Царьград (сборник) - Александр Харников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я знаю, что выкупные платежи в иные годы составляют почти половину государственного бюджета, но ведь эти деньги, оторванные от нищих мужиков, просто тупо проедаются. – Я махнул рукой. – Можно сколько угодно мечтать о том, что Россия станет самой промышленно и научно развитой страной. Но и профессора, и инженера, и техника, и рабочего, и даже адвоката кормит русский мужик. Если Россия не сможет обеспечивать себя продовольствием, то плохо будет всем. Вы уж поверьте, было у нас такое, пшеничку в Канаде и Австралии покупали.
– Я обдумаю ваши слова, – серьезно сказал цесаревич. – Так вы считаете, что для России главные – это мужики?
– Не главные, а основные, – ответил я. – Дворянство для России тоже необходимо, но именно как служилый класс. Однако довольно быстро из служилого класса оно превратилось в паразитов. Запомните, паразит – это всегда зло. Особенно если это бывшая опора государства.
– Я обдумаю ваши слова, – еще раз сказал Александр Александрович и, после некоторой паузы, когда к нам подвели лошадей, добавил: – А пока давайте объедем город и посмотрим, что достанется моему другу, Сергею Лейхтенбергскому, который начнет здесь править…
27 (15) июля 1877 года, полдень. Константинополь
Сержант контрактной службы Игорь Андреевич Кукушкин
Ну, вот и все… Кажется, уже не осталось никаких препятствий, способных помешать мне и моей ненаглядной Мерседес стать мужем и женой. Точнее, уже не Мерседес. Вчера она крестилась по православному обряду в одной из греческих церквей. И теперь она Надежда – Эсперанса по-испански. Крестным отцом ее стал Николай Иванович Пирогов, а крестной матерью – Ирина Владимировна Андреева.
Моя любимая активно учит русский язык и старается как можно чаще говорить по-русски со мной, с Ириной и Ольгой Пушкиной. А через неделю у нас венчание. Мы готовимся к свадьбе. Хочется пригласить много гостей, но большинство из них в делах, в боях, в разъездах. Вчера наши освободили от турок Софию, и в городе весь вечер гудел праздник. Гуляли как проживающие тут болгары, так и греки, забывшие о вчерашних недоразумениях с братским православным народом. И лишь турки притихли и были незаметны. Впрочем, у них еще есть возможность без проблем выехать в Анатолию.
Подошло время поговорить с Надеждой Николаевной (отчество, по обычаю, она взяла от крестного отца) о самом сокровенном. О том, откуда мы и кто мы. Впрочем, похоже, что моя милая уже кое о чем догадывается. Но у Наденьки хватило терпения и ума не доставать меня вопросами, на которые я не мог ей дать ответа. За что я был ей очень благодарен.
Получив несколько дней отпуска на устройство личных дел, я с головой зарылся в подготовку семейного гнездышка. В свою квартиру, где мы с ней познакомились, Надя ехать категорически отказалась. Я понимал ее – трудно чувствовать себя счастливой в том месте, где был убит отец и где так внезапно и страшно закончилось ее детство.
Переговорив с комендантом города Дмитрием Ивановичем Никитиным, я получил ордер на довольно уютный домик на берегу Золотого Рога. Совсем недавно в нем жил кадий – судья одного из районов Стамбула. После захвата города служащий султанской Фемиды драпанул от подведомственных ему горожан в неизвестном направлении, и домик стоял пустой. Теперь у него будут новые хозяин и хозяйка.
Надюше наш дом очень понравился. Она по-женски, тщательно осмотрела его, заглянула во все закоулки, что-то бормоча себе под нос. Потом повернулась ко мне сияющим лицом и спросила:
– Игорь, мы здесь будем жить всегда?
– Всегда-всегда, дорогая, – ответил я. – Не считая, конечно, того времени, когда я буду вынужден отправиться туда, куда прикажут мои командиры. Извини, но ты должна все время помнить, что твой муж – кадровый военный, и не всегда ему приходится делать то, что ему хочется. Привыкай…
После этих моих слов Надежда немного пригорюнилась, но видимо, внутренне смирившись с ролью жены служивого, не стала больше продолжать разговор на эту тему.
Мы вышли в уютный тихий садик на берегу залива. Где-то в кустах жасмина чирикали птицы. Синее море, синее небо… Красота. Мы присели на маленькую скамеечку и немного помолчали. Потом я, вздохнув, начал разговор, которого внутренне побаивался, но без которого нам обойтись было бы невозможно.
– Знаешь, Надя, я давно хотел тебе рассказать о себе, – начал было я.
