Созвездие Видений - Елена Грушко

Эх, стой не стой, вздыхай не вздыхай, а век так, на большаке, глядя на село родное, не простоишь. Солдаты стали понемногу приходить в себя, начали поправлять амуницию и ремни оттягивавших плечи винтовок, запокашливали и, не глядя друг другу в глаза, принялись поправлять расстроившуюся взводную колонну.

Они ушли по белой, будто мытым речным песком посыпанной дороге.

Ночь опустилась на Пречистое Поле скоро. И когда совсем стемнело, где-то в середине села, у запруды, в доме с погасшими окнами заплакал ребенок во сне.

И несколько слов напоследок

Странную историю рассказал я тебе, дорогой мой читатель. Но уж такая случилась. Не я слово выбирал…

Говорят, что всякая история имеет свое завершение. Наша не исключение.

Ровно через год пречистопольские молодухи да и бабы, которые уже в возрасте, зачали от своих мужиков и через определенный природою срок принесли миру сыновей. И было их, сыновей пречистопольских, числом двадцать семь. И троих из новорожденных нарекли Григорьями, троих же — Иванами, двоих — Федорами, двоих — Степанами. А еще были среди них Прохор, Егор, Алексей, Авдей, Петр, Аверьян, Андрей, Тихон, Сергей, Прокоп, Илья, Захар, Кузьма, Константин, Назар, Николай, Карп.

Последней родила старая дева Зинаида Михалищина. Когда рожает безмужняя, известно, в деревне переполох. Каждая баба начинает грешить на своего мужика, на такого-рассякого, который и всю-то молодость ее сгубил, и красоту потушил раньше времени да и теперь кровушку пить продолжает… Но тут отнеслись к факту свершившемуся молчаливо и даже сочувственно. Мужиков не бранили.

У Зинаиды это был первый ребенок и, видать, что последний уж. Потому как от роду ей уже под сорок подпирало. Мальчик родился слабый, думали, не выживет. Из роддома долго не выпускали, боялись. А когда позвонили наконец из Новоалександровской в Пречистое Поле, чтобы приезжали забирать, новый председатель колхоза Василий Иванович Прасолёнков послал легковую машину и строго-настрого наказал шоферу, чтобы вез аккуратно, и вообще, чтобы все как следует… Профком к тому времени закупил кое-чего из самого необходимого на первое время: пару одеял, теплое и простое, пеленок, распашонок, ползунков.

Постепенно обильное материнское молоко и нежная забота Зинаиды сделали свое дело: мальчик покричал еще с месяц-полтора, потом стал охотнее, злее брать грудь, порумянел, похорошел. И лишь иногда ночами просыпался и бился в качке, разбрасывал пеленки, судорожно хватался за мамкины руки. Тогда Зинаида брала малого на руки, прижимала к набухающей от прибывающего молока груди и шептала тревожно:

— Что ты, Гришенька. Что ты, миленький. Ну, не кричи, хороший мой. Я с тобой. С тобой твоя мамка. Никому я тебя не отдам, живулечка ты мой ненаглядный. Спи, спи, а-а-а, а-а-а…

Говорят еще, что все на земле повторяется. Да уж, видно, что и вправду так.

Станислав Соловьев

Смотри на меня!

Дверь магазина напоминала огромное серебристого цвета окно. Мотин сделал шаг влево. Дверь двинулась в ту же сторону. Мотин повернул направо— дверь последовала за ним. Мотин остановился, мрачно посмотрел на вывеску: «Кооператив № 2098. Все — только к нам!»

— Хорошее названьице, ничего не скажешь! — пробормотал Мотин. — А если я не хочу к вам, тогда как?

Серебристый прямоугольник повернулся вокруг оси, приглашая войти.

— Фиг вам! — Мотин повернулся к магазину спиной, намереваясь уйти.

Как бы не так! Тротуар под ногами наклонился. Мотин

скользнул по льду прямо в открытую дверь. Проехался носом и животом по предусмотрительно упругим ступеням и оказался в просторном пустом салоне: ослепительно белый пластиковый пол, черный, в крупные квадраты потолок, стены мерцают бледной радугой.

Появился продавец — невысокий плотный мужчина неопределенного возраста. Строгий черный смокинг, пестрая бабочка вместо галстука, на губах приветливая улыбка.

— Добро пожаловать в наш салон! Чего изволите? Желание клиента — для нас закон! — последовало из-за улыбки, словно пулеметная очередь.

Злой Мотин вскочил на ноги, окинул тяжелым взглядом безупречный костюм кооператора.

— Желаю из твоего пиджачка, мошенник, безрукавку сделать!

Продолжая улыбаться, продавец одним движением сбросил пиджак с себя на пол, наступил безжалостно на одежду ногой, после чего легко оторвал оба рукава. Выпрямился, выхватил прямо из воздуха какую-то бумажку, и важно протянул Мотину.

— Это что? — отстранился Мотин.

— Счет за услугу. Вы должны нам сто шесть рублей сорок копеек, такова стоимость, пиджака. Плюс десять рублей три копейки — оплата отрыва рукавов по прейскуранту, утвержденному исполкомом района и министерством торговли…

Мотин попытался сесть там, где стоял, но сзади оказался удобный мягкий стул. Несколько секунд Мотин удивленно хлопал глазами, затем опустил голову и заплакал, как мальчишка:

— Не могу больше! Не везет… не получается! В трех соснах блуждаю! Все хитрые! Все подсмеиваются… Хоть бы кто помог! Тошно! Жить не хочется! — каялся Мотин сквозь слезы.

Кооператор ласково похлопал его по плечу:

— Успокойтесь, дружок. У нас имеется именно то, в чем вы нуждаетесь. Правда, стоит это несколько дороже, чем пиджак, но мы предоставим вам кредит… частично.

Мотин вытер платком глаза и нос, недоверчиво посмотрел продавцу в лицо.

— Что вы имеете в виду?

— Сейчас поймете… Как вы думаете, что делает человек, когда сталкивается с очередной трудноразрешимой проблемой?

Мотин задумался и, как обычно, задрал глаза кверху. И увидел на черном квадрате потолка надпись красными буквами.

— Смотрит в потолок, — прочитал Мотин вслух.

— Правильно! — Кооператор улыбнулся еще шире. — Вся ваша жизнь состоит из различных проблем, не так ли? Следовательно, вам жизненно необходим…

Мотин снова задумался, и снова уставился на красную надпись вверху. С удивлением обнаружил, что слова изменились. «НУЖЕН ХОРОШИЙ ПОТОЛОК В КВАРТИРЕ!» — прочел Мотин про себя и перестал дышать от страха.

— Ну, что же вы?! Смелее, смелее! — подзадорил Мотина продавец. — Читайте вслух! Мы просто душевно тронуты вашей непосредственностью…

Мотин посмотрел на кооператора с подозрением. «Оно и видно, что тронуты… — подумал он. — Во влип! Что же мне теперь делать-то?» И он в очередной раз обратил взгляд к небу. А на черном квадрате прыгали от нетерпения огромные красные буквы: «КУПИ МЕНЯ! КУПИ!»