Гибель гигантов - Кен Фоллетт

Игорь ухмыльнулся, солдаты подняли радостный гвалт, а женщина тем временем ускользнула.

— Вон, на той стороне проспекта, — сказал Григорий, — я вижу небольшую гостиницу. Может, спросим у хозяина, не найдется ли у него водки?

Солдаты снова загалдели, и все пошли в гостиницу.

В холле хозяин угощал всех бесплатным пивом. Григорий подумал, что это мудро. Пиво пьется дольше, чем водка, и меньше вероятность, что после него начнут буянить.

Он отпил глоток. Приподнятое настроение угасло. Он чувствовал себя так, будто раньше был пьян, а теперь протрезвел. История с женщиной вызывала у него отвращение, а воспоминания о ребенке, стрелявшем из парабеллума — ужас. Чтобы совершить революцию, мало было просто сбросить цепи. Вооружать народ опасно. И позволять солдатам водить автомобили буржуев — тоже. Даже безвредная на первый взгляд свобода целовать кого хочешь привела к тому, что взвод Григория едва не совершил групповое изнасилование.

Так продолжаться не могло.

Восстановить порядок было необходимо. Конечно, к прежним временам Григорий возвращаться не хотел. Но свобода не должна превращаться в хаос.

Григорий пробормотал, что ему надо отлить, и вышел. Он направился по Невскому в обратную сторону, туда, откуда они пришли. В сегодняшней битве народ победил. Царская полиция и офицеры бежали. Но если результатом станут только распутство и насилие, довольно скоро народ захочет возвращения старого режима.

Кто должен всем этим заниматься? Как сказал Григорию Керенский, Дума отказалась повиноваться царю и не подчинилась его указу о роспуске. Какой бы беспомощной ни была, она символизировала демократию. Григорий решил пойти к Таврическому дворцу и посмотреть, что там происходит.

Он пошел на север, в сторону Невы, потом на восток, к Таврическому саду. Пока он туда добирался, стемнело. Фасад дворца смотрел десятками окон, и все они были ярко освещены. Мысль, посетившая Григория, пришла на ум еще нескольким тысячам людей. Весь широкий двор был забит солдатами и матросами.

Григорий увидел человека с рупором, повторявшего одно и то же объявление снова и снова. Григорий протолкался ближе, чтобы послушать.

— Из «Крестов» освобождена рабочая группа Военно-промышленного комитета! — прокричал человек. Григорий не понял, кто это такие, но звучало все обнадеживающе. — Вместе с другими товарищами они создали Временный исполнительный комитет при Совете рабочих депутатов!

Эта идея Григорию понравилась. Совет, собрание представителей… В 1905 году в Санкт-Петербурге уже был совет. Григорию было тогда всего шестнадцать, но он знал, что членов совета выбирали заводские рабочие и что совет организовывал забастовки. Его возглавлял Лев Троцкий, которого потом сослали.

— Все это будет сообщено в специальном выпуске газеты «Известия». Исполком создал продовольственную комиссию, чтобы обеспечить снабжение рабочих и солдат продовольствием. Кроме того, для защиты революции исполкомом создана Военная комиссия.

О Думе никто не вспоминал. Толпа радостно шумела, но Григорий с сомнением подумал: станут ли солдаты выполнять приказы самоизбранной военной комиссии? И где же во всем этом демократия?

В последней фразе объявления он услышал ответ на свой вопрос.

— Комитет призывает рабочих и солдат как можно скорее выбрать своих представителей и прислать их сюда, в Таврический дворец, для участия в заседании нового революционного правительства!

Именно это Григорий и хотел услышать. Новое революционное правительство — совет рабочих и солдат. Теперь будут перемены без беспорядков. Полный энтузиазма, он пошел от Таврического дворца к казармам. Раньше или позже, а ночевать ребята вернутся. Он с нетерпением представлял себе, как расскажет им новости.

А потом, впервые в жизни, они проведут выборы.

На следующее утро Первый пулеметный полк собрался на плацу, чтобы выбрать представителя в Петроградский совет рабочих и солдатских депутатов. Исаак предложил прапорщика Григория Пешкова.

Его выбрали единогласно.

Григорий знает жизнь и рабочих, и солдат, он принесет в коридоры власти запах машинного масла и настоящей жизни. Никогда он не забудет своих корней и не наденет цилиндра. И он будет следить, чтобы в результате бурной деятельности наступало улучшение, а не сыпались головы случайно подвернувшихся под руку людей. Наконец он получил обеспечить для Катерины и Вовки лучшую жизнь.

