Волки Кальи - Стивен Кинг

Роланд Дискейн расхохотался, и одновременно упругая струя полилась в очко.

Когда он проснулся, Розалита уже ушла и достаточно давно: ее половина кровати остыла. Теперь, выйдя из небесно-синего туалета и застегивая пуговицы, Роланд посмотрел на солнце и понял, что до полудня осталось совсем ничего. Определить время без часов, песочных или солнечных, в последние дни стало совсем не просто, но все-таки можно, при тщательности расчетов и готовности признать, что погрешность результата будет достаточно велика. Корт, подумал он, пришел бы в ужас, увидев, что один из его учеников, один из сдавших экзамен учеников, стрелок, начинает такое важное дело, проспав чуть ли не до полудня. А ведь дело начиналось именно сегодня. Прошедшие дни ушли на ритуалы и подготовку, занятия нужные, но в принципе бесполезные. Вроде танца под Песню риса. Этот этап закончился. А насчет сна допоздна…

— Никто не заслужил этого больше, чем я, — изрек он и стал спускаться по склону. Здесь тянулся забор, очерчивая границу участка Каллагэна (а может, отец считал, что это граница участка Бога). За забором без умолку журчала маленькая речка, словно девочка, делящаяся секретами с подружкой. Берега речки заросли «черноглазой Сюзанной», так что одной тайной (пусть и маленькой) стало меньше. Роланд глубоко вдохнул лимонный запах.

Он вдруг понял, что думает о ка, что случалось с ним редко (Эдди, твердо веривший, что Роланд ни о чем другом практически не думает, очень бы удивился). Собственно, ка устанавливала один-единственный принцип: «Отойди в сторону и не мешай мне работать». Тогда почему, скажите на милость, люди никак не могли заучить этот столь простой тезис? Откуда бралось неумное, глупое желание вмешаться? Все внесли свою лепту; все знали о том, что Сюзанна Дин беременна. Ролан — буквально с момента зачатия, когда Джейк «извлекался» из дома на Голландском холме. Сюзанна сама это знала, несмотря на окровавленные тряпки, которые прятала рядом с тропой. Тогда почему они так долго тянули с разговором, который состоялся только прошлой ночью? Почему никак не решались на него? Кому-нибудь этот разговор причинил дополнительные страдания?

Роланд надеялся, что нет. Но едва ли он все же мог знать наверняка.

Однако хорошо, что они все выяснили. И солнечное утро служило тому подтверждением, потому что давно уже он не мог похвастаться отличным самочувствием. По крайней мере физическим. Ничего не болело и…

— Я думал, вы уляжетесь вскоре после того, как я покинул вас, стрелок, но Розалита сказала, что ты пришел чуть ли не на заре.

Роланд отвернулся от забора и своих мыслей. В этот день Каллагэн надел черные брюки, черные ботинки и черную рубашку с воротником-стойкой. Крест висел на груди, а седые волосы не торчали во все стороны, возможно, чем-то смазанные. Какое-то время он держал взгляд Роланда, потом продолжил:

— Вчера я ездил по маленьким фермам, причащал тех, кто этого хотел. И выслушивал их исповеди. Сегодня с тем же поеду на ранчо. Многие ковбои следуют, как они здесь говорят, тропою Креста. Розалита повезет меня на двуколке, так что с ленчем и обедом вам придется управляться самим.

— Справимся, — ответил Роланд, — но сможешь ли ты уделить мне несколько минут для разговора?

— Разумеется, — кивнул Каллагэн. — Если человек не может задержаться, не следовало и подходить. Хороший совет, думаю, и не только для священников.

— Ты выслушаешь мою исповедь?

Брови Каллагэна приподнялись.

— Так ты веришь в Человека-Иисуса?

Роланд покачал головой.

— Отнюдь. Ты ее тем не менее выслушаешь? И никому не расскажешь?

Каллагэн пожал плечами.

— Насчет того, чтобы никому не сказать ни слова, это очевидно. Мы всегда так делаем. Только не путай умение хранить тайну с отпущением грехов. — Он холодно улыбнулся Роланду. — Последнее мы, католики, приберегаем только для себя, будь уверен.

Мысль об отпущении грехов никогда не приходила Роланду в голову, он находил нелепой саму идею, что оно может ему понадобиться (или этот человек может его дать). Он скрутил самокрутку, не торопясь, думая о том, с чего начать и как много сказать. Каллагэн ждал, уважая молчание собеседника.

Наконец Роланд заговорил:

— Существовало пророчество, что я должен «извлечь» троих, и мы станем ка-тетом. Не важно, кто этот пророк, не важно, что было прежде. Я не хочу ворошить прошлое без крайней на то необходимости. Было три двери. Из второй вышла женщина, ставшая женой Эдди, хотя тогда она не звалась Сюзанной…

И Роланд рассказал Каллагэну часть их истории, непосредственно связанную с Сюзанной и женщинами, которыми она была раньше. Особое внимание уделил спасению Джейка от привратника-хранителя и «извлечению» мальчика в Срединный мир, рассказал, как Сюзанна (а может, в тот момент Детта) держала демона круга, пока они помогали Джейку. Он знал, чем она рисковала, сообщил Роланд Каллагэну, и понял, еще когда они ехали на Блейне Моно, что она не избежала риска и забеременела. Поставил в известность Эдди, и Эдди совсем не удивился. Потом Джейк сказал ему об этом. Точнее, отругал его. И ему, Роланду, не оставалось ничего другого, как признать свою вину. Но до прошлой ночи на крыльце-веранде ни один из них в полной мере не осознавал, что Сюзанна тоже знала, и, возможно, так же давно, как и Роланд.

— Итак, отец… что ты думаешь?

— Ты говоришь, ее муж согласился хранить секрет, — ответил Каллагэн. — И даже Джейк… который ясно видел…

— Да, — кивнул Роланд. — Он тоже умеет хранить секреты. Когда он спросил меня, что делать, я дал ему плохой совет. Я сказал, что лучшее для нас — не мешать ка, и это, конечно, связывало мне руки.

— Многое выглядит яснее, когда остается в прошлом, не так ли?

— Да.

— Ты сказал ей прошлой ночью, что в ее чреве растет демонское семя?

— Она знает, что ребенок не Эдди.

— Значит, не сказал. И Миа? Ты рассказал ей о Миа, об обеденном зале замка?

— Да, — ответил Роланд. — Думаю, она опечалилась, но не удивилась. В ее теле уже жила вторая личность, Детта, с тех пор как в результате несчастного случая она потеряла обе ноги. — То был не несчастный случай, но Роланд не собирался без необходимости рассказывать Каллагэну о Джеке Морте. — Детта Уолкер хорошо пряталась от Одетты Холмс. Эдди и Джейк сказали, что она — шизофреничка[66]. — Это экзотическое для него слово Роланд выговорил очень тщательно.

— Но ты ее излечил, — сказал Каллагэн. — Столкнул обе личности лицом к лицу в одной из этих дверей, не так ли? Столкнул?

Роланд пожал плечами.