Дым осенних костров - Линда Летэр
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— И зачем я поверил тебе тогда! — он хлопнул Алуина по плечу и сунул что-то ему в руки. — Держи. Полюбуйся на себя на досуге. Да будет твой путь и все такое. — Кивнув Амаранте, Фальстан развернул коня.
Потянулись особняки, обнесенные могучими оградами. Из-за ворот раздавался лай собак. Листья деревьев в садах сильно облетели, и взгляд цеплялся за каждое желто-рыжее пятно среди угрюмых ветвей.
Месяц обнажения.
По крайней мере, он успел отнести в лечебницу эльнору с больной ногой слоеных пирожных и вестерийского печенья с тертыми орехами. Это, правда, лишь вызвало еще больше незаслуженных благодарностей, а ведь принц так пытался успокоить ноющую совесть!
И луны не прошло с тех пор, как проехали молодожены через Исналор на второй день свадьбы, с весельем, пышностью, музыкой, звоном монет и колокольчиков. Три седмицы спустя той же дорогой едут изгнанники, и причина горечью витает в морозном воздухе. Вот бы проехать самыми узкими, еще просыпающимися в утреннем тумане пустынными улочками, чтобы попадаться на глаза как можно меньшему количеству эльнарай… Но пробираться закоулками тоже ниже достоинства. Оставалось терпеть удивленные взгляды.
«Это хорошо, это даже хорошо», — пытался убедить себя Алуин. Главное, целый год они с Амарантой проведут вместе, не потревоженные, предоставленные друг другу, и она забудет несносного кузнеца. Быть может, следовало поблагодарить за такой подарок Ингеральда?
Разноголосый шум приближался впереди, и повернув, изгнанники застали стройку. Здесь возводилось сразу несколько домов. Трудились и новые, и прежние фальруннцы — все, кроме твайлари, которых, вероятно, ожидала ночная смена. Над площадкой стоял пар от дыхания эльнарай и лошадей. Телеги, леса, бревна, подъемные механизмы, каменные блоки — все это преграждало путь. Строители перекликались, спорили, где-то тянули песню, стучали молотки и кирки.
От строителей отделился норд в короткой рабочей тунике, запыленных каменной крошкой штанах и сапогах. На статус аристократа указывала дорогая вышивка воротника. Волосы стянуты в хвост, голова перехвачена ярким шелковым платком.
— Ваши Высочества. — Он поклонился до земли. — Прошу простить меня. Здесь вам не проехать.
Пришлось возвращаться и выводить шествие на Березовый ручей, к Северным Воротам. Теперь увидеть отца и мать не получится, даже если очень захотеть. Алуин сморгнул и бледно улыбнулся Амаранте.
Приближаясь к деревне Лимр, он открыл наконец вытянутый кожаный футляр и увидел прощальный дар Фальстана. Это был застывший в прозрачном воске нарцисс, с желтой серединой и белоснежными атласными лепестками.
* * *
Она уехала. Темнота и тишина — все, что нужно ему сейчас. Одиночество. Никому не отвечать, никого не видеть. Пусть останется только Дар.
— Позвольте я принесу вам что-нибудь, господин, — настаивает Бирк. — Заварки с мелиссой или лавандой, или теплого молока с медом. А может, золотой корень? Цикорий? Зверобой?
Не знает, успокоить господина каким-нибудь пойлом, или наоборот взбодрить. Гнев поднимается в груди, но Наль не позволяет ему вырваться наружу. Дышит, как научили в Академии, а еще раньше — отец, дед, Эйруин. Закрывает и открывает глаза.
— Благодарю, Бирк. Сделай что-то для себя. Сходи в таверну с друзьями, почитай, ложись спать. — Хлопает его по плечу, а паренек сгибается от неожиданности. Не рассчитал. Тяжела рука оружейника. Особенно сейчас. — Иди, я отпускаю тебя.
Пустота. Тишина. Одиночество.
— Спать, маленький.
Дар послушно укладывается у подушки. Виляет хвостиком несколько раз напоследок и довольно сопит. Пора отучать его от постели. Наль сидит верхом на тяжелом стуле у окна, скрестив запястья на резной спинке. Узкое белое лицо неподвижно и безразлично. Потускневшее золото вьющихся волос покрывает худую спину плащом.
Главное, чтобы мать не узнала, сколько их выпало за это время и выпадает до сих пор.
За стеклом качает ветки порывистый ветер. Охотятся, описывают рваные круги на фоне неба, кожанки. Пустой холодный очаг. Карканье воронов. Где-то за оградой тускло горит оранжевый фонарь. Покои погружены в колкую тьму, только по потолку мечутся чуть заметные тени.
Она безжалостно мучала его последние дни, но с исчезновением ее Фальрунн сделался холодным и чужим. Он вспомнил, как тихо, сдавленно плакал в каком-то закоулке в один из самых мрачных дней этой осени, задыхаясь от боли и предательства, а ночь все длилась, и как наконец будто очнулся, привстал, озираясь и вытирая слезы ладонями. Потом что-то перегорело внутри, и слез больше не было, только жгучая тяжесть и черная пустота.
Нет ее, той. И не было никогда.
За воротами замка его дожидались.
— Лорд Нальдерон, мне очень жаль, — с явным усилием выговорил Герстан, сын Грейнна.
Какое-то время Наль разглядывал его молча, а затем пожал плечами:
— Попробую принять эти извинения. В конце концов, вы были всего лишь орудием.
Когда Герстан побрел прочь, сидящая у стены фигура поднялась на ноги, откидывая подбитый мехом капюшон. Мгновение спустя они стиснули друг друга в объятиях.
— Я везде спрашивал, где найти королевского оружейника, и мне сказали, что еще за работой. — Улыбка Джерлета ослепительно сверкала на фоне оливковой кожи. Освободившись из-под капюшона, блестящие, угольно-черные прямые пряди упали на плечи.
— Откуда ты здесь?
— Прибыл с последним караваном.
— Может, еще и чернильный напиток прихватил?
— А как же! Понял, что если свадьбу ты сыграешь, как задумал, то к торжеству не успеваю, но поздравить никогда не поздно! — Заметив, как проступили желваки на скулах Наля, Джерлет насторожился. — Что?.. Не было свадьбы?
— Была, — ответил друг глухо. — Их Высочества Алуин и Амаранта только удалились в Эстадрет. Навряд ли догонишь с поздравлениями.
* * *
Виры за побои обеспечили Фрозенблейдам пышный пир, первый в эту осень. «Много маленьких ручьев — вот и речка до краев, — бесцветным тоном отшутился Наль на изумленный вопрос, откуда всё, ссыпая из увесистого мешочка на стол золотые статеры и серебряные рыси на семейном совете. — Можно сказать, я их заработал».
Делиться с Джерлетом подробностями своего телесного и душевного состояния было превыше сил. Измученный юноша и сам не мог для себя сформулировать и разложить по полочкам всю перенесенную боль. Она гнездилась в каждом уголке сознания, окутывала воспоминания темными облаками, острыми гранями резала на каждом шагу внешне налаженной повседневной жизни.
— Невовремя я приехал?
— Что ты. Наоборот.
К счастью, друг не требовал отчета, но удивление и немой вопрос, как у близких, эти полторы луны собиравших ответы по крупицам, как у придворных и других жителей Фальрунна, это скрытое, но ощутимое ожидание ответов выбивало Наля из мнимого равновесия. Он несколько раз вспоминал и забывал отправить весть об отмене свадьбы на ту сторону пролива сирен. Куда лучше теперь