Он быстро шел через Литейный мост, на этот раз один, направляясь к Таврическому дворцу. В первую очередь следует решить проблему хлеба. Катерине, Вовке и еще двум с половиной миллионам жителей Петрограда надо есть. Но теперь, когда он взял на себя ответственность — хотя бы в душе — ему стало не по себе. Пекарням Петрограда нужна мука, и немедленно! Прислать ее должны из деревни — те, кто выращивает хлеб и мелет муку. Но они не сделают этого, если им не заплатить. А откуда взять денег? Он начал думать, что, возможно, свергнуть прежнюю власть было наиболее простой из задач.

Григорий узнал, что в Таврическом проходили заседания и Совета, и Думы. Дума располагалась в правом крыле, а Совет — в левом. Но кто главный? Этого никто не знал. Это надо будет решить в первую очередь, нетерпеливо подумал Григорий, прежде чем решать насущные задачи.

На лестнице Григорий заметил знакомую фигуру: тощего, как жердь, человека с копной черных волос. Это был Константин, сын Варвары. Григорий с ужасом сообразил, что и не подумал известить его о смерти матери. Но тут же понял, что Константин уже все знает. На руке у него была красная повязка, а на шапке — черная лента.

Григорий обнял его.

— Я видел, как это случилось, — сказал он.

— Это ты убил снайпера?

— Да.

— Спасибо. Но настоящей местью им будет революция!

Константин был одним из депутатов от Путиловского завода. Чем дальше за полдень, тем больше собиралось депутатов, и к вечеру в огромный Екатерининский зал набились три тысячи человек, в основном солдаты. Войска состояли из полков, рот и взводов, и Григорий догадался, что им легче было собраться на выборы, чем рабочим завода — ведь многие предприятия были закрыты. Одни депутаты шли от нескольких десятков человек, другие — от тысяч. С демократией оказалось не все так просто.

Кто-то предложил переименоваться в Совет рабочих и солдатских депутатов, и предложение было встречено громом аплодисментов. Никакой обязательной процедуры не было. Не было ни повестки дня, ни механизма голосования. Люди просто поднимались и говорили, иногда и наперебой. На трибуне вели записи несколько типов, выглядевших довольно подозрительно, и Григорий догадался, что это члены избранного накануне исполкома. Во всяком случае, хоть кто-то записывает, о чем идет речь и какие принимаются решения.

Несмотря на действующий на нервы хаос, все были радостно взволнованы. Все чувствовали себя так, будто победили в жестокой битве. Как бы то ни было, они создавали новый мир.

Однако о хлебе никто не заговаривал.

Разочарованные, Григорий и Константин вышли из Екатерининского зала и отправились через дворец в другое крыло, посмотреть, что происходит на заседании Думы. По дороге они увидели солдат с красными нарукавными повязками, складывавших в холле продукты и патроны, словно готовясь к осаде. Конечно, подумал Григорий, власть так легко не отдают. А значит, здание наверняка будут атаковать.

В правом крыле они встретили графа Маклакова, директора Путиловского завода. Он был делегатом от право-центристов, но говорил с ними вежливо и деловито. Он рассказал, что создан Временный комитет членов Государственной Думы для восстановления порядка и для сношения с лицами и учреждениями. Несмотря на нелепое название, Григорий почувствовал, что Дума пытается забрать власть, что могло представлять угрозу. Он еще больше встревожился, когда Маклаков сказал, что комитет назначил комендантом Петрограда полковника Энгельгардта.

— Да, — сказал с удовлетворением Маклаков, — и всем солдатам предписано вернуться в казармы и под начало своих командиров.

— Что?! — переспросил Григорий. — Но это же сведет на нет революцию! У власти снова будут царские офицеры!

— Члены Думы не считают произошедшее революцией.

— Члены Думы — идиоты! — возмущенно сказал Григорий.

Маклаков с надменным видом удалился.

Константин тоже негодовал.

— Это контрреволюция! — воскликнул он.

— Этому не бывать! — сказал Григорий.

Они немедленно вернулись в левое крыло. В большом зале председатель пытался вести дебаты. Григорий вскочил на трибуну.

— У меня срочное сообщение! — прокричал он.

— У всех срочное, — устало отозвался председатель. — Ну да черт с тобой, давай.

— Дума приказала солдатам возвращаться в казармы — и подчиняться приказам офицеров!