Второе пришествие - Александр Новичков

— Хорошо. Тогда не мешайся.

Полагаться мне можно было только на себя, ну и Эфира. Конечно, подход демона к лечению был довольно ужасающим, но мне во что бы то ни стало нужно было получить расположение и поддержку местных властей, а лечение болезни султана могло послужить веским основанием для этого.

Я подошел к кровати правителя, положил руки ему на живот, на тонкое шелковое одеяло. Попросил Эфира:

«Выясни, что с ним. Ты понимаешь, это необходимо».

Демон–хранитель не возмущался. Даже не ответил. Он совсем перестал говорить со мной последнее время. Но мне этого и не было нужно – я понимал его без слов, так же как и он меня. Как будто бы мы стали единым целым…

Единым целым.

Мысли об этом вызывали у меня дрожь. Я знал, что это «пограничное» состояние нашего существования не может продолжаться целую вечность, мы либо сольемся во что‑то единое, либо чудесным образом разделимся, либо канем в небытие. Причем непонятно, какой из этих вариантов был для нас обоих наилучшим.

Ладони мои окутал черный клубящийся туман. Он проник под шелковое одеяло, вошел в поры кожи, с его помощью я смог выяснить точное состояние всех внутренностей султана. В сознании всплыли фрагменты чужой памяти, я вдруг догадался, какая болезнь поразила несчастного султана, составил список всех возможных способов ее лечения, из них выделил доступные при отсутствии технического оснащения. Возникла идея.

— С помощью точечных электрических импульсов и физического воздействия я попытаюсь расправить тонкую кишку и восстановить работу кишечника. Возможно, боль при этом усилится.

Тутон слабо хныкнул. Он, кажется, понял только фразу про то, что боль усилится.

— Приступаю. Герман, если султан начнет брыкаться, схвати его покрепче.

Практически самая настоящая операция длилась всего пару минут. Способности Эфира не переставали меня удивлять. Невероятной точности, с которой производилось воздействие, могли позавидовать самые квалифицированные хирурги. Султан громко выл и извивался, но Герман, насколько только это было возможно, прижал его заклинанием к постели.

Султану очень повезло, ткани кишечника не омертвели. Мне удалось расправить кишку и восстановить движение масс. Затор стал медленно расходиться. Через несколько минут правителю полегчало.

Во дворце тоже началось движение. Визирь опомнился и попытался восстановить свое пошатнувшееся положение первого советника султана. Вместе с отрядом стражи он помчался к покоям господина. От их громкого топота, криков и лязга доспехов и оружия, казалось, задрожал весь дворец.

Тонкая резная дверь разлетелась от мощного удара кованого латного сапога. В комнату султана с обнаженными саблями вбежали несколько встревоженных стражников. Остановились, окружив широкую кровать с сидящим на ней правителем и нас с Германом, сидящих возле нее. Кто‑то из стражников повел носом, ощутив неприятный и устойчивый запах султанской рвоты, кто‑то просто уставился на очумевшего от внезапного появления слуг Тутона Третьего Великого.

— Я не допущу, чтобы какие‑то чужеземцы тревожили моего господина! – Между стражников протиснулся визирь Иров. Лицо его было грозным. Не иначе, как он собрался обрушить на нас целую лавину гнева.

Но сперва его взгляд устремился к сидящему на кровати султану. И остановился. Отвести взгляд от лица Тутона Великого было просто невозможно. Оно отражало целую бурю эмоций, охвативших в тот момент разум правителя. Были и горечь, и боль, глубокое отчаяние и безграничная злость. Но постепенно на этом мокром от пота и слез округлом лице прорезалась и надежда. Она загорелась, словно маяк в дождливую ночь, и запылала свежим румянцем на щеках.

— Мне… легче… – пробормотал султан.

— Повелитель? – неуверенно переспросил визирь.

— Да… боль проходит, – возрадовался Тутон Великий. – Иров, все твои лекари не смогли даже ослабить мои мучения, а эти чужеземцы смогли вылечить меня, кажется…

Султан замолчал и насторожился. И визирь со стражниками. И Герман. Даже я.

Затем в повисшей напряженной тишине раздался угрожающий рокот Тутонова нутра. Кишечник вспомнил, что должен работать, и стал выполнять свои функции. Лицо султана побледнело, глаза округлились.

— Вон! – завопил он. – Все вон отсюда! Стража, вон отсюда! Иров, вон отсюда! И вы, мои благородные спасители… А–а! Вон отсюда, все! Слуги, слуги!

Ослушаться его приказа не осмелился никто.

Следующая наша встреча с султаном произошла уже в комнате для гостей. День уже подходил к концу, солнце едва выглядывало из‑за линии горизонта, но жизнь дворца, наоборот, только начала закипать. По велению правителя день мог продлиться пусть и не светом, но рабочим временем.

Тутон Третий Великий вышел к нам в роскошном разноцветном халате, высоком белом тюрбане и с благодарным блеском в глазах. Он опустился на красивое ложе, трон, и устроился поудобнее. Позади его неизвестно откуда появился слуга с опахалом, служанки поднесли ему блюда с фруктами, но султан, брезгливо поморщившись, отказался.

— Мои спасители, странные чужеземцы, моя благодарность вам не имеет границ, – начал он речь. – Можете просить о чем угодно, я исполню любые ваши желания.

— Правитель! – попытался возразить визирь Иров. До его прихода он не сказал ни слова, хотя мы находились в одной комнате. Терпеливо молчал и сверлил меня взглядом. – Но эти люди опасные нарушители! Из‑за них пострадало больше дюжины стражников. Они нанесли тяжкие увечья моему сыну!

— Иров! – прервал его стенания султан. – Если бы они не попали в мои покои, моя болезнь погубила бы меня! А твой сын уже давно заслуживает хорошей порки. Думаю, он был недостаточно вежлив с нашими спасителями, и получил по заслугам. Ах, покорнейше извиняюсь, мы так и не были представлены друг другу. Иров, представь меня.

Визирь поднялся со своего ложа и поклонился нам.

— Пусть будет вам известно, чужеземцы, что вам благоволит султан Тутон Третий Великий, повелитель неба и земли, избранник света, способный призывать тучи по своему желанию и разогнать песчаную бурю…

— Довольно, – попросил его султан, – сегодня короткое представление.

Визирь молча откланялся повелителю и вернулся на свое место.

— Могу я знать ваши имена, мои спасители?

— Меня зовут Максим, – с мягкого дивана поднялся я. – А имя моего спутника – Герман. К сожалению, он не понимает вашего языка, поэтому прошу отнестись к нему со всей возможной внимательностью. Мы принимаем вашу благодарность, но желания наши исполнять не нужно, достаточно лишь оказать небольшую помощь.