даже шальная мысль (правда проистекала она лишь из-за того, что Траун неожиданно перестал на какое-то время любоваться своим голографическим музеем), что Траун не в себе… А уж когда гранд-адмирал прямо сказал ему, что может и не дожить до реализации всех своих планов и передал ему информационный чип, у Гилада едва мозг не взорвался.

И это все расставило на свои места.

Траун в самом деле рассматривает всерьез вероятность своей гибели. Он что-то узнал, что-то крайне важное и неприятное. И это изменило его. Ровно настолько, что он… стал человечнее, что ли?

Нет, он и раньше не был похож на хатта. Но его поведение было окутано чрезмерной загадочностью. Он брал ответы словно из воздуха, понимал врага с одного маневра. Сейчас же Траун стал… более человечным, что ли?

Он начал улыбаться — сдержанно, но все же. Он стал проявлять некоторые эмоции — Гилад до сих пор не мог себе признаться в том, что больше его удивило тогда в кабинете гранд-адмирала — как ногри и гвардеец попытались убить друг друга, или то, что Траун повысил голос, а на лице у него промелькнула эмоция раздражения.

Но больше всего Гилада ставило в тупик то, что гранд-адмирал охотно объяснял ему все то, что делает. Конечно, когда сам Пеллеон «созревал» до правильных вопросов. Но это все равно прогресс. Воевать под командованием такого гения, как Траун — желание любого военного. Но царапает за живое, когда ты рядом с ним всего лишь секретарь, который выполняет его команды, а тактическая инициатива — вплоть до битвы за верфи Хаста — неуклонно подавлялась и игнорировалась. Что ж, наверное, стоит после этой миссии поставить капитану Мору выпивку, за то, что оказался достаточно упрям и целеустремлен, чтобы заявить об этом Трауну в лицо. И выжить…

Гилад прекрасно знал как к нему самому относятся большинство командиров во флоте. Безынициативный служака-исполнитель, чьи годы славы и таланта давно остались позади. Может быть поэтому Траун фактически и выбрал его в качестве флагманского капитана?

А еще Пеллеон очень опасался того, что именно из-за него Траун стал таким… Человечным, что ли? Налет загадочности немного потускнел, чисс даже как-то органически смотрелся среди людей на борту «Химеры», что с его кожей и горящими глазами — весьма проблемно. Но нет, за прошедшие месяцы он стал тем, кого принято называть «отец-командир».

Пеллеон как-то слышал, что нижние чины его корабля обсуждали безжалостность Трауна к противнику при Хоногре: а ведь это совершенно нормальная ситуация, когда во время сражения теряются несколько кораблей. Никто бы даже не обратил внимание на то, как сильно избит тот средний крейсер. А Траун мгновенно перекроил картину сражения, чтобы превосходящим огнем со звездного разрушителя разделаться с ударным фрегатом. Траун не пояснял причин такого решения — да и не нашлось тех, кто спросил бы — но нижние чины свято верили, что гранд-адмирал покарал обидчиков корабля его флота. На борту того «удара» выжили немногие. А вот на фрегате — вообще никто.

Мстительность в Трауне Пеллеон прежде не замечал и вполне мог предположить, что тот лишь отреагировал на возможный прорыв строя и не дал добить «подранка»… Он мог бы даже обстоятельно рассказать об этом нижним чинам, чтобы вывести их из заблуждения, но остановил себя.

Почти шесть лет прошло с момента уничтожения второй «Звезды Смерти» и начала развала Галактической Империи. Поражение за поражением, уничтожающие обученных и квалифицированных кадров флота. На место которых приходили слабо подготовленные юнцы, которых поражения лишь деморализовавывали. И Траун дал им надежду. Показал, что противника можно побеждать. Даже в меньшинстве.

Поэтому Пеллеон ничего не сказал. Людям нужно во что-то верить. Почему бы не в то, что Траун стал более человечным и даже месть за погибших подчиненных ему не чужда?

Даже если он изменился эмоционально, стал «проще», то вот его планы… Хатт! Он раскусил действия вражеского командира-мон-каламари при Хасте только лишь на основании всего парочки произведений искусства! Порой голова шла кругом от всех этих планов в планах… Гилада так и подмывало спросить у гранд-адмирала, а сам-то он не запутался в них? Или, быть может, записывает где-то? Ну, тогда было бы неплохо поделиться, а не сообщать лишь «контрольные точки». Расписанные едва ли не поминутно.

Впрочем, Пеллеон считал, что Траун сам все расскажет. Когда он найдет правильные вопросы. И задаст их.

Командир «Химеры» вздохнул, наблюдая за тем, как сквозь центральный иллюминатор его корабля вырисовывается огромное, золотисто-коричневое небесное тело.

— В дрожь бросает от того, что на этом безжизненном куске камня может кто-то жить, — поморщился Пеллеон, прокомментировав свой первый взгляд на планету Лок.