– Знаю, Игорь, – тихо сказала моя любимая. – Я уже заметила, что вы, люди с эскадры, не похожи на других людей. Вы не такие, как все…
– Вот именно, – ответил я. – Мы совсем не из этого мира. Мы пришли издалека, из другого времени, из будущего…
Надежда внимательно посмотрела мне в глаза. Она, наверное, посчитала, что я шучу. Видимо, ожидала, что я расскажу ей о каких-то далеких и загадочных землях, где живут такие же люди, как и я. Но мысль о том, что мы пришли из будущего, не приходила ей в голову.
– Игорь, а ты меня не обманываешь? – осторожно спросила она. – Ты только не обижайся, я знаю, что ты всегда говоришь правду. Но я не могу понять, как можно путешествовать во времени.
– Надя, я не обижаюсь, – сказал я. – Мне и самому непонятно – как мы попали в ваше время. Все произошло очень быстро, словно какая-то могучая сила перенесла нас сразу в девятнадцатый век из века двадцать первого.
– Игорь, – серьезно ответила мне Надежда, – это мог сделать только Господь, – и она перекрестилась, но уже не слева направо, по католическому обычаю, а по православному – справа налево. – Только Всевышний способен совершить подобное. И я знаю, что наша встреча с тобой предначертана именно им.
– Возможно, что ты права, – сказал я. – Мне и самому кажется, что без Промысла Господня здесь не обошлось. И потому мы должны сделать этот мир лучше.
– Скажи, Игорь, а какое оно, будущее? – немного помолчав, спросила меня любимая. – Оно лучше нашего времени или хуже?
Я замялся с ответом. Трудно было ей так сразу сказать. Не все у нас мне нравилось, точнее многое не нравилось. Впрочем, и тут, в XIX веке, тоже хватало всякого… Так что работы у нас хватит на всю жизнь, и даже больше.
Не рискнув рассказать словами о том, что Надя не смогла бы понять, даже если бы ей русский язык был родным, я пригласил ее в домик, где в вещмешке лежал ноутбук, для такого случая одолженный у Иры Андреевой. Положив его на стол, я откинул крышку-монитор, включил загрузку и постарался доступно рассказать Наде о том, что собой представляет этот девайс. Не знаю только, поняла ли она хотя бы четверть того, что я ей рассказал.
Тем временем ноутбук загрузился, и я, щелкая мышкой, запустил фильм, который наши ребята из «Звезды» специально смонтировали для хроноаборигенов-неофитов.
Не отрывая глаз от монитора, Надя смотрела на чудесные картинки, которые двигались, жили внутри небольшого ящичка, лежавшего на столе. Ей было порой трудно понять, о чем говорили герои этого фильма. В таких случаях она нахмуривала свои черные бровки и, страдальчески глядя на меня, бормотала: «Но компрендо…» Тогда я останавливал фильм и медленно, стараясь подбирать русские слова попроще, объяснял ей то, о чем шла речь.
Так мы просидели с Надей над ноутбуком несколько часов, пока на улице не сгустилась тьма, а батареи ноутбука почти полностью не разрядились. Потом, при свете свечи, я еще долго рассказывал любимой о своей семье, которая осталась в той версии будущего, которую мы уже пустили под откос, о родителях, брате, знакомых. Моя любимая слушала внимательно. Ей было интересно все, что касалось меня. И это, как я понял, был не праздный интерес. Она как губка впитывала знания о моем прошлом, чтобы они стали и ее знаниями. Только сейчас я понял, что означает это выражение – «моя половина». Действительно, я, находясь рядом с Надеждой, чувствовал, что она часть меня, родная и любимая.
Тут я понял, что не смогу передать словами то, что хотел бы ей выразить. Поэтому, взяв гитару, которую выпросил у той же Иры Андреевой, и немного попробовав настройку, решил спеть Наденьке песню, которую любил петь мой отец.
Ночь коротка,Спят облака,И лежит у меня на ладониНезнакомая ваша рука.После тревогСпит городок.Я услышал мелодию вальсаИ сюда заглянул на часок.Пусть я с вами совсем не знаком,И далеко отсюда мой дом,Я как будто бы сноваВозле дома родного.В этом зале пустомМы танцуем вдвоем,Так скажите хоть слово,Сам не знаю о чем.
Как ни странно, но Надя поняла, о чем эта песня. Она зарумянилась от смущения и нежно прижалась к моему плечу. Когда я допел до конца, она посмотрела мне в глаза и сказала:
– Игорь, я такая счастливая… Как хорошо, что мы с тобой встретились!
Я тоже был счастлив. Ведь все мои родные остались далеко-далеко от меня, и я знал, что больше их мне никогда не увидеть. До встречи с Мерседес-Надеждой на душе у меня было пусто и тоскливо, и эту пустоту заполняла только война. А теперь у меня есть любовь, есть самая-самая красивая на свете невеста (без пяти минут жена), есть свой дом, есть хорошие друзья, и есть земля, которую я буду защищать от врагов, если кто-то вздумает на нее напасть…