ФАТА-МОРГАНА 6 (Фантастические рассказы) - Артур Кларк

Конечно, это был сон. И все доктора твердили ему об этом, а он ничего не мог доказать. В самом деле, лучше бы у него были эти доказательства. Тогда бы вид старых кирпичных трущоб и темнолицых людей не въелся ему так глубоко в душу. Но в тот момент все это было самым что ни на есть реальным. Ничего не могло вычеркнуть из его памяти те темные как ночь склепы, те огромные сводчатые галереи, по которым молча вышагивали исполинские, нечеткие фигуры с полусъеденными существами на руках, уцелевшие части которых пронзительно кричали, прося милосердия, или хохотали от безумия. Запахи фимиама и гниения, слившись в единое целое, образовали отвратительную смесь, а темный воздух буквально кишел расплывчатой, полувидимой массой бесформенных, элементарных созданий с глазами. Где-то плескалась, ударяя об ониксовые пирсы, темная липкая вода. Однажды раздался трепетный, звенящий звук маленьких колокольчиков, несшийся навстречу безумному хихиканию обнаженного, фосфоресцирующего чудовища, которое возникло в поле зрения, вскарабкалось на берег и крадучись взобралось на резной золотой пьедестал, стоящий на заднем плане.

Беспредельный мрак таил в себе огромные возможности, в которых — как можно себе представить — и лежит корень зла, способный поглотить города, целые нации и народности. Это не что иное, как наказание за всеобъемлющий грех. Мучимый, терзаемый дьявольскими обрядами, мрак начал свое шествие с оскалом смерти, чтобы разложить всех людей, превратить в нечеловеческие создания, слишком отвратительные, чтобы предать их земле. Здесь сатана творил свой вавилонский суд, и в крови чистого и безгрешного ребенка омывались прокаженные конечности фосфоресцирующей Lilith. Демон и дьяволы в образе женщин истошно воняли, восхваляя Гекату, а безглавые уродцы что-то мычали, обращаясь к Великой Матери. Козлы подпрыгивали под тонкие взвизги проклятой флейты, a Aegypans нескончаемо гонялся за уродливыми фавнами, прыгая во камням, будто непомерно раздувшаяся жаба. И Молох, и Иштар присутствовали здесь, в квинтэссенции всего этого проклятья стерлись границы осознания, и воображение человека было открыто для видении царства ужасов, и зло приобрело над ним безграничную власть. Весь мир и Природа были беспомощны перед этим зловещим мраком. Никакие знания и молитвы не могли противостоять той вальпургиевой ночи, которая наступила, когда ученый муж открыл тайну, давшую ему класть над темными силами бытия.

Неожиданно луч света вырвал из тьмы эти призраки, и до Малоуна донесся плеск весел на вода среди шума, издаваемого богопротивными существами, которых не должно быть в живых. Это была лодка с фонарем на носу, стрелой мчавшаяся к железному кольцу на покрытом слизью каменном пирсе. Из все вышли на берег несколько человек со смуглой кожей. Они несли длинную ношу, закутанную в простыню. Они поднесли ее к обнаженному фосфоресцирующему чудовищу, восседающему на резном золотом пьедестале. Чудовище захихикало и коснулось ноши лапой. Затем они распаковали ее и прислонили к пьедесталу труп дородного пожилого мужчины с коротко остриженной бородой и нечесаными седыми волосами. Чудовище вновь захихикало, а прибывшие на лодке вытащили из кармана бутылочки с красной жидкостью, омыли его лапы, а потом дали ему отпить.

В то же мгновение из сводчатой галереи, уводящей в бесконечную даль, разнеслось демоническое грохотание и сопение омерзительного органа, задыхающегося от дьявольских насмешек и трескучих сардонических низких звуков в басах. В тот же момент каждое живое существо пришло в движение, славно наэлектризованное. Они тут же образовали ритуальную процессию. Вся эта кошмарная орда каким-то скользящим движением направилась в поисках звука — козел, сатир, Aegypan, демоны, дьяволы в образе женщин, лемур, скачущие лягушки, бесформенные элементы организма с глазами, ревун с собачьей мордой — во главе с гнусным фосфоресцирующим чудовищем, которое самодовольно сползло с резного трона и теперь с вызывающим видом вышагивало впереди, неся труп дородного старика с остекленевшими глазами. Странные темнокожие люди танцевали, замыкая процессию, и вся эта колонна скакала и подпрыгивала с дионисийской яростью и разгулом. Малоун, пошатываясь, прошел за ними несколько шагов в бреду или легком опьянении, сомневаясь относительно своего места в этом или каком-либо ином мире. Затем он повернулся, в нерешительности опустился на холодный сырой камень, тяжело дыша и вздрагивая, когда дьявольский орган рокотал, накликая беду. Завывающий, стучащий, звенящий шум безумной процессии становился все слабее и слабее.

Смутно сознавал он представшие перед его глазами ужасы и отвратительное рокотание органа, доносящееся издалека. Время от времени сквозь темную аркаду до него долетал вопль или жалобный вой ритуальной процессии. В конце концов перед его взором возникло то жуткое заклинание на греческом языке, которое он прочитал над кафедрой священника в церкви, где устраивались танцы.

«О, друг и спутник ночи, ты, кто наслаждаешься лаем собак (тут раздался отвратительный вой) и пролитой кровью (здесь послышались не поддающиеся описанию звуки, которые могли состязаться с отвратительным пронзительным скрежетом), кто бродит среди теней между могилами (он услышал свистящий вздох), кто жаждет крови и заставляет ужасаться простого смертного (краткие, резкие вскрики из множества глоток), Gorgo, (вторится эхом), Mormo (повторяется в экстазе) тысячеликая луна (вздохи и звуки флейты), смотри благосклонно на наши жертвоприношения!»

Тут откуда-то снизу поднялся громкий крик, затем шипящие звуки почти заглушили потрескивающие низкие звуки органа. Затем послышалось затрудненное дыхание как будто из множества глоток и разноголосый шум. Лаяние и мычание слились в словам «Lilith, Великая Lilith, смотри на новобрачного!» И вновь крики и несмолкающий шум буйства и отчетливый звук шагов бегущей фигуры. Он приближался, и Малоун приподнялся на локте, чтобы разглядеть бегущего.

В склепе, недавно еще плохо освещенном, стало чуть светлее, и в этом дьявольском отблеске появилась быстро приближающаяся фигура того, кто не должен был бегать, чувствовать и вообще дышать, — окоченелый труп дородного старика с остекленевшими глазами. Теперь он уже не нуждался в поддержке, так как был оживлен дьявольскими заклинаниями только что завершившегося шабаша. После того, как он стремительно пронесся мимо, появилось обнаженное, хихикающее фосфоресцирующее чудовище, которому полагалось находиться на резном пьедестале, а вслед за ним, часто и тяжело дыша, вся остальная наводящая страх компания отвратительных созданий. Труп уходил от преследователей и, казалось, приближался к какому-то неизвестному ему объекту. Он напрягал каждый мускул своей прогнившей плоти, чтобы добраться до резного золотого пьедестала, чья магическая сила, очевидно, была очень велика. Еще один миг, и он достиг своей цели в то время, как бегущая по его следу толпа изо всех сил стремилась, как безумная, помешать этому. Но было уже слишком поздно, так как в этом последнем рывке они порвали свои сухожилия, — вся эта огромная, зловонная масса, барахтаясь, рухнула на пол, растекаясь как студнеподобная жижа. А труп с широко раскрытыми глазами это был не кто иной, как Роберт Свидам, — достиг своей цели и праздновал свой триумф.