Кортни. 1-13 (СИ) - Смит Уилбур

Пройдя мимо стеклянных дверей, услужливо распахнутых перед ними швейцаром, они оказались в холле. Здесь было не столь роскошно, как в отеле Канди, но тоже весьма мило. Под стать антуражу были и встречавшие. В ожидании главнокомандующего Син тихо представился его адъютанту.

Лорд Китченер был великолепен — холеный великосветский лев. Его рукопожатие было твердым и властным. На какое-то мгновение он задержал жесткий взгляд на склонившем голову Коуртни. Потом повернулся к Канди, и выражение его лица моментально смягчилась.

— Очень польщен, что вы пришли, мадам. — Лорд поцеловал даме руку.

Праздничная толпа, словно стая экзотических птиц, пестрела всеми цветами. Преобладала красная форма разведчиков и фузилеров, но встречалась и гусарская голубая, с золотыми аксельбантами, зеленая лесных отрядов и в яркую полосу шотландских стрелков. Поэтому черный фрак Сина казался довольно консервативным. Блестели медали и ордена, бриллианты и изумруды. А голые плечи красавиц пленяли матовостью, сравнимой с цветом слоновой кости.

Здесь собрался цвет Британской империи. А Британию можно было сравнить с самым большим деревом в лесу стран, принимавших участие в теперешней войне. Два века побед питали это дерево, двести миллионов человек были его корнями, которые вобрали в себя сокровища половины мира, а потом на кораблях отправляли их в серый город на берегу Темзы — сердце Туманного Альбиона. Все эти богатства служили цвету нации — тем самым мужчинам, чья неторопливая речь и вежливое безразличие делали их чопорными и высокомерными. За это их боялись и ненавидели те, кто делал все для их процветания.

Глядя на них, Син чувствовал, что душой он с теми голодными и оборванными людьми, которые, презирая смерть, защищают свою огромную коричневую землю.

От этих мыслей у него чуть не испортилось настроение. Он заставил себя успокоиться и, взяв с подноса бокал с вином, попытался присоединиться к группе молодых офицеров, окруживших Канди. Но злость не проходила, он настолько разошелся, что чуть было не вступил в драку с одним из офицеров, если бы чье-то властное прикосновение не заставило его обернуться.

— Привет, Коуртни. Везде, где бы вы ни находились, за пьянкой следует драка.

Син, чувствуя себя виноватым, поднял глаза на Джона Ачесона. Но, как ни странно, они насмешливо блестели.

— Здравствуйте, генерал. — Син тоже невольно усмехнулся.

— Поганое шампанское. Старина Китченер, должно быть, решил на нем сэкономить. Кстати, глядя на безупречный вечерний наряд, трудно сказать, получили ли вы награды, к которым я рекомендовал вас представить.

Син покачал головой:

— Я все еще сержант и не хочу обременять генеральную ставку своими проблемами.

— Ясно! — Глаза Ачесона слегка сузились. — Должно быть, кто-то решил попридержать награды. Я разберусь.

— Уверяю вас, мне и так хорошо. Генерал сменил тему разговора:

— Вы знакомы с моей женой? Он заморгал от удивления:

— Еще не имел чести.

— Тогда идем.

Син сам простил себя от имени Канди за то, что покинул ее. Но хозяйка отеля и не думала скучать. Ачесон повел его сквозь толпу в дальний конец зала. Вдруг Син резко остановился.

— Что-то случилось? — поинтересовался генерал.

— Нет, ничего. — Син шел вперед и не отрываясь смотрел на мужчину, стоявшего именно в той группе, к которой они направлялись.

Худой мужчина, одетый в голубую форму горных стрелков Наталя. Его светло-коричневые волосы были зачесаны назад и открывали высокий лоб. Нос казался слишком большим по сравнению со ртом и подбородком, и плечи слегка опущены. Высочайшая награда за храбрость — орден за выдающиеся заслуги, бронзовый, с рубинами, висел на полосатой ленте. Серебряные короны на плечах и галуны свидетельствовали о том, что он полковник.

Снова почувствовав вину, Син перевел взгляд на ноги полковника и с удивлением заметил, что они были абсолютно одинакового размера и обуты в одинаковые лакированные черные сапоги. Только когда тот слегка повернулся, переместив вес тела с одной ноги на другую, Син заметил свинец на сапоге и, все понял.

