Дремучие двери. Том II - Юлия Иванова

«Ибо вот, все души — Мои: как душа отца, так и душа сына — Мои; душа согрешающая, та умрёт.

Если кто праведен и творит суд и правду…

Никого не притесняет, должнику возвращает залог его, хищения не производит, хлеб свой дает голодному и нагого покрывает одеждою, В рост не отдает и лихвы не берет, от неправды удерживает руку свою, суд человеку с человеком производит правильный, Поступает по заповедям Моим и соблюдает постановления Мои искренно: то он — праведник, он непременно будет жив, говорит Господь Бог». /Иез. 18: 4–5, 7–9/

Свободен тот, кто, будучи «спущенным с цепи» не кидается кусать, блудить, захватывать чужие территории, чтобы, опять же, и там грызться и блудить. Свободен тот, кто не нуждается в привязи и плётке, чтобы обуздывать свои низменные и звериные инстинкты. Свободен отчасти раб Божий, который заставляет, нудит себя не быть зверем, будучи даже «спущенным с цепи». Свободны святые, с радостью и наслаждением исполняющие Волю Творца, служа Его Делу так же легко и естественно, как поют птицы, победившие земное притяжение. Ну, а прочие нуждаются в цепи для своего же блага — цепь и будка защищают их от клыков, когтей и блудливых прикосновений рыскающих по свету хищников, от опасности заразиться звериной болезнью, именуемой бешенством. Так полагал Иосиф Грозный.

Да, человеку дарована свобода съесть запретный плод, ведущий к смерти, дьяволу — понудить его это сделать… Но и пастырю «на белом коне» дарована свобода проткнуть змея копьём и отсечь хотя бы одну голову…

Почему страна держалась, пока была «империей зла с безбожной идеологией», и в одночасье рухнула, расползлась тленом, как только эту «ужасную идеологию» обрушили? Могут ли на добром дереве вырасти ядовитые плоды?

С самого начала человека ставят в ложное положение. Он вынужден зарабатывать на жизнь своим ДАРОМ, продавать ДАР, что запрещено Небом. Продавать на сторону свой ДОЛГ Творцу… «Остави нам долги наши…» — здесь не только слишком узко понимаемое «прощение обид», но и необходимость служения данными Творцом талантами и имением ДЕЛУ Творца.

ДАРОМ ПОЛУЧИЛИ, ДАРОМ ДАВАЙТЕ. ДАР, ТАЛАНТ — свят. Его нельзя ни тратить на себя, ни зарывать в землю, ни, тем более, отдавать врагу Господина.

Лишь вернуть умноженным, дабы избежать банкротства в вечности.

Кроме Отца Небесного есть ещё МАТЬ — ЗЕМЛЯ, РОДИНА, ОБЩЕСТВО, долг которых по отношению к личности — обеспечить ей «хлеб насущный» для реализации ПРИЗВАНИЯ, ПРЕДНАЗНАЧЕНИЯ свыше.

«Итак не заботьтесь и не говорите: «что нам есть?» или: «что пить?» или: «во что одеться?» Потому что всего этого ищут язычники, и потому что Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всём этом.

Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это всё приложится вам». /Мф.6:31–33/ Разумеется, не с неба будет падать это «всё остальное», — Господь обеспечивает всем обходимым через своих «верных», руками сильных мира сего, которым только для этого даются власть и богатство. К сожалению, они не исполняют своей функции, нарушая Замысел. Желающие исполнить Замысел, должны служить Небу своим ИМЕНИЕМ /«отдать имение нищим» — в широком понимании слова/. Нуждающимся в твоей помощи. Богатые — своеобразные склады обеспечения Целого, аккумуляторы, распределяющие дары Неба по участникам Целого согласно необходимости.

Мир Божий бесконечно разнообразен, у каждого — своё МЕСТО В ЖИЗНИ, своё служение, своя сверхзадача. Но разнообразие это по Замыслу и Закону — именно в функции СЛУЖЕНИЯ, а не в количестве и качестве ХЛЕБА НАСУЩНОГО. Каждый должен иметь необходимое для служения, для осуществления индивидуального замысла — вот и всё. Не больше и не меньше. Излишества так же вредны, как и нужда.

В любящей семье — общий стол, где каждый получает необходимо-достаточное для нормального исполнения своих обязанностей, роли в общей жизни семьи.

Разве что «меньшие», дети, получают куски повкуснее.

Должны Богу — отдаём Его детям. Единая система, взаимопомогающая, взаимодополняющая, взаимопроникающая /«друг друга тяготы носите, и так исполните закон Христа»/ ДАРОВАНИЕ ОТДАТЬ ДАРОМ!

