Смерть и солнце - Линн Рэйда

Через пару минут после начала боя Крикс отбил очередной ее удар и резко перешел в контратаку. Поспешно изобретенную Лейдой защиту он преодолел с такой небрежной легкостью, что стало совершенно ясно, что во время их последних тренировок энониец просто приспосабливался к ее уровню. Лейде внезапно сделалось не по себе. Зеленоватые глаза "дан-Энрикса" сейчас казались черными, будто глубокие колодцы. Этот холодный взгляд, направленный куда-то вглубь себя, пугал ее настолько, что вдоль позвоночника прошел озноб. Таким она "дан-Энрикса" еще не видела - и точно не хотела бы увидеть снова. Хорошо знакомое лицо стало застывшим, отстраненным и чужим. Это не был тот оруженосец коадъютора, который мог самозабвенно целовать ее ночами, терпеливо объяснять какой-нибудь контрудар или шептать ей разные смешные глупости, случайно встретив ее в коридорах королевского дворца. Того "дан-Энрикса" она нисколько не боялась - даже в самые ожесточенные моменты их импровизированных поединков. Этот же, наоборот, пугал ее почти до дрожи.

Девушка почувствовала неожиданно сильную боль в ушибленном плече… и почти сразу же последовал второй удар, разбивший ей запястье. Лейда тихо ахнула. На глаза против воли навернулись слезы. Они занимались без перчаток; Лейда отказалась пользоваться ими, потому что толстая кожаная рукавица не давала ей как следует почувствовать свое оружие, а Риксу они были просто не нужны - Лейде еще ни разу за все время обучение не удалось достать южанина. Самой Лейде Гефэйр уже довелось узнать, что будет, если меч противника ударит ей по пальцам - но надевать защитные перчатки она все равно не стала. Зачем заниматься фехтованием, если постоянно опасаться даже самой пустяковой боли? Боль была еще одним противником, с которым нужно было встретиться лицом к лицу - и одержать победу. Без подобной тренировки не бывает хладнокровия и выдержки бойца.

Но сейчас Лейда внезапно поняла, что до сих пор она даже не представляла себе настоящей боли.

Кто бы мог подумать, что удар подобной силы можно нанести легким и на первый взгляд довольно безобидным тренировочным мечом?.. Еще немного - и этот удар сломал бы ей запястье. Кисть мгновенно онемела, меч едва не выпал из чужих и непослушных пальцев. Девушка быстро отступила, разорвав дистанцию, и приняла оборонительную стойку. Вздумай Рикс развить атаку, это ее не спасло бы - энониец был гораздо опытнее и мог двигаться невероятно быстро, а она сейчас едва способна была удержать свой меч.

И все-таки какой-то частью себя девушка порадовалась, что ей хватило самообладания на то, чтобы прежде всего подумать о защите. И только потом Лейда задалась вопросом, что же все-таки происходило с Риксом.

Когда она отступила, в глазах энонийца снова появилось что-то человеческое. А потом на его лице отразился самый настоящий страх. Он опустил оружие и шагнул к ней, не обращая внимания на ее меч.

- Я тебя поранил?..

Лейда сморгнула слезы и решительно мотнула головой.

- Ничего страшного. Просто слишком резкая контратака. Я не успела подготовиться… Продолжим?

Непривычная по силе боль сейчас отзывалась в теле противной дрожью, но это как раз относилось к числу тех вещей, которые необходимо преодолевать немедленно. Поддайся им однажды - и ты уже никогда не сможешь стать бойцом. И все же где-то в глубине души Лейде хотелось, чтобы энониец отказался продолжать занятие. Сегодня с Риксом явно что-то было не так.

Словно услышав ее мысли, он отбросил меч - с каким-то даже отвращением, как будто бы он жег ему ладонь.

- Нет, не могу… Наверное, мне вообще не следовало приходить сюда сегодня…

Он приблизился еще на шаг и попросил:

- Покажи, что с рукой.

Лейда тоже бросила свой меч на землю и позволила "дан-Энриксу" взять себя за руку и осмотреть ушиб. Кровь из рассечения почти остановилась, но запястье уже начинало быстро опухать. Южанин тихо выругался.

- Надо приложить что-то холодное, а после этого перевязать. И не перетруждать эту руку следующие несколько дней.

- Не беспокойся, Рам Ашад даст мне какую-нибудь обезболивающую мазь, и все пройдет еще до завтра. Ты же знаешь, он волшебник, - Лейда улыбнулась, надеясь вызвать ответную улыбку, но южанин только коротко кивнул.

