Марсианин - Александр Богатырёв

«Мадам-доктор» их ожиданий не подвела. Докладчик разве что не обделался у доски. Старая доктор, не зря имела высокую репутацию. Уж интеллектом кого-кого, а её бог не обидел. И язычок у неё был весьма острый. Досталось всем. И докладчику, и декану с завкафедрой, и «нынешнему воровскому режиму».

Уж коммунисткой та была убеждённой и ярой. Её и терпели на факультете только потому, что лучшего специалиста в её области никого в городе и районе не было. Единственный кандидат физматнаук, кто являлся одним из её учеников, кто мог бы её заменить, уже лет десять как уехал в Канаду. Она этим и пользовалась беззастенчиво.

Пока она митинговала, и Семён Викторович, и Мирослав Фёдорович получили истинное удовольствие. Впрочем, остальные также. Ведь знали, что всё это комедия. И комедия с заранее известным результатом — пропустят того «дятла». Ибо деньги нужны. Для выживания.

Когда уже покидали стены политеха, их догнала всё та же самая доктор физматнаук. Заметив, что оба физика жизнерадостно ржут на свежем воздухе она тут же к ним прицепилась.

— И чего ржёте? Жеребцы!

— Да над дятлом-соискателем!

— И что смешного?! Ведь полная липа! И соискатель, и работа и звание!

— Наталья Александровна! Кто бы спорил! Но ведь деньги нужны. А папаня у «дятла» богатый.

— Но ведь липа же! — с болью в голосе сказала Наталья Александровна.

— Да и чёрт с ним! Ведь ему нужно это звание для того, чтобы после им на выборах козырять. Типа он крутой учёный. А наукой он как ни занимался, так и не будет заниматься. Так что с нами пересекаться не будет и путаться под ногами у приличных людей тоже не будет. Всё хорошо!

— А кто хоть писал эту ахинею?

— Да кто… известно кто! Фёдор! Аспирант-стажёр.

— Делать ему больше нечего как богатым дебилам хвосты заносить!

— Да вы слишком строги к Фёдору, Наталья Александровна, ему просто для жизни деньги нужны. Вот и подрабатывает написанием дисеров… для богатых дебилов.

— Теперь понятно, почему у него вечно времени нет. Даже для собственной диссертации, — Наталья Александровна махнула рукой досадуя на эту несправедливость и зашагала к автобусной остановке.

— Мирослав! Ты кажется, собирался тем ребятам звонить.

— Ах да! Надо!

Мирослав посмотрел на часы и увидел, что уже больше восьми вечера.

— Поздновато… Да ладно! Сейчас позвоню, и назначу, если у них ничего срочного не будет на завтра в двенадцать. Будешь завтра?

— Конечно. У меня две лекции и одна практическая во второй группе. А с одиннадцати до часу я буду свободен.

— Ну тогда завтра и выясним вместе, зачем им именно вторая ветка понадобилась и не обманываются они.

— Ударив по рукам они разошлись каждый в свою сторону.

До дому, Беленькому дойти было не судьба. В подворотне дома, где он жил, его ждали трое. Неожиданно отделившись от стенки они схватили профессора и швырнули на землю. Но даже в этой ситуации он не выронил из рук свой портфель с драгоценными листами решения. Он вцепился в него мёртвой хваткой, что заставило гопников подумать, что в портфеле хранится что-то очень дорогое и ценное.

Естественно, дорогое и ценное — для профессора, — только для самих этих гопников никакой ценности не представляющее. Только истинный учёный будет мёртвой хваткой держаться за плоды своего труда. И не зря. Слишком уж часто случается так, что ясное решение, мысль, вовремя не запечатлённая на бумаге, уходит и не возвращается больше.

Примерами таких казусов пестрит история науки. Да и жалко было Беленькому тех трудов, что он потратил на выведение этого многотрудного решения. Потому и реакция его была предсказуемой — спасать самое ценное для него: листы с уравнениями.

Гопники же решили по своему. Видя, что жертва вдруг оказала сопротивление, они поступили в соответствии со своей логикой. Старший из них бьёт в спину упавшего профессора ножом и вырывает из слабеющих рук портфель. Через секунду, вся троица срывается с места и бросается наутёк, а человек, лежащий на утрамбованном бесчисленными прохожими грязном снегу, ещё долго, теряя сознание от боли и потери крови ползёт им в след, тянется рукой за ушедшим сокровищем: небольшой пачкой исписанной простой бумаги, лежащей в унесённом бандитами портфеле.

