Мифы древнего мира - Карл Беккер

В 171 году началась война с Персеем. Македонию в качестве провинции получил по жребию консул Лициний, имевший войско в 50.000 человек, в то время как войско Персея насчитывало 47.000.

При наборе римских ветеранов произошел случай, который может служить примером единодушия римских воинов. 23 центуриона отказались идти в поход, если им не будут предоставлены те же почетные места, которые они занимали прежде. После долгих споров между консулами и военными трибунами один из этих центурионов просил позволение сказать несколько слов народу.

Римский центурион

«Квириты! — начал он. — Меня зовут Спурием Лигустином. Я родом из Сабинской области. Отец завещал мне участок земли и хижину, в которой я родился и вырос и в которой живу и сейчас. Он рано женил меня на дочери своего брата. Жена моя родила восьмерых детей. Две дочери вышли замуж, четыре старших сына уже надели на себя мужские тоги, двое еще носят детское платье. Я начал военную службу в год консульства Публия Сульпиция и Квинта Аврелия. Два года я служил простым солдатом в войске, действовавшем в Македонии против царя Филиппа. На третий год Квинкций Фламинин в награду за мою храбрость перевел меня в десятую манипулу копьеносцем. Затем я служил в Испании под начальством консула Катона, который назначил меня центурионом первой манипулы триариев. Затем я добровольно служил солдатом в войске, посланном против Антиоха и этолийцев, и в эту войну Акилий Глабрий произвел меня в первые центурионы первой манипулы. После этого я совершил еще разные походы и четыре раза командовал первой манипулой. Тридцать четыре раза удостаивался я получать награды от полководцев. Я получил шесть гражданских венков, совершил 22 похода и дожил до 50 лет. Таким образом я не обязан больше служить, тем более, что могу поставить за себя четырех сыновей. Но пока полководцы считают меня способным носить оружие, я никогда не откажусь от службы. Военные трибуны могут назначить мне место по своему усмотрению, это их дело; мое же дело будет — никому на войне не уступить в храбрости, чем я отличался всегда и во свидетельство чего призываю всех своих товарищей. Итак, центурионы, вы находитесь в таком же положении, как и я. Я полагаю, что, если мы никогда не возражали начальникам нашим во дни нашей юности, то теперь тем более нам следует выказать повиновение сенату и консулам и считать почетным всякое место, на котором мы можем оказать услугу государству».

Между тем римские послы объехали все подвластные Риму страны, чтобы повсюду заручиться союзниками. Беотийцы, ахейцы и этолийцы тотчас же присоединились к римлянам; родосцы прислали флот; Эвмен обещал с двумя своими братьями и с отрядом войск присоединиться к консулу в Фессалии. Со своей стороны Персей рассчитывал на иллирийского царя Генция и на фракийского царя Котиса. Но Персей часто поддавался влиянию дурных советников и терпел неудачи вследствие своей скупости. Узнав о высадке римского войска, он сначала хотел вступить в переговоры, но его послы не были даже приняты. Началась война. Персей выступил против консула Лициния Красса и напал на него при Калликине в Фессалии. В конном бою римляне были разбиты и отступили в свой укрепленный лагерь. Персей рассчитывал, что наступил момент, благоприятный для возобновления мирных переговоров, но он не знал гордости римлян: разбитый Лициний потребовал от него безусловной покорности.

Однако Персей имел на своей стороне огромное преимущество, заключавшееся в гористой местности и в неспособности первых трех посланных против него полководцев. В 170 году Персей разбил и консула Гостилия Марцина. В следующем, 169 году преемник Гостилия, консул Марций Филипп отважился на очень опасный поход через фессалийско-македонские пограничные горы неподалеку от Олимпа. Персей мог его здесь уничтожить, но до того испугался смелости этого предприятия, что покинул свою крепкую позицию и велел выбросить в море свои сокровища, находившиеся в Пелле, и сжечь корабельные верфи в Фессалониках.

Свои услуги предложил Персею военный отряд галлов, состоявший из 20.000 человек, перешедших через Дунай. Но он, зная своеволие галлов, пожелал принять на службу лишь 5.000 человек; галлы не согласились на это и вернулись к себе.

В это же время начал войну и иллирийский царь Генций, который был вероломно обманут Персеем. Генций потребовал 300 талантов за свое участие в войне и получил незначительную часть этой суммы. Но как только Генций открыто объявил себя врагом римлян и заключил в темницу их послов, Персей не послал ему остальных денег, считая, что теперь Генций волей-неволей должен вести войну с Римом. Римляне послали против Генция войско под начальством претора Аниция, который завоевал его столицу Скодру, взял в плен его самого с женой и детьми и отвел их в Рим.

