"Фантастика 2023-176". Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Хорватова Елена Викторовна

– Не буду, – отрезал я.

– Смотри, Рыжий, дело вкуса. Я, к примеру, предпочитаю добрый закусон. Ну ладно, дам тебе из своих запасов. – Он вышел из поля моего зрения и принялся чем-то звякать позади виселицы.

Спустя какое-то время один из барабанщиков спросил:

– Эй, Пинта, сколько можно тянуть? Вешай его, и вся недолга.

– Прикрой хлебальник, – вежливо ответствовал Полпинты. – Не видишь, парень хочет употребить перед неминуемой кончиной.

– Пинта, обменяешь сапоги? – поинтересовался другой барабанщик. – Все равно ж пропьешь. Хали Гал из Хоксуса мой племяш, так я дам тебе за них бочонок пивной браги. Будешь в нем купаться…

– Не достанутся вам эти сапоги, мужики, – заявил Полпинты, возникая передо мной с большим глиняным кувшином в руках. – Этот рыжий молодец возлюбил меня и оставляет мне их в наследство. Ну, за Бьянку, Рыжий! – Он кивнул и сделал большой глоток. – Гм, а как же ты будешь пить?

– Это что? – с опаской спросил я.

– Пойло. Самодельная водка – самогоном зовется. Сам гоню, сам пью. Крепости необычайной первач. Детка-Дрюм как-то у меня глотнуть выпросил, а как глотнул, так переполнился чувствами, что упал и час встать не мог. Ладно, придумал. – Он поставил кувшин, извлек из кармана веревку, обошел вокруг виселицы и обхватил меня за торс. – Я тебя свяжу так, чтоб локти были прижаты к бокам, а кисти, наоборот, развяжу. Правую руку будешь держать за спиной, а в левую возьмешь кувшин и приложишься. Как закончишь прикладываться, я твои руки опять свяжу. У меня тут есть ножик, маленький такой, с локоть, так ежели станешь дергаться, буду тебя колоть в разнообразные места, пока всего не исколю. Понял, соплеменник?

– Понял, – сказал я.

Полпинты прижал мои локти к бокам, затянул веревку и отвязал кисти. Я потряс затекшими руками. Из-за стянутой на шее петли наклониться я не мог, а в таком положении доставал до петли лишь кончиками пальцев.

– Ну, так где твои шмотки?

– Штаны в кладовке на втором этаже, рядом с лабораторией, а куртка осталась в камере. В углу там валяется.

Полпинты протянул кувшин, и я вцепился в него, как в спасительную соломинку. Наемник отошел. Ощущая на шее неприятное щекочущее прикосновение петли, я поднес кувшин к лицу и скосил глаза. Внутри плескалась мутная жидкость с маслянистой поверхностью фиолетового оттенка. В ноздри ударил запах столь сильный, что меня передернуло, и табурет пошатнулся. Полпинты махнул рукой – барабаны загрохотали.

– Пей, Рыжий! – скомандовал он.

Я глотнул.

Переливающаяся золотым солнечным светом реальность Вне Закона свернулась в громадную дубинку и съездила мне по темечку.

Самогон был крепок, вонюч, неудобоварим… Но самое ужасное – он был теплым.

– Советчик! – захрипел я, разевая рот, как вытащенная из воды рыба. – Скажи мне… Какие шансы на то… Что дефзонд включится?

Он пощелкал и сообщил:

– Двадцать из ста.

– Великий Ливий! Такие муки… ради двадцати… из ста…

– Это еще не муки, хозяин, – муки будут впереди. Вам еще надо удержать его в своем желудке.

Я хлебнул опять, зашатался и просипел:

– Святители небесные, спасите.

Рот наполнился горячей слюной, желудок сжался в судорожном спазме. Гулкая барабанная дробь зазвучала в моей голове.

Я глотнул еще раз.

– Салоник, что вы делаете?

Слова донеслись из далекого далека и прозвучали слишком нереально, чтобы на что-нибудь повлиять. Я опять глотнул, и меня затошнило.

– Уиш, идиот, прекрати делать это!

– О день и ночь! Вот это чудеса!

Я вздрогнул и, отодвинув от лица кувшин, наклонил голову, отчего петля врезалась в шею. Никого на помосте, только Полпинты стоял впереди, на самом краю, ревниво наблюдая за тем, как я поглощаю его запасы. «Показалось, – решил я. – Предсмертный бред. Просто поджидающий меня на другом конце темного коридора ангел говорит знакомым голосом».

Я еще раз глотнул.

– Уиш, мать-перемать, мы пытаемся помочь тебе!

Опьянение не наступало, но затошнило так, что я лишь с трудом смог удержать свой желудок от выворачивания наизнанку. Табурет под ногами ходил ходуном, слезы текли из глаз, тут же смешиваясь с потом.

Я сглотнул и прошептал:

– Чоча, это ты?

– Конечно, это я!

Мне показалось, что я вижу в щелях между досками какое-то движение.

– Салоник, – прошептал снизу фенгол Смолкин. – Я успел схватить ваш план и нашел на нем лаз, ведущий в камеру, где сидел ваш товарищ. Вдвоем мы разыскали подземный ход, ведущий под этот помост. Он стационарный, стоит здесь давно и…

Увидев, что я перестал пить, Полпинты встрепенулся и шагнул в виселице. Я поспешно приложился к кувшину. Затошнило сильнее прежнего, и я понял, что сдерживать все более настойчивые позывы организма больше не смогу.

– Перед тем как из-под тебя выбьют табурет, крикни. Что-нибудь вроде «готов!» или «давай!». Чтоб неожиданно было. Ошарашишь палача, я попытаюсь проломить доски, а летяга перережет веревку. Понял?

– Я понял, но…

– Ладно, хватит, Рыжий, – сказал Полпинты, протягивая руку. – Печень кровью обливается, когда вижу, как ты выхлебываешь мой райский напиток. Пора кончать со всей этой комедией…

Кричать? Я решил, что есть метод более действенный, согнул руку так, чтобы горлышко прижалось к подбородку, а затем резко разогнул ее, разбив кувшин о голову Полпинты. Он отшатнулся, крякнул и упал на спину. Одновременно с этим ноющая боль пронзила мой живот, и в глазах потемнело.

Пойло, бурля, вскипело в желудке и подступило к горлу. Я попытался согнуться, чтобы уменьшить жгучую боль, и тогда петля впилась в шею, а табурет зашатался особенно сильно и накренился, встав на две ножки. Я балансировал на краю.

– Какого обаянья гибнет ум, – прозвучало в голове.

– Начнешь падать – кричи, – донеслось снизу.

– Падать?! – истошно взвизгнул я, и после этого табурет наконец вылетел из-под моих ног. – Да я уже лечу!!!

Глава 24

Боль в желудке оказалась ничем по сравнению с той болью, которая раскаленным железным обручем сжала шею, выдавливая язык изо рта, а глаза из глазниц. Шум толпы и дробь барабанов взметнулись волной и смолкли. Я услышал отчетливый хруст. Замковый двор и сам Зеленый замок ослепительно сверкнули, дрогнули, подернулись пеленой и начали сереть, уплывать куда-то. Мир Ссылки потускнел и растаял.

Потом в звенящую тишину умирающей реальности ворвался грохот. Из-под моих судорожно дергающихся ног во все стороны разлетелись доски, образовав темное отверстие. Оттуда выплыл фенгол Смолкин с ножом в руке, а следом появилась голова Чочи Пат-Рая. За ухом прошелестело, веревка дернулась, и сила, удерживающая меня в воздухе и уже превратившая шейные позвонки и гортань в кашу, исчезла.

Я рухнул вниз. Чоча подхватил меня и поставил на землю ниже висельного помоста. Я слабо отпихнул его плечом и упал на колени, судорожно сглатывая. Стало темнее – сверху опустился фенгол. Чоча выхватил у него нож и полоснул по веревкам, стягивающим мои руки. Я выпучил глаза, страстно мечтая вдохнуть.

Воздух прорвался в легкие, наполняя их великолепной жгучей болью. Я всхлипнул, уперся ладонями в землю, и тогда меня наконец стошнило.

– Уиш, надо идти, – донесся голос Чочи. – Сейчас они сообразят, что к чему, и прибегут сюда.

Я кивнул, отчего шею вновь пронзила молния боли, и не слишком успешно попытался встать. Чоча схватил меня под мышки, рывком поднял и потянул вперед.

– Не… а… до!.. – выдохнул я. – Са… ам!..

Он продолжал вести меня. Пока я, то и дело спотыкаясь, переставлял непослушные ноги, картина окружающего медленно доходила до моего сознания.

Мы находились в узком коридоре с земляными стенами. Он заканчивался под висельной платформой, а начинался, судя по всему, где-то под донжоном. Потолок низкий, приходилось нагибаться. Фенгол Смолкин летел впереди, то и дело оглядываясь.

– Сам, – повторил я уже внятнее. – Сам пойду.