Примерно через час на него наткнулся патруль милиции. Они осмотрели лежащее тело, «конфисковали» портмоне с только что полученной зарплатой, всё ещё лежащей у Беленького во внутреннем кармане пиджака, и только после этого вызвали «Скорую» и дежурных криминалистов.

В это время, распотрошённый вдоль и поперек портфель профессора, валялся посреди тёмной аллеи и тихий ветер медленно гнал вдоль неё рассыпанные листы исписанные убористым почерком.

Утром следующего дня Юрий и Эля тщетно ждали Мирослава в политехе. Его отсутствие удивило всех сослуживцев, но никто не придал этому большого значения — всё могло случиться в эти морозные дни. Мог человек просто поломать ногу и оказаться в гипсе, мог и просто простудиться и заболеть.

Звонки домой ничего не дали — никто не брал трубку. Это было ещё более странным.

Не пришёл он в политех и на следующий день. Но уже на следующий день всех оглушила новость: профессор Беленький Мирослав Фёдорович, умер в больнице, не приходя в сознание. Причина смерти — ножевое ранение в спину. Сообщил эту новость пришедший в политех следователь. К тому времени, убийц уже изловили. Ими оказались банальные местные наркоманы, ищущие денег на покупку очередной дозы.

Помогла же их поймать случайная старушка, заметившая, как именно в то самое время, из подворотни выскользнула тройка молодых людей приметной наружности. Уже по этим приметам, тех трёх очень быстро изловили, а уж «расколоть» их вообще не составило труда. У всех троих была ярко выраженная «ломка». Чем следователи и воспользовались.

Дело было закрыто. Тем самым, Эля и Юрий избегли опасного для всей группы внимания следователей к ним. Вполне возможно могло всплыть то, что их паспорта не слишком уж и реальные.

Как минимум, то, что они в городе недавно, и прибыли неизвестно откуда с неизвестными целями, могло доставить им кучу хлопот со стороны «правоохранительных органов», любящих «доставать» тех, кто явно не принадлежит крупным криминальным структурам и чьё происхождение достаточно тёмно, чтобы дать возможность назадавать кучу неудобных вопросов и раскрутить на взятку.

Тем не менее, так как всё равно надо было выяснить не передавал ли Мирослав кому-либо свои записи они волей-неволей вынуждены были снова явиться в политех.

— А, это вы… — Семён Викторович Вайсман, краем глаза заметив и опознав давешних посетителей снова отвернулся к окну.

— Проходите, — мёртвым голосом выдавил он из себя. По всему было видно, что ему до сих пор больно за потерю друга.

— Вы за решением? — тем же мёртвым голосом спросил Вайсман.

— А Мирослав Фёдорович его вам не передавал? — после некоторого молчания с надеждой в голосе осторожно спросила Эля.

— Нет! — вдруг резко ответил Семён Викторович.

— К сожалению нет… — уже мягче, и с извиняющимися нотками в голосе добавил он.

Чернов тут же опустил голову. Было видно, что на это решение, которым его обнадёжил Беленький, он поставил всё. Теперь же у него пропала последняя надежда. Тяжело опустившись на стоящий рядом стул он опёрся локтями на стол и охватил голову руками. Видя его тяжёлое состояние Эля подошла к нему и мягко положила руку на плечо.

Семён Викторович резко обернулся и с болью во взоре посмотрел на пару молодых людей.

— А… к чёрту! — выпалил он, решительно прошёл к двери и запер её. После также решительно прошёл к сейфу, отпер его и достал початую бутылку коньяку. В мгновение ока появились и три рюмки.

— За упокой души великого человека, ребята! — сказал он разлив по рюмкам коричневатую пахучую жидкость. После также решительно опрокинул в себя свою.

Юрий и Эля нерешительно взяли свои рюмки и медленно выпили. Эля, несколько непривычная к такой крепости напиткам чуть не закашлялась.

Вайсман рухнул в кресло, стоящее напротив и с болью в голосе спросил ни к кому не обращаясь.

— Вот зачем, зачем им понадобилось нападать на Него?! Ведь его зарплаты им бы и на один визит в кабак бы не хватило! Зачем? Ведь мы и так нищие. А тут…

Вопрос был риторическим и отвечать было нечего. Мразь, отбросы общества, уничтожили ради грошей может быть последнюю надежду у восьмерых человек, и лишили науку великого учёного. Если была бы возможность его отсюда вытащить, то возможно там, в новом для себя мире он бы горы своротил. Как наверняка ворочает его двойник, работая в одном из крупных родных институтов, или просто преподавая студентам то, к чему пришёл сам и к чему пришла современная наука.