Три мушкетёра - Александр Дюма

— Нет, он перешёл ко мне, но не скажу, чтобы он мне легко достался.

— Дорогой Атос, — с чувством произнёс д'Артаньян, — я уже потерял счёт, сколько раз я обязан вам жизнью!

— Так ты оставил нас, чтобы проникнуть к ней? — спросил Арамис.

— Вот именно.

— И эта выданная кардиналом бумага у тебя? — продолжал допытываться д'Артаньян.

— Вот она, — ответил Атос и вынул из кармана своего плаща драгоценную бумагу.

Д'Артаньян дрожащей рукой развернул её, не пытаясь даже скрыть охватившего его трепета, и прочитал:

«То, что сделал предъявитель сего, сделано по моему приказанию и для блага государства. 5 августа 1628 года.

Ришелье».

— Да, действительно, — сказал Арамис, — это отпущение грехов по всем правилам.

— Надо разорвать эту бумагу, — проговорил д'Артаньян, которому показалось, что он прочитал свой смертный приговор.

— Нет, напротив, надо беречь её как зеницу ока, — разил Атос. — Я не отдам эту бумагу, пусть даже меня осыплют золотом!

— А что миледи теперь сделает? — спросил юноша.

— Она, вероятно, напишет кардиналу, — небрежным тоном ответил Атос, — что один проклятый мушкетёр, по имени Атос, силой отнял у неё охранный лист. В этом же самом письме она посоветует кардиналу избавиться также и от двух друзей этого мушкетёра — Портоса и Арамиса. Кардинал вспомнит, что это те самые люди, которых он всегда встречает на своём пути, и вот в один прекрасный день он велит арестовать д'Артаньяна, а чтобы ему не скучно было одному, он пошлёт нас в Бастилию составить ему компанию.

— Однако же ты что-то мрачно шутишь, любезный друг, — заметил Портос.

— Я вовсе не шучу, — возразил Атос.

— А ты знаешь, — сказал Портос, — ведь свернуть шею этой проклятой миледи — меньший грех, чем убивать бедных гугенотов, всё преступление которых состоит только в том, что они поют по-французски те самые псалмы, которые мы поём по-латыни.

— Что скажет об этом наш аббат? — спокойно осведомился Атос.

— Скажу, что разделяю мнение Портоса, — ответил Арамис.

— А я тем более! — сказал д'Артаньян.

— К счастью, она теперь далеко, — продолжал Портос. — Признаюсь, она бы очень стесняла меня здесь.

— Она так же стесняет меня, будучи в Англии, как и во Франции, — сказал Атос.

— Она стесняет меня повсюду, — заключил д'Артаньян.

— Но раз она попалась тебе в руки, почему ты её не утопил, не задушил, почему не повесил? — спросил Портос. — Ведь мёртвые не возвращаются обратно.

— Вы так думаете, Портос? — ответил Атос с мрачной улыбкой, значение которой было понятно только д'Артаньяну.

— Мне пришла удачная мысль! — объявил д'Артаньян.

— Говорите, — сказали мушкетёры.

— К оружию! — крикнул Гримо.

Молодые люди вскочили и схватили ружья.

На этот раз приближался небольшой отряд, человек двадцать или двадцать пять, но это были уже не землекопы, а солдаты гарнизона.

— А не вернуться ли нам в лагерь? — предложил Портос. — По-моему, силы неравны.

— Это невозможно по трём причинам, — ответил Атос. — Первая — та, что мы не кончили завтракать; вторая — та, что нам надо ещё переговорить о важных делах; а третья причина: ещё остаётся десять минут до положенного часа.

— Необходимо, однако, составить план сражения, — заметил Арамис.

— Он очень прост, — сказал Атос. — Как только неприятель окажется на расстоянии выстрела, мы открываем огонь; если он продолжает наступать, мы стреляем снова и будем продолжать так, пока будет чем заряжать ружья. Если те, кто уцелеет, решат идти на приступ, мы дадим осаждающим спуститься в ров и сбросим им на головы кусок стены, который только каким-то чудом ещё держится на месте.

— Браво! — закричал Портос. — Ты положительно рождён быть полководцем, Атос, и кардинал, хоть он и мнит себя военным гением, ничто в сравнении с тобой!

— Господа, прошу вас, не стреляйте двое в одну цель, — предупредил Атос. — Пусть каждый точно метит в своего противника.

— Я взял на мушку своего, — отозвался д'Артаньян.

— А я своего, — сказал Портос.

— И я тоже, — откликнулся Арамис.

— Огонь, — скомандовал Атос.

Четыре выстрела слились в один, и четыре солдата упали.

Тотчас забили в барабан, и отряд стал наступать беглым шагом.

Выстрелы следовали один за другим, всё такие же меткие. Но ларошельцы, словно зная численную слабость наших друзей, продолжали подвигаться вперёд, уже врассыпную.

От трёх выстрелов упали ещё двое, но тем не менее уцелевшие не замедляли шага.

До бастиона добежало человек двенадцать или пятнадцать; их встретили последним залпом, но это их не остановило: они попрыгали в ров и уже готовились лезть в брешь.

— Ну, друзья, — сказал Атос, — покончим с ними одним ударом. К стене! К стене!

Четверо друзей и помогавший им Гримо стволами ружей принялись сдвигать с места огромный кусок стены. Он накренился, точно движимый ветром, и, отделившись от своего основания, с оглушительным грохотом упал в ров. Раздался ужасный крик, облако пыли поднялось к небу, и всё было кончено.

— Мы что же, раздавили всех до одного? — спросил Атос.

— Да, чёрт побери, похоже, что всех, — подтвердил д'Артаньян.

— Нет, — возразил Портос, — вон двое или трое удирают, совсем покалеченные.

В самом деле, трое или четверо из этих несчастных, испачканные и окровавленные, убегали по ходу сообщения к городу. Это было всё, что осталось от высланного отряда.

Атос посмотрел на часы.

— Господа, — сказал он, — уже час, как мы здесь, и теперь пари выиграно. Но надо быть заправскими игроками, к тому же д'Артаньян не успел ещё высказать нам свою мысль.

И мушкетёр со свойственным ему хладнокровием уселся кончать завтрак.

— Мою мысль? — переспросил д'Артаньян.

— Да, вы говорили, что вам пришла удачная мысль, — ответил Атос.

— Ах да, вспомнил: я вторично поеду в Англию и явлюсь к Бекингэму.

— Вы этого не сделаете, д'Артаньян, — холодно сказал Атос.

— Почему? Ведь я уже раз побывал там.

— Да, но в то время у нас не было войны, в то время Бекингэм был нашим союзником, а не врагом. То, что вы собираетесь сделать, сочтут изменой.

Д'Артаньян понял всю убедительность этого довода и промолчал.

— А мне, кажется, тоже пришла недурная мысль, — объявил Портос.

— Послушаем, что придумал Портос! — предложил Арамис.

— Я попрошу отпуск у господина де Тревиля под каким-нибудь предлогом, который вы сочините, сам я на это не мастер. Миледи меня не знает, и я могу получить к ней доступ, не возбуждая её опасений. А когда я отыщу красотку, я её задушу!