Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I - Гэв Торп

«И тут присутствует некая правда, — решил Феликс, — как минимум, в том, что касается множества людей, отдавших свои души злу». Графиня наклонилась вперёд и пристально посмотрела на него. Её движение было столь стремительным, что Феликс в испуге подался назад.

— Смотрите, господин Ягер, всё очень просто. Либо вы мне верите, либо нет. Либо вы мне доверяете, либо нет. Это я рискую здесь всем. Среди моих сородичей имеются такие, кто захочет моей гибели, стань им известно, о чём я вам рассказала. Вы можете сообщить своим друзьям, кто я такая, и они, несомненно, помогут вам меня уничтожить. Подозреваю, силы у них имеются. Господин Шрейбер крайне могущественный волшебник, и я не думаю, что за всю свою долгую жизнь встречала более могучее оружие, чем топор Готрека Гурниссона.

— Я бы мог, если вы оставите меня в живых.

— Можете уходить, если вам угодно. Я останавливать не стану.

Феликс уже был готов встать, но ему не хотелось проверять на себе её слова. В конце концов, именно так она бы и сказала, если бы захотела застать его врасплох. Пытаясь открыть дверь, он будет наиболее уязвим, частично оказавшись к ней спиной. Возможно, он мог бы позвать на помощь, но апартаменты графини расположены далеко от остальных, а стены тут очень толстые. Возможно, что его вообще никто не услышит за громкими порывами ветра снаружи.

Он снова заговорил, и ответ интересовал его не меньше, чем потребность выиграть немного времени на размышления:

— Слушая вас, я почувствовал что — то личное в вашей враждебности к Кригеру. В чём истинная причина, по которой вы хотите, чтобы мы выступили против него?

К его удивлению, она рассмеялась.

— Не думала, что я настолько прозрачна. Я так привыкла распознавать поведение смертных, что практически перестала верить, что они способны на подобное в отношении меня.

Почему — то Феликс в этом сомневался. Он склонялся к мысли, что сие древнее бессмертное существо никогда и ничего не делало без причины, что все её поступки были результатом долгих размышлений, и если уж она допустила промах, то лишь для того, чтобы он был замечен. Он решил, что лучше подобные мысли оставить при себе. Вслух же он сказал:

— Вы не ответили на мой вопрос.

Повисла долгая тишина, и Феликс сперва подумал, что он неверно оценил ситуацию, и графиня не собирается отвечать.

— Кригер — моё создание. Моё дитя, если угодно. К моему постоянному сожалению, я сделала его тем, кто он сейчас. В некотором смысле, он — моя ответственность. Не вмешайся я в его жизнь, Кригер уже столетия был бы мёртв, и у нас бы не возникло повода беспокоиться по поводу тех вещей, что он сейчас собирается сделать.

— Что вам от меня нужно?

— Я хочу помощи от вас и ваших друзей. Я не хочу сражаться с ними, пока занята борьбой с Кригером.

Феликс поднялся с кресла и направился к двери. Она не шевельнулась, чтобы ему помешать. Он заметил, что ключ находится в замке.

— Я подумаю над вашими словами, — заверил он, открывая дверь.

— Не раздумывайте слишком долго, господин Ягер. Час уже поздний.

Добравшись до своей комнаты, Феликс был не только напуган, но и обеспокоен. У него было чувство, что он едва спасся. И как теперь поступить с информацией, что поведала ему графиня, и со сделанным ей предложением?

Она, разумеется, должна понимать, что поставила его в безвыходную позицию. Макс Шрейбер может принять её, какая она есть, и заключить союз, но Феликс не думал, что на это пойдут Готрек и Снорри. Он мог представить реакцию Истребителей на известие, что среди них находится кровосос. Они сначала нападут, а думать будут потом. Вряд ли Иван Петрович Страгов и его люди примут вампира любезнее гномов. Они уроженцы пограничья Кислева, где не рождаются люди, идущие на сделку с тьмой.

Кем бы она ни была, в уме графине не откажешь. Всё это должно быть ей известно. На что она рассчитывает? Прокручивая ситуацию в голове, Феликс не мог ничего обнаружить. Однако сам факт, что он не замечает для графини выгод, совершенно не означает, что их там нет.

И лишь после всех этих размышлений, посетивших его мысли, Феликс осознал, что частично принял предложение графини. Он не собирается стремглав нестись к Истребителям и сообщить о ней, по меньшей мере, не ранее, чем просчитает все последствия. Однако он решил, что нужно с кем — нибудь переговорить.

— Графиня что? — воскликнул Макс Шрейбер.

— Тихо, — сказал Феликс. — Я не хочу, чтобы узнала вся таверна.

Вокруг руки волшебника заиграла огненная аура, и Феликс увидел, что Макс всерьёз раздумывает вломиться в комнату графини. Учитывая обстоятельства, сие была последняя из нужных Феликсу вещей. Противоборство между могучим волшебником и вампиром может разнести в щепки всю таверну. Он начал жалеть, что рассказал волшебнику всё, чем поделилась с ним графиня.

— Мне просто не верится, что ты вот так вот стоишь тут, Феликс. В доме находится одно из тех чудовищ, а ты ничего не делаешь.

— Я разговариваю с тобой, не так ли?

— Я бы подумал, что собрать толпу и вломиться к ней в комнату было бы более подходящим действием.

— Макс, от тебя последнего я ожидал услышать подобные разговоры. Должно же у волшебника быть какое — то понимание. В конце концов, не так давно люди похожим образом относились и к тебе подобным.

— Полагаю, я возмущён, Феликс. Не вижу никакой связи между смертными волшебниками и массово убивающей нежитью.

Феликс пожал плечами. Вряд ли дипломатично было так говорить, но он по — прежнему был потрясён реакцией Макса. Обычно волшебник проявлял больше самоконтроля. Возможно, напряжение последних нескольких недель сказалось сильнее, чем заметно по нему. Феликсу хотелось жёстко ответить на слова Макса, но кому — то из них следовало сохранять спокойствие и, похоже, что по обстоятельствам эта роль выпала ему.

— Мне жаль, что я так выразился, Макс, но только задумайся. Что если она говорит правду? Она может стать нашим лучшим союзником в борьбе с Кригером.

Внезапно Феликс ощутил пробежавший внутри холодок. Макс тяжело уставился на него и выглядел так, словно намеревается перейти к насилию. Феликсу оставалось лишь сдерживаться от обнажения меча.

— Она зачаровала тебя? — прошептал волшебник. — Подчинила своей воле?

Феликс вздрогнул, когда Макс сделал жест рукой. За пальцами волшебника, начертившими в воздухе замысловатый символ, протянулся огненный след. Светящийся знак остался висеть. Феликс закрыл глаза, но казалось, что остаточное изображение руны осталось на его сетчатке. Он испытывал искушение броситься на волшебника, но тоже желал знать ответ на его вопросы. У Феликса не было ощущения, что он находится под действием заклинания, но откуда ему знать? Возможно, подчинение чужой воле препятствует жертвам обнаружить сам факт подчинения.