Полное собрание творений. Том 1 - Игнатий Брянчанинов

Смерть и ад

По падении первого человека и отвержении его Богом, а в нем и всего рода человеческого, все человеки, окончив смертию тела свое земное странствование, нисходили душами в преисподние темницы ада. Ад находится в недрах земли [1527]. Там пылает огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его [1528], которые, следовательно, падением своим предварили сотворение вещественного мира. Там тьма кромешная, там тартар, там скрежет зубов, там червь неусыпающий, там плач без утешения, непрерывающийся и напрасный. Там разнообразные муки по разнообразию грехов; там различные степени мук соответственно различной степени греховности. Смерть душевная, смерть существенная, поразившая человеческий род в его родоначальниках, выражающая власть свою и над телом земного странника во время его земного странствования недугами и другими бесчисленными страданиями, при окончании земного странствования выражает эту власть самым страшным явлением: разлучением души от тела. По разлучении души от тела власть смерти над человеком получает полное развитие (здесь говорится о временах, предшествовавших Искупителю): тело разрушающееся и смердящее погребается в недрах земных, а душа каждого человека, и нечестивца и ветхозаветного праведника, нисходит во ад. Души нечестивцев низвергались в вечный огнь, как окончательно принадлежащие вечной смерти; души праведников нисходили во ад, в темницы его менее глубокие и страшные, где они пребывали, томясь жизнию во аде и вместе утешаясь надеждою Искупления. Все {стр. 592} обстоятельства земной жизни доказывают человеку, что он на земле изгнанник за ужасное преступление; но всего более доказывает это смерть. Она не оказывает ни уважения, ни сожаления ни к чему высокому и важному человеческому. Она поражает и юность, и красоту, и гения, и могущество, и богатство. Ничем человек не может отвратить неумолимой смерти, служащей для рода человеческого опытным доказательством его падения, его согрешения пред Богом, его казни. Она свидетельствует пред человеками, что человек — создание и раб, возмутившийся против своего Творца и Господа, что знаменитейшие и важнейшие дела человеков для земли ничего не значат для вечности, что высокое человеческое — мерзость есть пред Богом [1529]. Смерть — казнь. Поражая каждого человека, она доказывает, что каждый человек — преступник; поражая всех человеков без исключения, она доказывает, что карается человечество за преступление, общее всему человечеству. Пред одним благочестием благоговеет смерть, и молитва праведника может иногда остановить секиру смерти и отодвинуть час ее [1530].

Преуспеяние зла на земле

Когда род человеческий провел многие тысячелетия в жестоком порабощении у падшего ангела, тогда явился на земле обещанный Богом Искупитель. Прежде нежели приступим к описанию этого величайшего и чудеснейшего события, взглянем еще на состояние злосчастного мира в то время, как Господь низшел на землю и вочеловечился для обновления и спасения человечества. Мир был погружен на всем пространстве его в идолопоклонство. Люди, возненавидев друг друга, завидуя друг другу, полили всю поверхность земли своею кровию в ожесточенных бранях, в которых истребились и исчезли многочисленные народы, пожатые мечом и лишенные народности невольничеством и продажею на рынках вселенной подобно скоту или бездушному товару. Бедствия и гибель чело{стр. 593}вечества признаны величайшею славою для человечества, и обагренные кровию собратий завоеватели объявлялись еще при жизни их богами. Другим злодеям, отличавшимся гнусными пороками, воздана божеская честь по смерти их. Удовлетворение постыднейшим страстям считалось высшим наслаждением. Некоторые из отверженнейших человеков вступили в явное сношение с сатаною, облекшись в силу его, содействовали укреплению его господства над землею и человечеством [1531]. Это господство достигло полного развития. Под это господство склонился и избранный народ Израильский. Крайне умалившись числом и упав в гражданском отношении, народ этот подпал под власть народов идолопоклоннических. Внутренная, существенная сила его, заключавшаяся в общении с Богом посредством познания и исполнения Его воли, истощилась. Жизнь по заповедям Божиим, образующая в человеке чистоту ума и сердца, которую осеняет Божественная благодать, просвещая человека истинным духовным разумом и богословием, заменилась в большинстве школьным изучением Закона, соединенным с небрежением о богоугодном жительстве, которое книжники и фарисеи — так назывались иудейские ученые того времени — старались заменить притворством и лицемерством. Эти омраченные сатанинскою гордостию ученые, исполненные презрения и ненависти ко всем прочим сословиям народа, рабы страстей, не способные к вере по своей неограниченной и исступленной привязанности к земной славе и земным преимуществам, способные по этой привязанности ко всевозможным преступлениям, совершители этих преступлений, захватили во власть свою вероучение, отвергли из него заповеди Божии, ввели в него свои нелепые предания, сами стремясь в слепоте своей к погибели, влекли к ней и руководимый ими народ [1532]. Немногие, весьма немногие челове{стр. 594}ки остались верными Богу самою жизнию своею и от такой жизни зависящим и воссиявающим истинным богопознанием. Святые имена их — в Святом Евангелии [1533].

Теперь переходим к отраднейшему зрелищу. Приготовим, предочистим себя слезами покаяния и, отвлекши ум и сердце от всех земных попечений, присоединимся к сонмам Святых Ангелов, чтоб предаться вместе с ними священному созерцанию вочеловечения Бога-Слова, чтоб вместе с ними в священном удивлении и радости воспеть: Слава в вышних Богу, и на земли мир, во человецех благоволение [1534].

{стр. 595}

Воспоминания

о святителе Игнатии

Из рукописи

Михаила Васильевича Чихачова [1535]

В одно время со мною определился в Инженерное училище Димитрий Александрович Брянчанинов. В родительском доме его обучал студент семинарии, который основательно растолковал ему Закон Божий и веру Православную. Так что когда родители его спросили, куда он желает поступить на службу, — юноша ответил: куда вам угодно, а я желаю в монахи.

При вступлении, по настоянию родителей, в Инженерное училище Димитрия назначили пансионером Ее Величества Государыни Императрицы Александры Феодоровны, тогда еще Великой Княгини, и к тому же он пользовался особенным расположением Императора Николая Павловича.

Каждую субботу мы исповедовались, а в воскресенье причащались Святых Таин. Окончив курс наук, Димитрий вышел в офицеры, а я оставался еще юнкером в училище.

В первый раз, как он явился офицером к Великому Князю, то услыхал от него в укор себе: «Ты много Богу молишься мы тебе зададим».

9 июня 1870

Познакомились с о. Серафимом и прочими монахами Валаамского подворья, бывшего в Коломне, куда часто ходили к службе и для исповеди и причащения; беседовали о пользе души и слушали их наставления.

{стр. 596}

Познакомились в Невской Лавре с учениками о. Леонида — старца опытного и получившего образование монастырское от учеников самого Паисия Молдавского. Тогда их было трое: отцы Аарон, Иоанникий и Харитон.

Занимались мы прилежно чтением книг святых Отцов: Димитрия Ростовского, Иоанна Златоустого, Добротолюбия, Лествицы и других, почерпая из них образ мыслей, разум духовный и способы ко спасению души.

Преосвященному митрополиту Серафиму [Глаголевскому] наговорили, что два офицера часто ходят в Лавру, один из них известный Императору человек, и духовник Лавры уговаривает его идти в монахи, и что Государю это весьма не нравится. Духовнику сделан выговор и запрещено принимать нас. Димитрий Александрович сожалел о духовнике и в скорби сердца собирался объясниться с Владыкою.

Приехал в Петербург о. Леонид; познакомились с ним. После первой беседы Димитрий сказал: «Сердце вырвал у меня о. Леонид, теперь решено дело. Иду проситься в отставку от службы и последую Старцу; предамся ему всею душою и буду единственно искать спасения своего в уединении».

По отбытии Старца в Александро-Свирский монастырь мы вели с ним переписку. Окончив курс в верхнем офицерском классе, товарищ подал просьбу об увольнении от службы, по слабости здоровья. Государю угодно было поручить Великому Князю Михаилу Павловичу уговорить его не выходить из службы, почему и приказано было явиться ему в Михайловский дворец, где Великий Князь в присутствии графа Оппермана, главного начальника всех военно-учебных заведений, долго испытывал его: почему оставляет службу? не желает ли определиться к штатным делам? не хочет ли идти в монастырь? не славнее ли спастись в мире? не желает ли избрать какое-либо место в Южной России для поправления здоровья? И все это потому, что Государь не желает его, Брянчанинова, уволить.