Свобода — в творческом СЛУЖЕНИИ. Личность, имеющая «хлеб насущный» и избавленная по возможности «от лукавого», внутреннего и внешнего, получает божественную свободу творца, максимум для исполнения индивидуального Замысла. Толстой-писатель был свободен за письменным столом, он творил миры. Ему нужна была «комната под сводами», репродукция «Сикстинской мадонны», на которую он часто смотрел, вегетарианская пища, рубаха, сапоги и Софья Андреевна, которая редактировала исписанные листки. Богатство же /имение/ лишь закабаляло его и мучило, ибо являлось источником НЕРАВЕНСТВА, нарушающего Замысел и терзающего совесть. А не средством СЛУЖЕНИЯ. За исключением благотворительности.

Кстати, многие толстовцы, буквально следуя его проповеди, раздав свое имение нищим (чаще всего люмпенам и пьяни), сами оказались нищими. И, осознав всю бессмысленность своего поступка, стрелялись.

Граф же от отчаяния и мук совести бросался чинить крыши, пахать, шить сапоги и учить детишек. Это, разумеется, неплохо было в смысле нравственном /опять же буквальное понимание слов «больший служит меньшему»/ и «в охотку». Но граф, который часто в своих статьях опирался на ставшую банальной истину, что человечество — единый организм, не понимал главного — что у каждого — своё МЕСТО В ЖИЗНИ ЭТОГО ОРГАНИЗМА. И имеющий ДАР СЛОВА вовсе не должен пахать или шить сапоги, хотя прекрасно, что он и это умеет и не презирает простой люд. Просто его ИМЕНИЕ — ВРЕМЯ имеет гораздо большую стоимость, чем время пахаря или сапожника. В этом смысле и надо понимать слова: «Кому больше дано, с того больше спросится». Пахать руками Льва Толстого — всё равно что забивать бриллиантом гвозди. Толстые должны СЛУЖИТЬ ПОСРЕДНИКОМ, МОСТОМ между Божественным откровением и невоцерковленным народом, нести Истину тому, кто по тем или иным причинам не нашёл её в храме. Творец посадил писателя ЗА РУЛЬ автобуса и, кроме искусства вождения, спросит с него, прежде всего, ВЕРНОЕ НАПРАВЛЕНИЕ. Упорный и мучительный поиск ИСТИНЫ, которую он, по призванию своему, должен нести людям — прямой ДОЛГ обладающего даром слова. Заблудиться самому — трагично, но «заблудить» тысячи и тысячи людей… и не одно поколение…

Поразительно, как похожи строчки трёх наших классиков:

«Душевное состояние это выражалось для меня так: жизнь моя есть какая-то кем-то сыгранная надо мной глупая и злая шутка. Несмотря на то, что я не признавал никакого «кого-то», который бы меня сотворил, эта форма представления, что кто-то надо мной подшутил зло и глупо, произведя меня на свет, была самая естественная мне форма представления.

Невольно мне представлялось, что там где-то есть кто-то, который теперь потешается, глядя на меня, что я целые 30–40 лет жил, жил учась, развиваясь, возрастая телом и духом, и как я теперь, совсем окрепнув умом, дойдя до той вершины жизни, с которой открывается вся она, — как я дурак дураком стою на этой вершине, ясно понимая, что ничего в жизни и нет, и не было, и не будет. А ему смешно…» /Лев Толстой/

«А жизнь, как посмотришь с холодным вниманьем вокруг, — Такая пустая и глупая шутка». /М. Лермонтов/

Дар напрасный, дар случайный, Жизнь, зачем ты мне дана?

Иль зачем судьбою тайной Ты на казнь осуждена?

Кто меня враждебной властью Из ничтожества воззвал, Душу мне наполнил страстью, Ум сомненьем взволновал?

Цели нет передо мною:

Сердце пусто, празден ум, И томит меня тоскою Однозвучный жизни шум.

/А. Пушкин/

И это писали трое «самых-самых» в православной стране! Что уж тут говорить о народе…

У Чаадаева при всех его заблуждениях есть прекрасные строчки, обращенные к Пушкину:

«Нет в мире духовного зрелища более прискорбного, чем гений, не понявший своего века и своего призвания… Спрашиваешь себя: почему человек, который должен указывать мне путь, мешает мне идти вперёд?.. Дайте мне возможность идти вперёд, прошу вас… если у вас не хватает терпения следить за всем, что творится на свете…» «Не измените своему предназначению, друг мой, ОБРАТИТЕСЬ К НЕБУ, ОНО ОТКЛИКНЕТСЯ».

«…углубитесь в самого себя и в своём внутреннем мире найдёте свет, который безусловно кроется во всех душах, подобных вашей». «Когда видишь, что человек, который должен господствовать над умами, склоняется перед мнением толпы, чувствуешь, что сам останавливаешься в пути…» И я, в закон себе вменяя Страстей единый произвол, С толпою чувства разделяя…

/А. Пушкин. «Евгений Онегин»/

Так отрок Библии, безумный расточитель, До капли истощив раскаянья фиал, Увидев наконец родимую обитель, Главой поник и зарыдал.

/А. Пушкин/

Воистину нельзя просто сказать, что это написано «хорошо». Это написано «рождённым свыше». И Пушкин, освободившийся хотя бы внутренне от «единого с толпой произвола страстей», пишет: