Ветры Империи - Сергей Иванов

— То есть?

— Разве ты забыла про Лота? А ведь наш старый упрямец уже впустил его в Крепость, наплевав на все твои предостережения, а вскоре и отправится на встречу с ним… с которой вряд ли вернется. Тебе ж не надо объяснять, чего можно ждать от Лота?

— Как будто не ты подговаривал его на отцеубийство!..

— А что, он очень сопротивлялся? — с ухмылкой возразил Бонш. — Просто он страстно хотел, чтобы его уговорили, а я не умею отказывать ближним. Да и ситуация тогда было другая… Но что мы можем теперь, Нора, — отговорить Тора от визита? Это невозможно, ты же знаешь. Фактически он уже мертв, как ни обидно, а значит, пора думать об ином.

— Например?

— Мы обязаны остановить Лота!.. Если этот безумец прорвется в глубь Крепости, он погубит прайд, а с тобой поквитается первой — давно собирался. И уж тогда Лот припомнит тебе все.

— Мы — это кто? — хладнокровно поинтересовалась Львица.

— Ты и я, разумеется.

— Ах, даже так?

— Почему же нет, Нора? — волнуясь, спросил пещерник. — Разве я так уж плох?

— А разве нет? Ты ведь редкостный пакостник, братец!

— Но я же только соблюдаю правила игры, придуманной задолго до нас. И так здесь поступают все, даже ты. Я ведь вижу: у тебя появляется вкус к интригам, — и это нормально, ибо как еще можно подняться над ничтожествами?

Эрик вдруг явственно ощутил, как его гладят по голове, и от неожиданности даже открыл глаза, но, конечно, никого рядом не увидел. А непривычная ласка продолжала будить в памяти смутные образы, от которых стискивало горло и подступали слезы… Дьявольщина, да что со мной?

— Эй, а кто это возле тебя? — настораживаясь, спросил Бонш. — Проклятье, так мы не одни!..

Женщина рассмеялась.

— Не паникуй, это всего лишь голышка, к тому же немая, — сказала она. — Не веришь?.. Ну так взгляни сам.

— Нет уж, проще поверить. — Пещерник поежился. — Но чем вы там заняты, хотел бы я знать?

— Тебе интересно? — Новый всплеск дразнящего смеха заставил Бонша беспокойно заерзать в кресле. — Ну, мы немножко любим друг друга — надо ж чем-то занять руки?.. А у нее такая нежная кожа!

И Тигр ощутил, как искусные ладони Норы скользнули по спине богини к ее укромным местам. Этого не хватало!..

— Не нашла лучшей замены Горну? — проворчал великан. — А любящие родичи пусть и дальше прозябают в одиночестве и тоске, так?

«Действительно, это уже перебор! — возмутился и Эрик, испытывая странные ощущения. — Хотя малышке, похоже, нравится… А интересно, что мы почувствуем, когда я войду в нее снова? Мы же взорвемся!..»

— Да разве ты решишься взять меня в жены? — насмешливо спросила Львица. — Мой сладкий, а как же чистота породы?

— О чем ты говоришь, Нора!.. Уж через такую глупость я сумею переступить, тем более теперь, когда меня уже некому приструнить.

— Так ли, о возлюбленный брат мой? Ну предположим, мы вырвемся из-под жесткой опеки Тора, а затем отобьемся и от Лота с его сбродом. Но разве нет противников пострашней?

— Ты про Хранителей? — догадался пещерник. — Ну, милая, зачем же выбирать таких опасных врагов? С теми, кто сильней тебя, лучше дружить, иначе — гибель.

— Значит, мы перейдем к ним в услужение?

— Скажем, мы станем союзниками. И если поведем себя по-умному, с их помощью вознесемся к самой вершине. А затем, кто знает…

— А затем они сбросят нас вниз, — заключила Нора. — Ты действительно глуп, братец, если надеешься выгадать, сунув свою хитрую голову в рабошлем. Впрочем, в душе ты давно уже раб, но тогда нам тем более не по пути.

— Но радость моя, нам не оставили другого выхода! — воскликнул Бонш.

— Выход всегда есть, — отрезала Львица, — только тебе туда не протиснуться — как в тот колодец, помнишь? И отныне, куда б ты ни ткнулся, тебя будет останавливать такая же непрошибаемая пленка — пока ты не успокоишься в рабстве… А теперь не мешай нам. — И Нора разложила на мелководье послушную ее рукам девочку, принявшись за нее всерьез.

«Ну уж нет, — решил Эрик, наконец выбираясь из своего угла. — Хватит с меня».

— Сестрица, — хрипло произнес пещерник, — не вынуждай меня быть грубым — я очень не хочу этого, поверь… Ты слышишь?

Медленно он поднялся с кресла и повернулся лицом к бассейну, прищурив глаза в щелки.

— А как же, — бодро откликнулся Тигр, вступая в пещеру. — Причем давно.

В досаде Бонш хлопнул себя по ляжкам.

— Мне следовало догадаться, — сказал он, качая головой. — Что за женщина! Который раз ловит меня на доверчивости… Выходит, и ты, парень, имеешь на нее виды?

— Просто я ей друг, — ответил Эрик. — Как и Горну. И пока он не вернулся, тебе придется иметь дело со мной. — И он сомкнул ладони на рукоятях мечей.

— Спасибо, я уже хлебнул этой радости, — отказался Бонш. — Предложите мне что-нибудь по силам.

— Например, вот это? — Тигр кивнул на воду, где сплелись нагими телами две подружки, позабывшие, похоже, обо всем. И сам он уже с трудом гасил исходящие от богини волны, из-за которых кружилась голова и сладко сводило бедра. Духи, да что же они вытворяют!..

— Ты всегда подбираешь то, что плохо лежит? — спросил Эрик. — А, толстяк?.. А насилие приберегаешь на крайний случай, как последний довод. Или тебе не дают покоя лавры Лота, уже предавшего всех?

— А ты со всеми так неучтив? — огрызнулся пещерник. — Или только с теми, кто слабей?

— Исключительно с мерзавцами, — ответил Тигр, — независимо от силы.

— Ну топчите меня, вытирайте о меня ноги!.. Только сначала подумайте, надолго ли хватит вас самих.

— Ты о чем?

— А думаешь, мне это нравится? — спросил Бонш. — Когда-то, не очень давно, и я был таким же самонадеянным, гордым своею силой. Устройство мира мне не подходит? Тем хуже для мира — я переделаю его, а начну с собственного семейства… Но сразу и споткнулся: мир оказался сильней, он сломал меня. И теперь нет у меня большей радости, чем поставить подножку сопернику, чтобы обскакать его и подняться еще на ступеньку по этой бесконечной лестнице. И всегда есть те, кого давишь ты, но всегда найдутся и такие, которые топчут нас, — и вырваться из этого круга невозможно!.. Это Тор может тешить себя мнимой независимостью, но я-то вижу: Хранители сильней его, а над ними высятся Духи, а кто там дальше — уже не знаю, но кто-то есть наверняка, ибо так устроен мир. И все, что я могу, — это получше приспособиться к заведенному другими порядку… И разве не в этом истинная сила?

— В угодничестве?

— Да, и в ней — пока не подвернется случай свалить господина.

— Чтобы затем угождать следующему?

— Я же говорю: такова жизнь. Зато всегда можно отыграться на тех, кто ниже, — для них ты бог!

— А для других — раб?

— Что ж поделать: не будешь рабом — не станешь богом.