Тени Пост-Петербурга - Андрей Дьяков

Огрызок перехватил пистолет обеими руками, изготовившись стрелять, однако Сунгат мотнул головой, предостерегая противника от необдуманных действий.

– Шевельнешься – оторву малолетней стерве башку… – донесся из-под противогаза вкрадчивый грубый голос. – Мне даже не понадобится твоя пушка, задохлик.

Дробовик в руке Сунгата пришел в движение. Аврора вздрогнула и зажмурилась, когда холодный металл коснулся кожи. Словно в тумане огрызок наблюдал за тем, как рейдер медленно кладет оружие на пол возле наружного люка, как наваливается на рычаг запорного механизма свободной рукой, как сигналит кому-то снаружи. Рассудком понимая, что действовать нужно незамедлительно, Индеец продолжал безучастно наблюдать за противником, не в силах шевельнуться. Виски сдавила тупая пульсирующая боль, картинка снова смазалась, а пол под ногами предательски покачнулся. Огрызок обессиленно оперся спиной о стену, в отчаянии прикусив губу. О том, чтобы стрелять в подобном состоянии, и речи быть не могло. Вероятность попасть в заложницу была слишком велика.

– Передай своему пахану, – прервал мучительные раздумья Сунгат, – захочет еще раз увидеть свою мерзавку – милости просим в нашу скромную обитель!

Головорез шагнул в проем люка, увлекая Аврору за собой. Спустя мгновение заслонившие проем силуэты исчезли, и Индеец остался наедине со своим верным спутником, медленно, но неизбежно пожиравшим душу изнутри… Один на один со страхом.

«Делай что-нибудь! – взывал внутренний голос. – Неужели так и будешь стоять истуканом? Ты обязан спасти ребенка! Трус! Тряпка!»

Взвыв от бессилия, огрызок рванулся к люку. Короткий разбег, прыжок… Поток обжигающе холодного воздуха пружинисто толкнул в грудь, крупинки льда из-под колес ракетовоза стеганули по лицу. Мелькнуло перед глазами проносящееся внизу белоснежное полотно, пока кузов внедорожника, стремительно наплывая, не загородил собой весь обзор.

Ощутимый удар о жестяной настил заставил тело сложиться пополам, голова взорвалась новой вспышкой боли. Пытаясь подняться, Индеец успел заметить заслонивший небо силуэт рейдера в ненавистном красном противогазе. Мелькнул приклад автомата, и сознание тотчас поглотила тьма…

Скрип тормозов вывел Аврору из забытья. Захлопали двери, заскрипел снег под ногами выбравшихся наружу рейдеров. Брезентовое покрывало с шелестом слетело, и привыкшие к темноте глаза тотчас заслезились от света, что пробивался сквозь плотный полог облаков. Чьи-то руки грубо выдернули девочку из кузова, бросили на землю. Рядом бесформенным кулем упал освобожденный от пут Индеец, тотчас скривившись от боли. В онемевшие конечности возвращалась чувствительность.

– Встать!

Те же грубые руки поставили девочку на ноги. Что-то стремительное и неразличимое, со свистом вспоров воздух, стегануло огрызка по спине. Парень взвыл и сжался в комок.

– Встать, я сказал!

Длинная плеть в руке головореза вернулась на исходную, для следующего удара.

Аврора торопливо склонилась над Индейцем, помогая подняться на ноги. Только теперь пленникам удалось оглядеться и понять, куда же завез их потрепанный отряд «степных псов».

Приземистые дома, что теснились вокруг расчищенной от снега площади, до боли напоминали питерские с их типичными архитектурными изысками – карнизами, колоннами, лепными элементами. Ко всему прочему местные постройки были такими же угрюмыми, черными от въевшейся в бетон копоти, разве что высотой поменьше. Но, несмотря на неопрятный потасканный вид, все еще сохраняли былой шарм за счет уцелевших элементов декора.

«Сталинский неоклассицизм», – не к месту вспомнилось Авроре.

Под воздействием стрессовой ситуации мозг работал эффективнее, выдергивая из глубин памяти давно забытую информацию.

Серьезных разрушений, как таковых, заметно не было. Однако опаленные стены и обугленные остовы крыш подсказывали, что отгремевшая война не обошла стороной и этот город. Куда ни посмотри, всюду взгляд неизменно отыскивал следы бушевавших когда-то пожаров.