В самом Риме были недовольны тем, что такой ничтожный враг, как Персей, в течение трёх лет доставлял хлопоты прежде столь победоносным римским войскам. Доходили слухи, что в войсках из-за неспособности полководцев господствует беспримерная распущенность и совершенно отсутствует обычная в римских войсках дисциплина. Достоинство республики требовало решительного поворота в войне. На первых же выборах народ единогласно избрал консулом престарелого Эмилия Павла, пользовавшегося уважением за честность. Ему было поручено принять командование всеми войсками в Македонии.

Этот достойный муж, сына Павла Эмилия, убитого при Каннах, 14 лет тому назад уже был консулом и со славою предводительствовал римским войском в Лигурии. После этого он проводил время в занятии сельским хозяйством и в заботах о воспитании своих детей. Вновь призванный к общественной деятельности, Эмилий Павел немедленно приступил к исполнению возложенной на него обязанности с тем достоинством и твердостью, каких ожидали от него, как от спасителя отечества и народной славы. Он выговорил себе право заменять по своему собственному усмотрению все должности во вверенных ему войсках и оградил себя от интрлг и вмешательства тех лиц, которые ничего не понимали в делах, но тем не менее желали руководить. Для этого он обратился к народу с такой речью:

«Граждане! Вы оказываете мне большую честь, признавая меня способным окончить, как приличествует римскому имени, продолжающуюся так долго и с таким позором войну. Разумеется, я возлагаю в этом отношении мои упования на милость богов, но уверяю вас, что употреблю все свои силы и старания, чтобы не обмануть ваших ожиданий. Но для этого (в чем я главным образом и прежде всего нуждаюсь) верьте тому, что я буду писать вам, и не доверяйте пустым слухам! Ибо ничто так не волнует умы, как ложно распускаемые слухи. Здесь есть люди, постоянные посетители харчевен, которые думают начальствовать над войсками в Македонии и безошибочно знают, где следует разбить стан, где построить укрепления, через какие проходы следует вторгнуться, где учредить склады, как распоряжаться подвозами, когда вступать в сражение и когда отдыхать. Затем они произносят приговор полководцу, как будто он стоит уже перед судом, и каждый хочет быть его наставником. Это очень затрудняет главного военачальника, и немногие переносят насмешки и хулы с таким хладнокровием, как некогда Фабий. Я охотно приму наставления и советы, но в таком случае, если те, которые хотят их давать, будут находиться при мне, видеть мое положение и разделять мои опасности. Итак, если кто-либо из вас хочет давать мне советы в войне, которую я должен вести, тот пусть идет со мной в Македонию; я согласен разделить с ним свой корабль, своих лошадей, свою палатку и свой стол. Но кто страшится этого труда, тот не должен и начальствовать надо мною, сидя в своей комнате, а пусть молчит и знает, что мы достаточно уже обсудили все дела в нашем стане».

С такой же внушительной речью обратился Эмилий и к вверенным ему войскам. Он нашел в войске беспримерную распущенность. Каждый желал приказывать, и никто не хотел повиноваться, и все показались даже обиженными на то, что он коротко и сухо отдал им приказание заботиться лишь о себе, о своем оружии и об исполнении его приказаний.

Персей занял укрепленную позицию на реке Эльпне. Обходным движением Эмилий принудил его оставить эту неприступную позицию и отступить к северу. Персей остановился у Пидны и расположился здесь лагерем. Эмилий последовал за ним. Накануне сражения было лунное затмение, которое привело в ужас как римлян, так и македонян. Римляне стучали всякими металлическими орудиями, чтобы этим шумом снова вызвать лунный свет, и поднимали вверх множество факелов и головней, как будто желали зажечь потухший небесный свет. На следующий день военный трибун Сульпиций Гальба объяснил войску естественные причины этого явления. Эмилий приказал принести в жертву луне одиннадцать молодых быков, а на следующее утро двенадцать волов в жертву Геркулесу. Он не тотчас напал на неприятеля, а сначала дал отдохнуть своим утомленным воинам. Вечером 22 июня 168 года стычка передовых войск, ведших коней на водопой, переросла в решительное сражение при Пидне. Столкновение македонской фаланги с римскими легионами было ужасно. Римляне не могли прорвать плотно сомкнутый лес копий. На флангах римлянам удалось прорвать несколько рядов, здесь римляне сначала привели македонские войска в замешательство, а затем и в совершенное расстройство. По уверению историка Полибия, Персей одним из первых обратился в бегство. Скоро оно сделалось всеобщим, и сражение окончилось полным поражением македонян. Последствия этого поражения были решительны. Эмилий Павел сделался повелителем всей Македонии, так как пришедший в отчаяние Персей не думал больше ни о какой обороне, а бежал со своими сокровищами из Пидны в Пеллу, оттуда в Амфиполь и наконец на священный остров Самофракию, где он искал убежища в храме Кастора и Поллукса. Но все было напрасно. Из-за измены одного критянина, который взялся перевезти его во Фракию к царю Коттису, бегство не удалось, и Персей вынужден был сдаться претору и начальнику флота Октавию. Октавий отвез его вместе с детьми и казной на корабле в Амфиполь, а оттуда отправил в стан Эмилия.