Проклятые (СИ) - Сербинова Марина

— Не понимаю, к чему ты клонишь, — Кэрол почему-то покраснела. — Хочешь сказать, что я его… люблю?

— А разве нет?

— Нет!!! — девушка подскочила, не в силах сдержать эмоции. — Нет! Он действительно много для меня сделал, поэтому, только поэтому, я хотела извиниться за то, что обидела его!

— Ну, извинилась?

— Извинилась!

— Тогда как же ты оказалась с ним в постели, если он тебя нисколечко не волнует? — лукаво поинтересовалась женщина.

Кэрол покраснела еще сильнее, яростно тряхнула волосами и нахохлилась, как петушок, готовый броситься в атаку, но вдруг глаза ее наполнились слезами и, сжав на груди дрожащие руки, она отвернулась, поникнув, как увядший цветок.

— Не знаю… — ответила она дрогнувшим голосом. — Я хотела уйти, а он не отпустил.

— Но он же тебя не насиловал? — так же мягко сказала Куртни.

— Нет, — Кэрол помолчала, а потом смущенно призналась. — Он прикоснулся ко мне, и я потеряла голову…

Куртни молчала, и Кэрол обернулась, чтобы посмотреть на нее.

— Почему это произошло со мной, Куртни? — растерянно спросила она, похожая на маленького напуганного потерянного ребенка. — Я же не хотела. Я люблю Мэтта. Я даже не представляла себя с другим мужчиной. И вдруг такое… как помутнение какое-то, безумие.

В глазах ее промелькнул страх.

— А может, это гены? Может, я такая же шлюха, как и моя мать?

— Не говори глупости, Кэрол! При чем здесь твоя мать? Если женщину влечет к определенному мужчине, это еще не значит, что она шлюха! Тебе же не хочется всех мужчин без разбору, а только его одного.

Кэрол опустилась на край постели, растерянная и напуганная.

— Ты считаешь, что это любовь? А как же Мэтт? Я же не могу любить обоих!

— Я не говорю, что ты любишь Джека. Это может быть просто влечение, страсть. Он интересный, сильный, властный, а эти черты притягивают женщин. Почему ты должна быть исключением? Ты нормальная женщина, из плоти и крови, а каждая женщина хочет любви сильного мужчины. Но, боюсь, дело здесь не только в одном влечении. А если хочешь знать, что я думаю о твоей любви к Мэтту… — Куртни на мгновение остановилась и посмотрела на нее, желая убедиться, что она действительно интересуется ее мнением. — Мэтт — это мечта твоего детства, которой ты оставалась преданной до конца, и ты была привязана к своей мечте и не хотела от нее отказываться. Ты слишком ею увлеклась, девочка моя. Из своей мечты ты сотворила любовь.

— Хочешь сказать, что я его не любила? — голос Кэрол задрожал от слез и возмущения.

— Нет, ты его любила, но не так. Ну, как бы тебе объяснить? Ты создала себе кумира, идола, образ того, кого бы ты хотела любить, но любовь к кумирам, такая любовь не имеет ничего общего с любовью земной.

Кэрол снова поднялась, упрямо поджав губы.

— Ты говоришь, как Джек! Он никогда не верил в мою любовь к Мэтту, считал это детским капризом, только вы оба не правы! Я любила его, слышите, любила! Откуда вам знать о том, что я чувствовала и что чувствую сейчас? Как вы можете судить, не зная, что у меня на сердце? Я не знаю, что толкнуло меня в объятия Джека, может, мне просто захотелось любви и тепла, но это было моей ошибкой, и я жалею об этом!

— А если бы он не выгнал тебя — тоже бы жалела?

— Да, жалела бы. Потому что я предала Мэтта.

— Ты не предавала его, Мэтта больше нет. А ты продолжаешь жить. И нельзя себя заживо хоронить вместе с ним. Не надо плакать, девочка моя. Ну, прости меня. Я знаю, ты его любила. Я согласна с тем, что ты сделала ошибку, переспав с Джеком, но Мэтт к этому не имеет никакого отношения. Просто Джек из тех мужчин, от которых нужно держаться подальше.

— Я это уже поняла, — горько заметила Кэрол.

Приблизившись к ней, Куртни взяла ее за лицо и заглянула в глаза.

— Ты должна его забыть. Забыть о том, что между вами произошло.

— Именно это я и собираюсь сделать. Забыть, как страшный сон.

