Генштаб без тайн - Виктор Баранец

— Нам удалось перевести реформу в практическую плоскость.

Широко разрекламированное успешное начало военной реформы на поверку оказалось банальным блефом. Попытка руководства военного ведомства подчинить себе через Генштаб все другие силовые структуры потерпела провал и вызвала жесткое сопротивление с их стороны. Среди генералов и офицеров объединенных штабов РВСН, Военно-космических сил и войск Ракетно-космической обороны шли споры по поводу слишком поспешного их слияния. Проблема финансирования реформы и сокращения армии становилась еще более острой.

Армия хотела знать, что думает об этом Верховный Главнокомандующий. Но он в очередной раз приболел. Генералы терпеливо ждали, когда президент выздоровеет. 19 января 1998 года после двухнедельного отдыха на Валдае Ельцин возвратился в Кремль. В его рабочем графике было запланировано, что после встречи с Черномырдиным, Чубайсом и Немцовым должна состояться встреча с Сергеевым, недавно возвратившимся из Парижа.

Сергееву предстояло доложить об итогах визита во Францию, где он предлагал использовать российские военные самолеты для инспектирования иракской территории, и о ходе реформирования Вооруженных сил.

По строгому счету, маршал должен был сообщить Верховному, что переустройство армии и обороны идет тяжело. Что указание президента — сократить в 1997 году 200 тысяч офицеров — не выполнено. Нет денег. И потому еле-еле удалось отправить в запас чуть более 60 тысяч человек. Кроме этого, наметилась еще одна серьезная проблема: сопротивление руководства других силовых ведомств попыткам Минобороны и Генштаба централизовать военное строительство.

Министр понимал, что такие его нерадостные сообщения могут вызвать резкое недовольство и повышение кровяного давления у Бориса Николаевича.

Но и промолчать о серьезных проблемах нельзя.

Выслушав сообщение Сергеева о положении дел в армии, Ельцин вновь возвратился в то хмурое состояние, от которого слегка отвык за время отпуска. Как ни пытался придать оптимистическую окраску своему докладу Сергеев, сказав, в частности, что слияние РВСН, ВКС и РКО уже дает экономию военному бюджету, а слова «деньги» и «недостаточное финансирование» прозвучали на этом фоне с какой-то суконной сухостью.

Ельцин знал, что за его встречей с Сергеевым бдительно следит армия и ждет, что скажет Верховный Главнокомандующий о ее дальнейшем житье-бытье. Надо было дать ей хоть какую-нибудь надежду на лучшее. И президент сказал министру:

— У меня есть некоторые соображения по поводу того, как повысить зарплату военным.

Сергеев не удержался, чтобы не спросить:

— Разрешите поинтересоваться, Борис Николаевич, за счет чего?

Ельцин хитровато улыбнулся и многозначительно протянул:

— А это — мой секрет.

Сергеев наверняка уже знал, что этот «секрет» в последнее время активно мусолили в некоторых правительственных кабинетах: увеличить зарплату военным предлагалось отчасти за счет урезания имеющихся у них льгот. Когда Черномырдин в общих чертах изложил этот вариант президенту, тот сразу дал понять, что не согласится с такой идеей.

А других государственных источников повышения денежного содержания военным не было.

Говоря о каком-то секрете, президент явно блефовал. Мне снова вспомнилось, что однажды рассказывал о таких же приемах Б.Н. бывший пресс-секретарь президента Вячеслав Костиков: «Как всякому человеку, ему нужны были позитивные эмоции. Когда их долго, мучительно долго не было, приходилось прибегать к паллиативам, иногда рассказывать басни».

Радостная весть о том, что у Верховного Главнокомандующего есть какой-то свой секрет повышения денежного содержания военнослужащим, была тут же выплеснута за стены Кремля президентской пресс-службой.

То было единственное, что с помощью кремлевских трубадуров мог сказать в тот день Ельцин своей армии.

Дуэль

Долгое время наблюдая за многочисленными попытками властей реформировать армию, я пришел к выводу, что в России складываются два направления, два лагеря политиков и генералов, явно и скрытно противостоящих друг другу во взглядах на военное строительство. Представители одной стороны — Кремль, правительство, Совет безопасности и Совет обороны (СО был создан в 96-м, а упразднен в 97-м. — В.Б.) — стояли на том, что необходимо кардинально сократить армию «до пределов, соответствующих экономическим возможностям государства». А поскольку экономика России бурными темпами рушилась, то трудно было определить тот «предел», у которого можно было остановиться.

Другая сторона (Минобороны, Генштаб, некоторые Главкомы видов Вооруженных сил) настаивала на том, что в стране следует иметь армию, адекватную реально существующим и потенциальным внешним военным угрозам.

Это противостояние еще с тех времен, когда премьером правительства был Егор Гайдар, постоянно порождало конфликты между высшей государственной и военной элитами России. Гайдар, на мой взгляд, был буквально зациклен на идее сокращения армии и постоянно подталкивал к этому Грачева, который то жестко сопротивлялся («За рубеж в 1,9 млн мы не отступим!»), то вдруг заявлял, что, «возможно, и 1 миллиона будет достаточно». Но, приняв почти 2,5-миллионную армию в мае 1992 года, Грачев передал ее Родионову в июле 1996 года уже с численностью 1,7 млн человек.

После Гайдара, во времена Черномырдина, становилось все более очевидным, что и Кремль, и правительство ведут экономику страны к еще большему развалу. Президент и его сторонники в правительстве стремились на чем-то сэкономить, чтобы не дать государственному кораблю утонуть в пучине кризиса.

В качестве одного из объектов экономии опять-таки была избрана армия. Эта идея и породила известный тезис Ельцина о том, что «армия должна быть посильной для экономики».

Как я уже говорил, указание Ельцина — до конца 1997 года сократить армию на 200 тысяч человек — осталось невыполненным. Но Кремль сделал вид, что «не заметил» этого. То, из-за чего покарали Родионова, прощалось Сергееву.

Увольнение офицеров и прапорщиков тянуло за собой еще одну проблему — жилищную. Вице-премьер Борис Немцов был одним из главных идеологов введения так называемых Государственных жилищных сертификатов, по которым увольняемые имели право бесплатно получить крышу над головой. Немцов эту идею яростно пропагандировал и даже сумел добиться, чтобы она получила статус президентской программы. Но уже вскоре это новшество вызвало большие подозрения у офицеров: оказалось, что за «бесплатный» угол им надо было доплачивать. Это и вовсе было похоже на аферу, узаконенную государством.