- Прости меня, - сказал он несколько секунд спустя. И тогда Лейда решила рискнуть.

- Что с тобой все-таки случилось, Рик? Это… из-за того сражения в Шатровом городе?

На лицо энонийца набежала тень.

- Какое там "сражение"! Скорее, бойня. Эти люди не умели драться, и приличного оружия у них было немного. За ночь я убил не меньше дюжины - сначала в лагере, а после этого на Винной улице, когда в Шатровый город пришло подкрепление от Разделительной стены, а мы взялись за тех, кто мародерствовал в чужих домах. А к утру мессер Ирем приказал поставить виселицу и повесил несколько человек прямо на Cтарой площади - за грабежи, убийства и насилие. И это ведь не "Горностаи", даже не какие-то антарские бродяги, а обыкновенные мастеровые. Я бы их даже пожалел… если бы еще раньше не увидел, что они творили с беженцами и с теми горожанами, которые пустили этих беженцев к себе. Может быть, кто-то из этих погромщиков до этой ночи жил в том же квартале - но это не мешало им вести себя, как будто они были в захваченном городе. Этого я не понимаю. Да и как такое вообще можно понять?

Лейда неловко отвела глаза. Почему он так на нее смотрит?.. В этом взгляде был вопрос, как будто бы она и вправду знала что-то, недоступное ему. Если "дан-Энрикс" в самом деле думал так, то он жестоко ошибался. Может быть, ему нужна была совсем другая девушка. Кто-нибудь вроде Ласки, о которой он упоминал в своих рассказах о Каларии. Она гораздо лучше поняла бы то, о чем он говорит…

Обрывки мыслей носились у Лейды в голове, как вспугнутые птицы, и ответить что-то связное было не легче, чем победить энонийца в поединке.

- Ты прав. Такого не должно быть… но мы не можем ничего с этим поделать. Только не вини себя! Пусть это не война, но по большому счету - то же самое. А на войне людям всегда приходится вести себя жестоко, нравится им это или нет.

Лейда чувствовала себя очень глупо. Кто она такая, чтобы говорить с ним о войне, а уж тем более жестокости? Но энониец, кажется, хотел именно этого.

"Дан-Энрикс" криво усмехнулся.

- Разумеется… война. Знаешь, когда я отыскал свою семью, мать рассказала мне, как они убежали из деревни. Cтароста Карен пытался откупиться от наемников, разграбивших деревню, несколькими семьями. Естественно, чужими. Никого из родственников старосты там не было. Я вообще подозреваю, что отдать наемникам хотели только тех, кто чем-нибудь не угодил Карену. Мне даже захотелось отпроситься у мессера Ирема и самому съездить в Энмерри. А потом я подумал - ну приеду я, и что?.. Конечно, я бы напугал Каренна до смерти - но он все равно остался бы уверен в том, что у него не оставалось никакого выхода, кроме как продать в рабство женщину с тремя детьми. Это же так естественно! Война, разруха, драться с мародерами - себе дороже, отдавать Трехпалому своих детей - ну что вы, о таком даже помыслить невозможно. А чужих - пожалуйста. Этот Карен… он бы валялся у меня в ногах, но все равно считал, что поступил единственно возможным образом. Такова жизнь!.. Я вообще давно заметил, что тому, кто хочет оставаться человеком, не нужны для этого какие-то причины. А вот тот, кто этого не хочет, обязательно найдет себе десяток оправданий. И почти всегда - одних и тех же. О какой бы гнусности, жестокости или несправедливости не заходила речь, только и слышно - "это жизнь". Или - "это война". Как будто это что-то объясняет! Хеггов рог! А знаешь, Лей, что самое паршивое? Я сам - ничуть не лучше их. Только не спорь… Ты ведь не видела, как мы с Лесными братьями забрали почти всю еду в одной деревне. А я в жизни не забуду, что мне говорил их староста. Иногда мне кажется, что есть только одна возможность покончить с этим раз и навсегда - уйти из Ордена, выбросить этот меч и больше никогда, ни по какой причине не убивать других людей. Каким бы неизбежным это не казалось. Когда я об этом думаю, мне кажется, что это не такой уж плохой выход. А потом я вижу этих беженцев, которые запуганы настолько, что уже не могут даже защищаться… И выходит так, что, если этому никто не помешает, их и дальше будут избивать и даже убивать. И тогда я понимаю, что я не уйду из Ордена. А если даже и ушел бы - это все равно бы ничего не изменило. Потому что когда случится что-нибудь подобное, я не смогу остаться в стороне. Что бы я ни решил для самого себя. Я просто не cмогу.