В отличие от встреченных ранее поселений-призраков, обезлюдевших и пустых, этому повезло больше. Прежние хозяева вернулись в сгоревший город и приложили массу усилий, чтобы вдохнуть жизнь в запекшиеся, заметенные пеплом коробки. Заколоченные досками оконные проемы, патрульные вышки, брустверы и зенитные установки на крышах – все это, по разумению Авроры, предназначалось для защиты обитателей поселения от залетных хищников. Правда, в большинстве своем орудийные стволы не смотрели в темнеющее небо, а были нацелены вниз, на улицы молчаливого города. Довольно странное решение, если только не предположить, что функция охранного периметра заключалась не столько в защите от внешних агрессоров, сколько в том, чтобы не выпускать охраняемых наружу!

Промелькнувшая догадка тотчас нашла подтверждение в виде груды невольничьих колодок, небрежно сваленных у облупившейся стены, и колючей проволоки на ограждениях, что опоясывали площадь по периметру. Слишком ненадежная защита против прыгучего зверья, зато в самый раз для человека…

Сомнений не осталось, когда в поле зрения появились двое дюжих парней, волочащих бездыханное человеческое тело. Перешучиваясь, надзиратели принялись неторопливо освобождать труп от кандалов…

Здание с истрескавшимися пилястровыми колоннами, рядом с которым остановился автокараван, стояло особняком, ближе к центру площади. По всей видимости, его-то как раз и использовали для содержания пленных. А сама площадь являла собой не что иное, как грамотно организованный концентрационный лагерь.

– Чего вылупились? А ну пошли!

Подгоняемые тычками, Аврора и Индеец ступили внутрь скудно освещенного «барака». Вонь немытых человеческих тел ударила в нос, стоило только пересечь короткий тамбур при входе. Где-то там, скрытые полумраком, копошились в решетчатых вольерах многочисленные узники. Сколько же их внутри? Несколько десятков? Сотня? Или больше? Кто эти люди? Откуда? Как оказались здесь? Что ожидает их впереди?

С поиском ответов пришлось повременить. Лязгнула дверь, отсекая путешественников от внешнего мира. Камера, любезно предоставленная новым узникам, представляла собой клетку размером три на три, отгороженную от остального пространства частоколом толстых металлических прутьев. Судя по обрывкам рваного тряпья, устилавшего пол, «апартаменты» сменили достаточно «постояльцев», чтобы стены вокруг впитали их страх и отчаяние, ощущаемые едва ли не физически.

Девочка испуганно прижалась к взрослому. Несмотря на его своенравный характер и недостойное, а зачастую откровенно трусливое поведение, роднее и ближе Индейца на данный момент для нее никого не существовало.

Глава 10

Аутодафе

– Свежее мясо? – донеслось из скрытого в тени угла.

Невидимый собеседник издал хриплый смешок и тотчас закашлялся, заклокотал воспаленными легкими, пытаясь продышаться. Когда глаза привыкли к скудному освещению, стал различим силуэт узника, а затем и высохшее старческое лицо с источенными худобой чертами. Только теперь, присмотревшись, Аврора заметила, что кандалы, прикованные цепью к стене, оставались свободными – на месте ног пленника торчали безобразные, кое-как заштопанные и неровно зарубцевавшиеся культи.

Критически оглядев новоприбывших, седовласый инвалид категорично заявил:

– Тебя, смуглячок, поверь моему слову, повесят сегодня же. Слишком уж морда хитрая. Здесь таких не любят… Ну а чернобровой твоей волноваться не о чем. Бабы у «степных псов» наперечет. А уж ежели молоденькая да свеженькая… Даже и не припомню, когда что-нибудь подобное попадалось… – старик снова оценивающе покосился на пленницу, словно на товар в мясной лавке. – Бьюсь об заклад, Сунгат такую драгоценность для себя прибережет. Молись, девка, чтоб не забыл про тебя наш супостат!

Аврора сморщилась и демонстративно отвернулась, зато Индеец, пользуясь возможностью, попытался вызнать у собеседника хоть что-нибудь полезное:

– Где это мы?

– Вестимо, где! В Белорецке! Самый что ни на есть центр города. Кинотеатр «Металлург» на одноименной площади, если быть совсем точным. Слыхали о таком? – инвалид тяжко вздохнул. – Хотя, откуда вам знать? Видно, что залетные. Местных-то всех давно уж повылавливали…

– А для чего? – переборов неприязнь к незнакомцу, спросила девочка. – «Степные псы» – работорговцы? И почему, кстати, «степные», если леса кругом?

Узник снова попытался рассмеяться, но вместе этого затрясся, заперхал, исторгая из себя сгустки мокроты.

– Шустрая ты больно, как я погляжу, – продолжил он, наконец, продышавшись. – Все-то тебе расскажи. Ну да я не против языком почесать. Единственная радость для такой развалины…