Орда встречного ветра - Дамазио Ален

— Я бы даже сказал целых сорок лет! Все со дня на день… — и Караколь окинул взглядом холм, который отделял нас от будущего. Он был разочарован отсутствием реакции с нашей стороны. И, признаюсь, я не сразу понял, что это было от того, что он говорил правду. Он посмотрел на Голгота, на Арваля, что карабкался по снежной шапке и вернулся к вопросу Тальвега, чего не делал никогда.

— Говоришь: «Опять?» Ну да, опять, если хотите! А ведь это было бы прекрасной темой для беседы: сколько раз в жизни нам грозит умереть. Но для меня, веришь ли, это впервые… А для тебя, дружок Тальвег?

— Ты подразумеваешь, что я тоже должен завтра умереть? — спросил неспокойным голосом Тальвег пару секунд спустя.

Мы начали подниматься на холм.

— Я ничего не подразумеваю. Я разумею вслух.

XVII

КРАФЛА

— Ну что там слышно наверху?

— Как вид, народ?

) Нам оставалось сделать всего несколько шагов, которые я проделал с крайней осторожностью, аккуратно переставляя ноги со ступени на ступень. Склон был обращен на запад, время было утреннее, и солнце еще не успело растопить потрескивающий под шипами лед. Я в этот момент, как, думаю, и все мы, испытывал возбуждение, граничащее с эйфорией. Я не ждал ничего определенного, или, вернее, ждал всего. Первое, что я увидел, выйдя на вершину, был Арваль, стоявший на коленях лицом к низовью, осенявший себя тройным крестным кругом; на нем лица не было. Чуть поодаль стоял, закрывая лицо руками Голгот вместе с Эргом. Рядом, в пол-оборота билась в слезах Ороси, словно перепутанный мотылек, угодивший в паутину.

— Святая матерь всех Голготов!

— Сов…

Я подошел и стал рядом с Ороси, по спине у меня пробежал нервный холодок, я поднял голову и решился принять ожидавший меня удар. Первое впечатление было такое, будто меня поглотило открывшееся пространство.

Бракауэрский ледниковый цирк поражал размерами своей арены и высотой стен, и в особенности массой бездны, которая открывалась глазу с высоты столба. Здесь же все обстояло куда хуже… Что к северу, что к югу, по всем направлениям контра, нагромождалась друг на друга безбрежная арматура пирамидальных скал и острых вершин. Но прямо перед нами, там, где вставало солнце, и куда лежал наш путь, взгляд ни во что не упирался ближайшие двадцать, если не тридцать километров. В ледяном утреннем воздухе, прозрачном на километры вперед, все стало непоправимо ясно.

π Это и правда был кратер. Гигантский овальный кратер. С головокружительными склонами. Перейти его было совершенно немыслимо. Даже спуск не представлялся осуществимым, что уж говорить о подъеме! Нужно будет идти по кромке очень, очень осторожно, Пьетро. Отец тебя предупреждал.

Но меня в первую очередь путал даже не рельеф, а поверхность… Отец говорил, что это лед. Но это был не лед, папа, отнюдь не лед. Нечто другое — чище, тверже. Три серых конуса в центре кратера были почти прозрачными. Они мерцали. Дно кратера словно остекленело. Его затянуло толстым слоем стекла. Вся поверхность сверкала. Солнечные лучи преломлялись под разными углами падения. Застывшие пятна воды, неподвижные потоки. Голубые заледенелые жилы. Схватившиеся льдом ручьи. Чуть выше на склонах виднелся снег. И я был ему почти что рад.

¬ Я достал из сумки треногу и секстант, сделал несколько подсчетов. Вытянутый с востока на запад эллипс идеальной формы. Двенадцать километров в ширину. Двадцать один в длину. Перепад высот от бортика кратера до

его дна — тысяча шестьсот семьдесят метров, возможно, с небольшой погрешностью. Три центральных конуса возвышались на триста сорок, двести девяносто и триста семьдесят метров. Стенки кратера, слегка вогнутые к центру, шли в вертикаль по мере приближения к линии хребта: 40° уклона на шестистах метрах над самой нижней точкой кратера; 50° — на тысяче метров и 60° начиная от тысячи двухсот и выше. Что беспокоило меня больше всего, так это анабатический ветер, что поднимался вдоль стенок кратера. Аэротор Ороси показывал термический поток куда выше обычного для этого времени суток.

— Вы слышите?

— Нет.

— Ничего не слышите? Если бы Силамфр был с нами, он бы…

x Я, конечно, все слышала, но к чему нагнетать атмосферу еще больше? Они и так были потрясены увиденным и пока еще не вполне отдавали себе отчет в том, что нам предстояло. Караколь все сразу понял. Он держался в стороне от обрыва, подальше от нараставших с каждой минутой терминов. Я спрятала назад аэротор, мамин подарок, — пока было рано им пользоваться, к тому же я хотела сначала все прочувствовать, перед тем как замерять. Пользуясь тем, что бриз был еще относительно стабильным, Эрг развернул крыло, и, пролетая по внутренней стороне бортика, стал изучать стенки кратера в поисках выступов, в надежде на проход по косой. Эрг, осторожнее… Первый короткий термический поток сотряс воздух…

— Эрг, давай назад!

Он отреагировал незамедлительно. Он тоже почувствовал термик. Но внезапный порыв ветра подхватил его в конечной фазе приземления и швырнул кувырком

по заснеженному склону. Эрг слишком устал за последние пару дней.

) Я постепенно начинал привыкать к гигантским размерам пейзажа и чуть лучше фильтровать стресс нереальности, внушаемой этим местом, как вдруг в середине кратера, далеко-далеко, в самом низу, взорвалась ледяная шапка жерловины! Обломок серака взмыл вверх до самого гребня, а затем рухнул вниз в ледяную котловину со звуком стальной ягоды, падающей на кафельный пол. Гигантская трещина пробежала по ледяному дну кратера, выпуская на поверхность скрипящий, режущий выброс жестких осколков. Слуховая камера, окруженная стенками кратера, была настолько хорошо защищена от рассеивания звука, что он поднялся к нам нетронутым, прокатившись волной по нашим костям. От силы тектонических волн глухие лавины раскатились по ободу кратера единым фантастическим потоком. Ороси схватила меня за руку и стала оттягивать всех нас назад, говоря привязаться для страховки. Арваль остался один, в сотне метров, у самого края котловины, созерцая феномен.

— Арваль, отойди! Слышишь? Отойди! — закричала она.

— Иди сюда, Светлячок!

— Там опасно!

— Да отойди же ты, ради бога!

Он рысцой направился к нам вдоль бортика кратера, с улыбкой на устах, полный энтузиазма, но вдруг откуда ни возьмись налетел шквальный ветер. Он с ревом поднимался из самого центра кратера. Мы упали там, куда успели добежать, и как можно крепче рефлекторно врылись в землю. Я видел, как чудовищная масса лавины, летевшая вниз по южной стенке кратера, вдруг зависла на середине