Чужак в чужом краю - Роберт Хайнлайн

Может быть потом мы вернемся к этому вопросу. Желаю счастья, Майлз.

— Давайте проголосуем, как положено, — ответил он упрямо. — Записывайте, Белла.

— Хорошо, сэр. Итак, Майлз Джентри голосует пакетом акций… — она зачитывает номера серий, — и подает свои голос за…

— За.

Белла что-то пометила в своей книге.

— Даниэль Б. Девис голосует пакетом акций… — опять цифры, словно она читала телефонный справочник, — и подает свой голос…

— Против, и это решает дело. Мне очень жаль, Майлз.

— Белл С. Даркин голосует пакетом акций… — снова цифры. — И я голосую за.

У меня отвисла челюсть.

— Но, детка, ты не можешь так поступить, — наконец, выдавил я. — Конечно, это твои акции, но ты понимаешь, что…

— Подведем итог, — пробурчал Майлз. — Большинство высказалось «за». Предложение принято. Запишите это.

— Да, сэр.

Несколько минут я молчал, не зная, что сказать. Потом кричал на нее, убеждал, говорил, что она поступила нечестно — ведь я подарил ей эти акции, вовсе не намереваясь упустить контроль над нашим делом. Это был просто подарок от чистого сердца. Если она способна на такой фокус, тогда пусть объяснит, как быть с нашим браком…

Она посмотрела мне в глаза. Лицо было совершенно чужим.

— Дэн Девис, если после того, что вы здесь наговорили, вы еще думаете, что между нами возможны какие-то отношения, то вы еще больший болван, чем я предполагала. — Она повернулась к Джентри. — Подвезешь меня домой, Майлз?

— Конечно, дорогая.

Я начал было что-то говорить, потом замолчал, повернулся и вышел, позабыв свою шляпу. Давно было пора уйти. А может быть, следовало убить Майлза, раз уж я не мог пальцем тронуть Беллу…

Естественно, мне было не до сна. В четыре часа утра я встал с кровати, позвонил в бюро перевозок, согласился заплатить сверх тарифа, и в пять часов тридцать минут был у ворот фабрики вместе с грузовиком. Я хотел подвезти его к главному входу, чтобы погрузить «Фрэнка» тельфером — ведь в нем было добрых четыреста фунтов.

На воротах висел замок.

Обдираясь о колючую проволоку, я перелез через забор. Запертые ворота меня не беспокоили — в мастерской была сотня инструментов, и каждым из них я мог отпереть ворота. Но и на двери мастерской был новый замок.

Я огляделся, прикидывая, сломать ли мне его или просто снять дверь с петель, и тут мне крикнули:

— Эй, ты! Руки вверх!

Рук я не поднял, но обернулся.

Средних лет мужчина нацелил на меня шпалер преизрядного калибра.

— Кто ты такой, черт побери?

— А вы?

— Я — Дэн Девис, главный инженер этого бардака.

— А… — он немного обмяк, но гаубицы своей не отвел. — Да, вы соответствуете описанию. Но если у вас есть какой-нибудь документ, покажите его мне.

— Какого черта? Кто ты такой?

— Я? Вы меня не знаете. Я — Джо Тодд из Мохоувской Компании Охраны и Защиты. Работаем по частной лицензии. Ну вы-то должны знать нашу контору: ваша фирма — наш постоянный клиент. А я дежурю этой ночью.

— Вы? Тогда у вас, наверное, есть ключ от этого замка. Отоприте его. Я хочу войти. И спрячьте вашу мортиру.

Он и не подумал сделать ни того, ни другого.

— Я не имею права, мистер Девис. Во-первых, у меня нет ключа. Во-вторых, насчет вас мне даны инструкции. Вам не разрешается находится на территории фабрики. Я должен выставить вас за ворота.

— Не хотите открывать — не надо. Я все равно войду, — ответил я, озираясь в поисках камня, годного для того, чтобы высадить окно мастерской.

— Послушайте, мистер Девис…

— Да?

— Мне не велели вас пускать, и я вас не пущу. Допустим, я не буду стрелять вам в живот, как это мне положено по инструкции, я буду целиться вам по ногам. Но ведь и ноги у вас не железные, а пули у меня разрывные.

Это предупреждение заставило меня пересмотреть свой план, тем более, что взглянув в окно, я обнаружил, что «Фрэнка» нет на месте.

Выпроводив меня за ворота, Тодд протянул мне конверт.

— Они велели передать вам это, если вы придете.

Письмо я прочитал уже в кабине грузовика. Вот что там было:

«16 ноября 1970 года

Дорогой мистер Девис!

На состоявшемся сегодня совещании дирекции было решено ограничить Ваши связи (кроме финансовых) с нашей Корпорацией. В соответствии с п.3 Вашего Контракта, Вы больше не являетесь нашим служащим. Все ваши личные вещи и бумаги будут высланы вам незамедлительно. Правление надеется, что Вас не огорчит эта вынужденная мера, продиктованная нашими разногласиями относительно дальнейшей судьбы фирмы.

Искренне Ваши

Председатель Правления и Главный Управляющий Майлз Джентри и

Б. С. Даркин, секретарь-казначей.

Я дважды перечитал письмо, прежде чем до меня дошло, что никакого контракта с фирмой у меня никогда не было, и что я, хоть убей, представления не имею о третьем или любом другом его параграфе.

На следующий день посыльный принес «мои личные вещи и бумаги» прямо в мотель, где я ночевал в те времена. В посылке я обнаружил свою шляпу, письменный прибор, планшетку, кучу разных книг, мою личную переписку и несколько документов. Ни чертежей «Фрэнка», ни записей о его создании и изготовлении там не было.

Среди документов попадались довольно любопытные. Мой «контракт», например. Его третий параграф позволял нанимателям выставить меня без предупреждения и даже без обычного выходного пособия. Еще интереснее был седьмой параграф. Он был воплощением свинства и являл собой крайнюю форму порабощения человека. В течении пяти лет мне запрещалось работать по специальности, которую я имел, ибо фирма сохраняла за собой право на мои услуги и в любой момент могла призвать меня обратно на службу. Таким образом, мне оставалось только с опрокинутой шляпой в протянутой руке идти упрашивать Майлза и Беллу дать мне работу. Наверное, для этого мне и вернули шляпу.

Пять долгих лет я не имел права заниматься бытовыми приборами без их личного разрешения. Я предпочел бы перерезать себе горло.

В пачке были и копии всех моих патентов, которые я, оказывается, передал фирме: все, относящиеся к «Горничной», «Оконному Вилли» и кое-чему помельче. («Фрэнк», естественно, там не фигурировал — я его еще не патентовал. Позже я узнал, что с ним стало.)