Солнце бессонных - Юлия Колесникова

Я облизала пересохшие губы. Нервы мои были напряжены до предела.

— Раз ты так сильно любишь меня, тогда почему я здесь?

Дрю наклонил голову набок и с улыбкой наблюдал за мной. Я боялась, и он видел это, и то, что он видел, ему нравилось. Дрю чувствовал контроль над ситуацией и надо мной. Спокойствие покинуло меня, я почувствовала, как отравляющий холод разливается по крови, от чего сердце болезненно сжимается. Это была не паника, а безысходность.

— Потому что во многом сестра была права. Ты пренебрегаешь мной, считаешь больным уродом, и ты постоянно мне лгала — говорила, что ненавидишь Калеба, а на самом деле, вы так долго уже вместе.

Я не могла пошевелиться, даже тогда, когда Дрю снова подошел ко мне вплотную. Он приблизился и его руки, лихорадочно горячие прошлись по моему лицу, а за тем по волосам. Схватив меня за волосы, он резко и болезненно откинул мою голову назад. Стон вырвался из меня со свистом.

— Я постоянно наблюдал за тобой. И вечно в вашем доме ошивался Гровер, и вы проводили время вместе — прошипел Дрю.

От боли на глазах выступили слезы, и не знаю, откуда у меня взялись силы на язвительность:

— Хочешь сказать подглядывал, а не наблюдал. Найди в себе, наконец, силы и признайся, что ты подглядывал как маленький сопливый мальчишка.

Давление на волосы стало сильнее, я прям, чувствовала, как отходит кожа от черепа, а в глазах мелькают белые пятна. Дрю с силой толкнул меня от себя, и я полетела на пол. Я вовремя успела сгруппироваться, и в этот раз такого удара живота, как прежде, не последовало, но все равно раздирающая боль вновь пронзила меня.

Развернувшись, чтобы увидеть, где Дрю, я заметила, что он стоит возле сестры.

— А разве ты Рейн не думаешь, что она заслужила то, что происходит?

— Такого никто не заслужил, — прохрипела я, от боли мой голос сел, а круги перед глазами становились все отчетливее, но я не потеряла сознание как надеялась.

Дрю откинул голову сестры назад, глаза той на миг приоткрылись, и смотрела она на него ошалевшим взглядом человека, не понимающего где он, и что происходит.

Последовал резкий хлесткий удар, и голова Оливье дернулась, так что я думала, она слетит с ее плеч. Откуда только у Дрю было столько сил? Я негромко вскрикнула. Когда рука Дрю поднялась для очередного удара, я не смогла смотреть. Я закрыла лицо руками и заплакала. Не от жалости к Оливье — от страха за себя.

— А знаешь ли ты, что именно Оливье дала понять Лари, что с Евой можно вести себя грубо? Она специально натравила его на нее, потому что ненавидела Еву — ведь та становится красивее нее. И что ссоры Бет и Теренса, зачастую тоже спровоцированы Оливье. Она манипулирует людьми так, как ей нужно. Подстегивала Сет ненавидеть тебя. Все это она!

Слезы текли по щекам, и я не могла их остановить, но голос Дрю заставил меня поднять голову. Обстановка не знакомого дома делала все происходящее еще более устрашающим.

— Сплетни о тебе и Гровере, тоже ее рук дело. Мило, не правда ли. Брат шизофреник и сестра социопат!

Он улыбался. Жутко и неестественно спокойно. Смотря на меня, он снова замахнулся для удара. Я не смогла продолжать видеть все это. Рванувшись с пола, я хотела подбежать к нему и сделать хоть что-то. Дрю перехватил меня скорее, чем я предполагала, но ударов или дергания за волосы не последовало.

Дрю был ошеломлен.

— Тебе ее жалко!

Он отпустил меня, и, продолжая смеяться, вернулся к сестре.

— Она бы тебя не пожалела.

Он присел возле Оливье и принялся проверять веревки на ее руках. Видимо Оливье вырывалась, так как запястья покрывала кровь, местами еще сырая. Я видела все это и понимала, в какой мы западне. Дрю нас не пожалеет. Оставалось гадать, что он задумал для меня. Учитывая его поведение, я могла лишь мечтать о быстром исходе.

И я больше никогда не увижу моих родителей и Калеба. Никогда не увижу Калеба… и так и не почувствую поцелуй и его губы…холодные, страждущие, страстные… Зря Калеб лишил меня воспоминания о нашем последнем поцелуе…

Очень медленно двигаясь, неестественно заторможено, я вернулась к креслу и уселась в него. Я догадывалась, что должно случиться. Безумный взгляд Дрю о многом мне сказал, и я могла надеяться лишь на чудо. Или на саму себя, что в моем девятимесячном положение будет верхом самонадеянности. Я хохотнула и поняла, что все действительно просто ужасно, — на душе стало легко, и, начав смеяться, я уже не могла остановиться.

Дрю встал, повернулся и направился ко мне, я невольно прижалась к спинке кресла. Смех прекратился, так же резко, как и начался. Нервы сдавали. Он остановился около меня.

— Боишься, что с тобой будет то же самое? Не переживай, для тебя я приготовил нечто особенное. — Дрю улыбнулся — лучше бы он этого не делал. Осмысленность его лица пугала намного больше, чем удары. — Однажды я подслушал, как ты ради смеха предложила Еве, закопать Лари. Ты знаешь, это очень удачная мысль. Представляешь, как будет хорошо — я один единственный смогу наслаждаться твоим обществом. Я один. Стану приносить тебе цветы. Какие ты любишь больше всего?

А затем взгляд мой очень медленно обратился на Дрю. Я хотела убедить себя, что мне послышалось, но его глаза не позволяли мне надеяться в этом.

— Потанцуем?!

Дрю вдруг протянул мне руку и заставил подняться на ноги. Взгляд его завораживал своей безумностью, голос перестал казаться мне мягким. Он притянул меня к себе и начал вальсировать. Нельзя меня было напугать сильнее, чем вот таким проявлением безумия.

Внезапно я почувствовала, как Дрю неумело тычется мне в щеку горячими и влажными губами. От него пахло лекарствами и мятной жвачкой, это был один из самых тошнотворных запахов, которые мне доводилось чувствовать. Я попыталась отстраниться.

В приступе дикого смеха, Дрю отшвырнул меня назад, и я чудом не свалилась на пол, живот сразу же охватило огнем. Я согнулась пополам и застонала. Дрю неукротимо смеялся. Смеясь и улюлюкая, он вышел из комнаты, а я все еще никак не могла прийти в себя. Боль нарастала. Не знаю, сколько минуло времени, прежде чем ужасающая судорога прошла, и я смогла подняться. Пока в комнате не было Дрю, следовало проверить Оливье. Ее голова так безжизненно свисала с плеча, и я боялась узнать, что она умерла. Пока в доме кроме меня и Дрю был еще кто-то, я вполне могла контролировать страх.

Я говорила сама с собой, успокаиваясь от звука собственного голоса, я не могла поверить, что все это происходит со мной, и то, что Дрю, уже совершенно не Дрю, а какое-то чудовище.

Пробравшись к ней как можно более тихо, я принялась трясти ее легонько за плечо.