— Боюсь, тебе придется очень постараться. И ты не должна больше поддаваться ему, слышишь меня? Ты должна быть сильнее его, иначе он тебя погубит!

— О чем ты говоришь, Куртни? Он отомстил и уже думать обо мне забыл! А если захочет мстить еще… что ж, пусть мстит. Я выдержу. Я все выдержала, неужели не выдержу и это?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Я говорю не о мести, а о любви, — угрюмо возразила Куртни. — Я только что ему звонила. Он пьян в стельку. На него это не похоже. А что, если он все еще не равнодушен к тебе?

— Не равнодушен. Он меня ненавидит. Я его тоже. Так что не о чем тебе переживать. Если между нами и было когда-то что-то хорошее, то после этой ночи ничего не осталось. А о любви не может быть и речи. Это даже смешно звучит после того, что произошло сегодня.

— Не переживай, девочка, он поплатится за то, как с тобой поступил. Ему это с рук не сойдет, — заверила Куртни.

Кэрол побледнела, устремив на нее расширившиеся в тревоге глаза.

— Нет, Куртни, умоляю тебя, не вмешивайся, не надо!

— Как это не надо? Думаешь, я позволю какому-то самонадеянному прохвосту унижать тебя? Да я его в порошок сотру!

Кэрол бросилась к ней и, упав на колени, схватила за руки.

— Пожалуйста! Я не хочу, чтобы из-за моей глупости ты потеряла такого ценного адвоката, ведь он самый лучший, он нужен тебе! Не хочу, чтобы вы стали врагами, чтобы ты пострадала только потому, что я не смогла его оттолкнуть! Сжалься надо мной! Я и так приношу одни несчастья и горе, я больше этого не перенесу… Пожалуйста, давай просто об этом забудем. Бог с ним, с этим Джеком, отомстил за свое уязвленное самолюбие — и пусть! Давай не будем все усугублять. Я и без того чувствую себя ничтожеством, а если ты еще начнешь наказывать мужчин в моей жизни, как будто я никчемный ребенок под твоей юбкой… это так унизительно. Я сама должна справляться с проблемами в своей личной жизни. Я взрослая женщина, ты же сама так говорила.

Куртни улыбнулась и подняла к себе ее лицо.

— Да, ты взрослая женщина. И нет таких женщин, которые никогда не совершали то, о чем потом сожалели. Хорошо, я не буду вмешиваться, ты права. Это действительно унизит тебя, я не подумала об этом. Ты сама должна решать, что делать в этой ситуации — забыть или отомстить.

— Мстить? Он мне, а я ему — и так до бесконечности? Нет, не хочу. К тому же, силы не равны. Я не собираюсь с ним воевать. Я просто забуду.

Легко было сказать — забуду.

Оставшись наедине, Кэрол долго обливала слезами фотографию Мэтта, вымаливая прощения. Никто не верит в то, что она его любила. Почему?

Хотя теперь, после своего постыдного поступка, она вряд ли имеет право говорить о своей любви и преданности мужу. В эту ночь они были уничтожены в объятиях другого мужчины.

И она плакала от боли, разрывающей ей сердце. И эта боль не имела отношения к Мэтту, перед которым она чувствовала только раскаяние и чувство вины. Эта боль преобладала над всем остальным, даже над чувством унижения. Грудь нестерпимо жгло. И слезы были такими горячими, что обжигали щеки. Даже злоба и ярость отступили, а под ненавистью, обращенной на Джека, она вдруг разглядела другое чувство, и именно оно так ее жгло и вызывало такую боль… а еще тоску. Она вдруг поняла, как нужен ей этот человек, как ее к нему тянет. Он заполнил собой все ее сердце. Она слышала его голос, видела перед собой его лицо, чувствовала его прикосновения.

Джек. Это имя отзывалось в ней ноющей болью и сладким трепетом.

Это было похоже на лихорадку. На болезнь. Болезнь, давно уже появившуюся у нее, и только сейчас давшую о себе знать в полную силу.

Она должна заставить себя не вспоминать ни о нем, ни о том, что между ними произошло. И постараться с ним не встречаться. Да, всячески избегать. Но как можно забыть о том, как счастлива она была этой ночью, с ним? Как забыть, какими горячими были его поцелуи, его любовь? Как забыть мужчину, который сам заставил ее забыть обо всем на свете, даже о прежней любви, который способен был унести ее в рай… а потом столкнуть безжалостно в ад, сделать ее счастливой, а потом — самой несчастной и разбитой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})