— Моя дорогая! Я бы хотел представить тебе мистера Коуртни. Помнишь, я рассказывал тебе о нем. Он был со мной в Коленсо несколько недель назад.

— Конечно, помню. Я очень рада познакомиться с вами, мистер Коуртни. — Миссис Ачесон отвечала очень любезно и дружелюбно.

Син же с трудом смог открыть рот, чтобы пробормотать соответствующие приличию слова, так как заметил, что полковник пристально смотрит на него.

— А это майор Петерсон из моего штаба. Син кивнул.

— А полковника Коуртни вы, возможно, знаете. Кажется, у вас та же фамилия. Хотя вы и не упоминали, что он ваш родственник.

Впервые за девятнадцать лет Син посмотрел в лицо человеку, которого изуродовал.

— Привет, Гарри, — произнес он и протянул руку. Губы Гарри Коуртни задрожали. Он пожал плечами и слегка покачал головой.

«Возьми, Гарри. Пожалуйста, возьми мою руку». Син молча пытался внушить ему это. Понимая щекотливость положения, он заставил себя улыбнуться. Улыбка вышла неубедительной, уголки рта дрожали.

Губы Гарри размякли, и Сину показалось, что брат страстно желает пожать ему руку.

— Много времени прошло, Гарри. Слишком много. — Син шагнул вперед с протянутой рукой.

«Возьми ее, Гарри. О Боже, заставь его пожать мне руку».

Гарри распрямился, при этом носок его правого ботинка слегка поцарапал мраморный пол. Страстное желание исчезло, губы изогнулись в презрительной усмешке.

— Сержант, — начал полковник громким и неестественно высоким голосом.

— Сержант, вы одеты не по форме. — Повернувшись на искусственной ноге, он медленно захромал прочь.

Син остался стоять с протянутой рукой и застывшей улыбкой.

«Ты не должен был так поступить с нами. Мы оба хотим этого. Я ведь знаю, что ты этого хочешь так же, как и я».

Син опустил руку, непроизвольно сжав ее в кулак.

— Вы знаете его? — мягко спросил Ачесон.

— Да. Он мой брат.

— Понятно, — пробормотал генерал. Он многое повидал и понял, почему Син Коуртни все еще сержант.

Майор Петерсон кашлянул и закурил сигару. Миссис Ачесон дотронулась до руки генерала:

— Дорогой, вчера приехала Дафни Лэнгфорд. Вон она с Джоном. Мы должны пригласить их на обед.

— Конечно, дорогая. Я сегодня же приглашу их.

Они сосредоточили свое внимание друг на друге, давая Сину возможность справиться с потрясением.

— Ваш стакан пуст, Коуртни. Впрочем, и мой тоже. Предлагаю отведать кое-что покрепче, чем пойло Китченера.

Бренди, обжигающий бренди с мыса Доброй Надежды, сильно отличался от мыльного вина, которое изготавливают во Франции. И он был опасен, когда человек в плохом настроении. А после выходки Гарри Син бесился от ярости.

Его лицо ничего не выражало, он вежливо беседовал с миссис Ачесон и улыбнулся Канди, когда она шла по залу, но пил стакан за стаканом, чтобы разжечь ярость. И следил за полковником в темно-голубом мундире, который хромал от группы к группе.

Адьютант, рассаживающий гостей, не мог догадаться, что Син был простым сержантом. Он принял его за влиятельного бизнесмена, гостя миссис Раутенбах, и посадил во главе длинного стола между Канди и миссис Ачесон. Напротив разместились бригадир и два полковника. Одним из них был Гарри Коуртни.

Так как Син почти все время смотрел на него, Гарри сделался нервно болтлив. Не глядя в глаза брату, он постоянно обращался к высшему начальству, а бронзовый крест, покачивающийся при каждом движении, придавал дополнительный вес его словам.

Еда была великолепна. Лобстеры доставили с мыса Доброй Надежды, несмотря на осаду буров. Стол украшали молодые жирные фазаны, оленина и четыре пикантных соуса. Даже шампанское оказалось превосходным. Но Син ел мало, зато часто подзывал человека, разносившего напитки.

— И поэтому, — произнес Гарри, выбирая сигарету из протянутой кедровой сигарницы, — я не думаю, что все это продлится больше трех месяцев.